Я проводила их до двери и бесцельно вернулась в кухню. Хорошо поставленный равнодушный голос диктора напомнил название классической пьесы, которую я только что прослушала, и объявил следующую: папа забыл выключить радио в своем кабинете, примыкавшем к кухне. Почему-то проявления родительского присутствия лишь сильнее подчеркивали их отсутствие. Зная, что на ужин придется есть консервированную фасоль, если я ничего не приготовлю, я порылась в холодильнике и поставила кастрюлю со вчерашним супом на плиту разогреваться к приходу родителей.
Я стояла на кухне, озаренная косыми лучами вечернего солнца, льющимися сквозь боковую дверь, и испытывала острую жалость к себе, больше даже из-за той фотографии, чем из-за пустого дома. Я не видела моего волка живьем с того самого дня, когда прикоснулась к нему, то есть уже почти неделю, и хотя понимала, что расстраиваться совершенно бесполезно, сердце у меня разрывалось от тоски. Я знала, что это глупо, но когда его тень не маячила на опушке, мне чего-то не хватало. И поделать с этим я ничего не могла.
Я подошла к задней двери и открыла ее - хотелось ощутить запах леса. Как была, в одних носках, прошлепала по террасе и облокотилась на перила.
Не выйди я тогда из дома, наверное, я не услышала бы крик.
Глава 9
Грейс
58 °F
Откуда-то из леса снова донесся крик. На миг мне показалось, что это был вой, потом я различила слова:
- Помогите! Помогите!
Я могла бы поклясться, что голос принадлежал Джеку Калпеперу.
Но это было невозможно. Он просто мне чудился, я не раз слышала его в кафетерии, где он вечно перекрывал все остальные голоса, когда его обладатель улюлюкал вслед проходящим по коридору девчонкам.
Тем не менее я бросилась на этот голос, пересекла двор и нырнула в заросли деревьев. Влажная земля колола ноги; без обуви бежать было неудобно. Хруст палой листвы под ногами и шорох спутанных ветвей заглушали все остальные звуки. Я застыла на месте, прислушиваясь. Крик умолк, сменившись поскуливанием, издавать которое мог только дикий зверь, потом наступила тишина.
Наш относительно безопасный двор остался далеко позади. Я долго стояла, пытаясь определить, откуда донесся самый первый крик. Он не послышался мне, я была в этом уверена.
Однако все было тихо. В тишине запах леса просачивался под кожу и напоминал мне о моем волке. Пахло сосновой хвоей, прелью и древесным дымом.
Плевать, что я поступаю по-идиотски. Раз уж я все равно забралась в самую чащу леса, не будет большой беды, если я зайду чуть подальше и попытаюсь еще разок увидеть моего волка. Я заскочила в дом за обувью и вновь вернулась в вечерний осенний лес. В ветерке уже угадывалось леденящее дыхание зимы, но солнце светило ярко, и под кронами деревьев воздух был теплым, напоминая о недавней жаркой поре.
Повсюду вокруг полыхала золотом и багрянцем умирающая листва, в вышине хрипло каркали вороны. Я не заходила так далеко в лес с того самого дня, когда меня, одиннадцатилетнюю, окружила стая волков, но, как ни странно, страшно мне не было.
Я осторожно пробиралась между деревьями, обходя ручейки, змеившиеся через подлесок. Территория была незнакомая, однако чувствовала я себя вполне уверенно. Словно ведомая каким-то непонятным шестым чувством, я бесшумно двигалась волчьей тропой.
Разумеется, я понимала, что на самом деле никакое это не шестое чувство. Меня вело мое собственное чутье, просто обычно я не давала ему воли. А сейчас я положилась на него, и оно вышло на передний план, обострилось до предела. Ветер заменял мне сотню карт, повествуя о том, какие животные проходили здесь и какое время назад. Мои уши улавливали мельчайшие звуки, на которые я прежде и внимания не обращала: вот хрустнула веточка в гнезде какой-то птицы, вот переступил с ноги на ногу олень в нескольких десятках футов от меня.
Я была дома.
Лес огласил непонятный крик, чужой, не принадлежащий к этому миру. Я замерла, прислушиваясь. И вновь раздалось то же поскуливание, только на этот раз громче.
Я обогнула сосну и увидела его источник, трех волков. Среди них были белая волчица и черный вожак; при виде волчицы под ложечкой у меня похолодело от волнения. Они вдвоем нападали на третьего волка, кудлатого молодого самца. Мех у него был с каким-то сизым отливом, а лопатку пересекала жуткая затягивающаяся рана. Два других волка прижимали его к усыпанной листвой земле, демонстрируя свое превосходство; при виде меня все трое замерли. Прижатый к земле самец вывернул шею и устремил на меня молящий взгляд. Сердце у меня ухнуло куда-то вниз. Я узнала эти глаза. Я видела их в школе; я видела их в местных новостях.
- Джек? - прошептала я.
Волк издал жалобный звук. Я не могла оторваться от его глаз. Они были карие. Разве у волков бывают карие глаза? Может, и бывают. Вот только с этими глазами что-то было не так. Я смотрела в них, и в мозгу у меня неотступно билось: человек, человек, человек.
Зарычав на меня, волчица отпустила его, потом щелкнула зубами и принялась теснить его прочь. Все это время она не сводила с меня глаз, точно хотела, чтобы я попробовала ее остановить, и какой-то голосок у меня внутри подзуживал сделать это. Однако к тому времени, когда голова перестала идти кругом и я вспомнила, что в кармане джинсов у меня есть нож, волки уже превратились в три темные тени вдалеке за деревьями.
Теперь оставалось лишь гадать, померещилось мне сходство волчьих глаз с глазами Джека или нет. В конце концов, в последний раз я видела Джека живьем две недели назад, к тому же я никогда особенно к нему не приглядывалась. Моя память вполне могла сыграть со мной злую шутку. И вообще, что я напридумывала? Что он превратился в волка?
Я ахнула. Вообще-то именно так я и думала. Не могла я забыть глаза Джека. И его голос тоже. И человеческий крик, равно как и отчаянный вой, мне не послышался. Я просто знала, что это Джек, как знала, в какой стороне остался мой дом.
В животе у меня стыл тяжелый ком. Тревога. Предвкушение. Мне было известно, что Джек - не единственная тайна, которую скрывает лес.
В ту ночь я лежала в постели и из окна смотрела в ночное небо. Бесчисленные огоньки звезд жгли мое сознание, наполняли душу тоской. Я могла часами смотреть на звезды, их бескрайняя россыпь в невообразимой дали заставляла меня погружаться в ту часть меня, которую я обходила вниманием в дневное время.
Где-то далеко в лесу протяжно завыл волк, за ним еще один. Все новые и новые голоса присоединялись к этому жуткому и прекрасному хору: одни негромкие и заунывные, другие пронзительные и отрывистые. Я узнала вой моего волка; низкий и звучный, он перекрывал все остальные голоса, точно волк молил, чтобы я узнала его.
У меня защемило сердце; я разрывалась между желанием, чтобы они умолкли и чтобы этот вой звучал вечно. Я воображала себя рядом с ними там, в золотом лесу, я стояла и смотрела, как они вскидывают головы и воют под бескрайним звездным небом. Я сморгнула слезинку, чувствуя себя жалкой и глупой, но уснула, лишь когда умолк последний из волков.
Глава 10
Грейс
60 °F
- Как ты думаешь, нам обязательно тащить эту книгу домой? Ну, про кишки, как там она называется? - спросила я у Оливии. - Или можно оставить ее здесь?
Оливия плечом захлопнула дверцу шкафчика; руки у нее были заняты книгами. На носу у Оливии пристроились очки на цепочке, чтобы можно было носить их на шее. Каким-то образом ее это не портило, наоборот, придавало милое сходство с библиотекаршей.
- Там нужно кучу всего читать. Я беру ее с собой.
Я полезла обратно в шкафчик за учебником. В коридоре было шумно: занятия окончились и ученики собирались расходиться по домам. Весь день я пыталась собраться с духом и рассказать Оливии о волках. Раньше я сделала бы это не задумываясь, но после того как мы с ней вчера чуть не поругались, удобный момент как-то не подворачивался. Я набрала в грудь побольше воздуху.
- Я вчера видела волков.
Оливия рассеянно проглядывала книгу, лежавшую в ее стопке на самом верху, даже не подозревая о важности моего признания.
- Каких?
- Ту противную белую волчицу, черного, и еще одного, нового.
Я поколебалась, решая, рассказывать ей или нет. Но она интересовалась волками куда больше, чем Рейчел, а я не знала, с кем еще поговорить. То, что я собиралась сказать, звучало дико даже для меня самой. Однако со вчерашнего вечера я жила в атмосфере тайны, она сковывала мне грудь и перехватывала горло.
- Оливия, я понимаю, что это звучит глупо, - выдавила я негромко. - Этот новый волк... я думаю, когда волки напали на Джека, что-то произошло.
Она вытаращилась на меня.
- На Джека Калпепера, - уточнила я.
- Я поняла.
Оливия нахмурилась, стоя перед шкафчиком.
При виде ее сведенных бровей я пожалела, что завела этот разговор.
- Мне показалось, что в лесу я видела его, - сказала я со вздохом. - Джека. В облике...
Я запнулась.
- Волка? - Оливия щелкнула каблуками - я никогда не думала, что кто-то помимо героев "Волшебника страны Оз" делает так в действительности, - и обернулась ко мне лицом, вскинув одну бровь. - Ты спятила. Ну, то есть это забавная фантазия, и я вполне понимаю, почему тебе хочется в нее верить, но ты спятила. Извини.
В коридоре стоял такой гвалт, что мне приходилось напрягать слух, чтобы услышать ее слова. Я наклонилась к ней поближе.
- Олив, я знаю, что мне это не почудилось. У него были глаза Джека. И его голос. - Разумеется, ее недоверие заронило в мою душу сомнение, но я не собиралась в этом признаваться. - Я думаю, что волки превратили его в одного из них. Постой... что ты имела в виду? Когда сказала, что мне хочется в это верить?
Оливия ответила мне долгим взглядом, потом двинулась к нашему кабинету.
- Честное слово, Грейс, не надо думать, что я ничего не вижу.
- А что ты видишь?
- По-твоему, они все оборотни?
- Что? Вся стая? Не знаю. Я об этом не задумывалась.
Такое просто не приходило мне в голову. Должно было бы прийти, но не пришло. С ума сойти. Выходит, долгие периоды отсутствия объясняются тем, что мой волк принимает человеческий облик? Мысль об этом мгновенно стала непереносимой, так отчаянно мне захотелось, чтобы она оказалась правдой.
- Ну разумеется. Тебе не кажется, что твой сдвиг уже немного выходит за рамки нормальности, а, Грейс?
- Нет у меня никакого сдвига, - против воли ощетинилась я.
На внезапно остановившуюся посреди коридора Оливию тут же стали наталкиваться другие ученики. Некоторые отпускали раздраженные замечания.
- Да? Ты только об этом думаешь, только об этом говоришь и хочешь, чтобы и мы тоже только об этом говорили. Как, по-твоему, такое называется? Вот именно! Навязчивая идея!
- Мне просто интересно, - огрызнулась я. - Я думала, что и вам тоже.
- Мне тоже интересно. Но только этот интерес не затмевает для меня все остальное. И я не мечтаю о том, чтобы превратиться в одну из них. - Ее глаза сузились за стеклами очков. - Нам уже давно не тринадцать, только ты, похоже, до сих пор этого не поняла.
Я ничего не сказала. Ее слова показались мне чудовищно несправедливыми, но говорить ей об этом не хотелось. Мне вообще не хотелось с ней говорить. Хотелось уйти прочь и оставить ее стоять посреди коридора. Но я этого не сделала.
- Прости, что так долго докучала тебе всякой ерундой, - сказала я ровным тоном. - И как ты, бедная, столько времени выдерживала?
Оливия поморщилась.
- Серьезно, Грейс, ты только не обижайся, но с тобой в последнее время просто невозможно.
- Ну что ты, какие обиды, ты просто говоришь мне, что я сдвинулась на том, что для меня важно. Это очень... - я слишком долго подыскивала нужное слово, и это свело на нет весь эффект, - великодушно с твоей стороны. Спасибо за понимание.
- Ой, когда ты уже повзрослеешь, - бросила Оливия и, протиснувшись мимо меня, ушла.
В коридоре стало как-то слишком тихо; щеки у меня пылали. Вместо того чтобы пойти домой, я вернулась в пустой класс, плюхнулась на стул и обхватила голову руками. Я и не помню, когда мы с Оливией в последний раз ссорились. Она показывала мне все свои фотографии, изливала бесконечные жалобы на родных и на то, как все ждут от нее выдающихся достижений. Могла бы в ответ хотя бы выслушать меня.
Мои мысли были прерваны скрипом чьих-то подошв. Запах дорогих духов ударил мне в нос за миг до того, как я вскинула голову и увидела рядом с моей партой Изабел.
- Я слышала, вы вчера разговаривали с полицейским про волков, - произнесла она дружелюбно, однако выражение ее лица совершенно не вязалось с тоном. Сочувствие, которое вызвало у меня ее появление, немедленно улетучилось, стоило ей заговорить. - Очень надеюсь, что ты не полная идиотка, а просто заблуждаешься по наивности. Я слышала, ты твердишь, что волки не доставляют никому никаких проблем. Так вот, если ты не слушаешь новости, к твоему сведению: эти твари загрызли моего брата.
- Мне очень жаль Джека, - сказала я, подавив привычное желание броситься на защиту моего волка. Мне вспомнились глаза Джека, и я на миг задумалась, что будет, если я откроюсь Изабел, но практически сразу же отмела эту идею. Если уж Оливия решила, что я чокнулась, раз верю в оборотней, Изабел, наверное, кинется звонить в психушку еще до того, как я закончу предложение.
- Заткнись, - прервала мои мысли Изабел. - Я знаю, сейчас ты начнешь доказывать мне, что волки не опасны. Так вот, это не так. И кто-то должен в конце концов положить этому конец.
В памяти у меня промелькнул тот разговор в классе про Тома Калпепера и чучела животных, и я немедленно вообразила себе моего волка, превращенного в чучело со стеклянными глазами.
- Откуда ты знаешь, что это волки? Вдруг это были... - Я запнулась. Джека убили волки, и я это знала. - Послушай, произошла ужасная трагедия. Но ведь это мог сделать кто-то один из волков. Все шансы за то, что остальная стая тут совершенно ни при...
- До чего приятно иметь дело с беспристрастным человеком, - бросила она и уставилась на меня долгим взглядом. Настолько долгим, что я задалась вопросом, о чем она думает. И тут она добавила: - Серьезно, советую тебе избавиться от своей слюнявой любви к волкам, и как можно скорее, потому что недолго еще им здесь ошиваться, хочешь ты того или нет.
- Зачем ты мне все это говоришь? - звенящим голосом спросила я.
- Противно слушать твои россказни о том, какие они безобидные. Они загрызли моего брата. А знаешь что? Конец этому безобразию. Сегодня. - Изабел хлопнула по парте перед моим носом. - Все.
Не успела она развернуться, как я схватила ее за запястье; в руке у меня очутилась куча дорогах браслетов.
- Что ты имеешь в виду?
Изабел посмотрела на мою ладонь у себя на запястье, но руку не вырвала. Она хотела, чтобы я задала этот вопрос.
- То, что произошло с Джеком, больше не повторится. Волков уже уничтожают. Сейчас. В эту самую минуту.
Она выдернула руку из моих ослабевших пальцев и скрылась за дверью.
Какое-то время я сидела за партой с пылающими щеками, пытаясь разложить ее слова на составляющие и вновь собрать их в единое целое, а потом вскочила с места с такой скоростью, что конспекты разлетелись в разные стороны, точно вспугнутые птицы. Я оставила их лежать на полу и бросилась к машине.
К тому моменту, когда очутилась за рулем, я совершенно запыхалась; слова Изабел продолжали звучать у меня в ушах. Я никогда не считала волков беззащитными, но едва мне представилось, на что способен захолустный прокурор и махровый эгоист вроде Тома Калпепера, подхлестываемый долго сдерживаемыми горем и яростью и вдобавок богатый и влиятельный, как я осознала угрожающую стае чудовищную опасность.
Я вставила ключ в зажигание, и машина неохотно ожила. Я смотрела на желтую вереницу школьных автобусов у обочины и стайки шумных школьников, которые все еще толклись на тротуаре, а видела белые березы за нашим домом. Неужели волков начали отстреливать? Сейчас, в эту самую минуту?
Мне необходимо было попасть домой. Нога у меня дрогнула на педали сцепления, и двигатель заглох.
- Черт, - выругалась я и огляделась по сторонам, чтобы посмотреть, много ли народу видело, как моя машина позорно заглохла. Конечно, в последнее время, когда начал барахлить датчик температуры, машина у меня глохла на ровном месте, но обычно мне все же удавалось победить зажигание и выехать на дорогу, не подставляясь под насмешки. Я закусила губу, взяла себя в руки и завела мотор заново.
Домой из школы можно было добраться двумя путями. Один был короче, зато включал в себя несколько светофоров и знаков остановки - непреодолимых для меня сейчас, я была слишком на взводе, чтобы отвлекаться на машину. У меня не было времени стоять, выжидая разрешающего сигнала. Другой маршрут был несколько длиннее, зато знаков остановки на нем было всего два. Вдобавок он пролегал вдоль Пограничного леса, где обитали волки.
Я гнала машину вперед, а внутри у меня все ходуном ходило от напряжения. Мотор зловеще зарычал. Я взглянула на приборы: двигатель начал перегреваться. Чертова колымага! Если бы отец отвез меня в автосалон, а не продолжал кормить обещаниями!
Небо на горизонте окрасилось сверкающим багрянцем, отчего перистые облака над деревьями стали походить на кровоподтеки; стук сердца эхом отдавался в ушах, по коже разбегались колючие электрические мурашки. Каждая моя клеточка кричала: что-то не так. Я не понимала, что беспокоит меня сильнее всего: то ли нервы, от которых у меня тряслись руки, то ли желание оскалить зубы и драться.
Далеко впереди показалась вереница пикапов, припаркованных у обочины. Их аварийные огни мигали в скудеющем свете, время от времени выхватывая из полумрака ближайший к дороге кусок леса. Рядом с последним фургоном стоял человек, держа в руках что-то непонятное, что я с такого расстояния не могла распознать. К горлу снова подступила волна тошноты, я на миг отпустила педаль газа, и машина, чихнув, заглохла. Повисла зловещая тишина.
Я повернула ключ, но руки у меня тряслись, а датчик нагрева подмигивал красным индикатором, и двигатель под капотом взревел, но так и не завелся. Надо было съездить в автосалон самой. У меня ведь была отцовская чековая книжка.
Зарычав от досады, я нажала на тормоз, и машина медленно подкатилась к стоящим автомобилям. Я набрала с мобильного номер маминой студии, но никто не взял трубку; должно быть, она уже ушла на открытие галереи. Как я вернусь домой, меня не особенно волновало; здесь было не слишком далеко, можно дойти пешком. Куда больше меня беспокоили пикапы. Выходит, Изабел говорила правду.
Я выбралась на обочину и сразу же узнала парня, который стоял у пикапа. Это был офицер Кениг в штатском. Он барабанил пальцами по капоту. Когда я приблизилась, сдерживая дурноту, он вскинул глаза, и пальцы его замерли. На нем была ярко-оранжевая бейсболка; под мышкой он держал ружье.
- Неполадки с машиной? - спросил он.