Рэйлен кашлянула, однако Миклош, занятый своими мыслями, не обратил на нее никакого внимания.
— Нахттотер… — не выдержала она.
— У тебя больше нет дел, кроме как докучать мне? — желчно поинтересовался Бальза.
— Простите, я просто хотела…
— Ступай, — не терпящим возражения тоном велел он.
Она ушла, но лишь для того, чтобы вернуться с мобильником:
— Это вас, нахттотер. Рамон.
Господин Бальза вздохнул, протянул руку, взял телефон:
— Да, Рамон… Да… И я… Представь себе, рад, что я жив. Даже больше, чем ты. Вот как? Сколь лестно услышать, что вьесчи все еще поддерживают Нахтцеррет. Настоящий Нахтцеррет, а не ту жидкую рыбью кровь, что пытается любыми способами добиться чужого расположения. Ну, полно. Какая ирония? Я совершенно серьезно. — Лицо Миклоша было кислым, словно он съел целый железнодорожный состав лимонов. — Вот как? Не может быть. То есть я хотел сказать: неужели это ты? Вьесчи так редко извиняются, что мне просто неловко. О! Ты не извиняешься. Ну, значит, мне показалось. Тогда можешь извиниться прямо сейчас… По какому поводу?! — Господин Бальза стал темно-бордового цвета и, брызгая слюной, заорал в трубку: — Это ты меня спрашиваешь, Рамон?! Какого дьявола мои счета закрыты, а деньги ушли к сестрице?! Как работают твои банки, если произошло такое?! Ах, ошибка?! Непростительная ошибка! Возмутительная ошибка!! Репутация клана Негоциантов больше совсем ничего не стоит! Какое, к черту, наследование?! Какие известные ей пароли?!! Мало ли, что вы думали! Ну и что, что я умер! Да мне Хранья такой же родственник, как тебе Тёмный Охотник!
Он замолчал, слушая спокойный голос вьесчи и поняв, что орать на него бесполезно — все равно не проймешь. Рамон всегда считает себя правым, даже если прет у тебя из кармана парочку миллиардов. Такие мелочи для него — не повод ругаться.
— Да. Хорошо. Не будем выносить сор из избы… Делайте, что хотите, но деньги должны быть у меня. Сегодня же. И тогда я не стану окончательно портить вашу подмоченную репутацию. Всего доброго. О да. И тебе хорошей ночи.
Он нажал «отбой», подумал было вмазать мобильник в стену, но поймал жалобный взгляд Рэйлен и кинул телефон ей.
— Придурок! Всю свою жизнь мне приходится иметь дела исключительно с идиотами!
Миклош снова выставил Рэйлен вон и, оставшись в одиночестве, принялся ждать возвращения Норико.
Ему была нужна информация, где скрывается Хранья…
От мыслей его отвлек Альехо:
— Нахттотер, к вам посетительница.
Миклош удивленно поднял брови. Гостей он сегодня не ждал:
— Надеюсь, блондинка?
— Нет. Кадаверциан.
— Ого! Колдунья и не блондинка? — Он подумал о Доне, разочарованно цокнул языком. — Оч-чень интересно. Что же. Пригласи даму в кабинет через пару минут. И будь с ней повежливее.
Он поднялся, надел чистую рубашку, застегнул сапфировые запонки, гадая, что понадобилось от него клану Смерти.
Гостья оказалась гостем, и Миклош, увидев Флору, разочарованно поджал губы:
— А… Вивиан. Что тебя привело в мою скромную обитель?
Ученик Кристофа казался взбудораженным и нервным. Странно было видеть отражение подобных эмоций на прекрасном лице, доставшемся ему от леди даханавар. Мальчишка, конечно, постарался как мог избавиться от сходства с погибшей любовью колдуна с помощью уродливой одежды и короткой стрижки, но все равно сражение с даханаварской привлекательностью было неизбежно проиграно. К несчастью для Вивиана, Флора принадлежала к той редкой породе женщин, которые выглядят изумительно в любой одежде. Хоть в бальном платье, хоть в бесформенных штанах и растянутом свитере.
Кадаверциан сел в предложенное кресло, крепко стиснул подлокотники и произнес торопливо:
— Основатель выбрался из мира лигаментиа. Грань не смогла его сдержать.
— И почему я не удивлен, — равнодушно пожал плечами Миклош. — Я с самого начала говорил, что из затеи твоего учителя не выйдет ничего путного. И как ему вообще могло прийти в голову обращаться за помощью к малолетним сумасшедшим…?! Видимо, Основатель теперь очень зол, — предположил господин Бальза, не без удовольствия рассматривая взволнованное лицо Флоры.
— В ярости, — хмуро подтвердил Вивиан. — И он забросил мэтра в мир Нахтцеррет. Ваш мир.
— Сады Боли? — господин Бальза невесело хохотнул и откинулся на спинку кресла. — Откуда эти сведения? Основатель позвонил тебе, чтобы поразить вас своим чувством юмора? Или Кристоф оставил предсмертное письмо?
— Его Тёмный Охотник… — Некромант замялся, видимо решая, стоит ли посвящать Миклоша в тонкости магии кадаверциан. — В общем, он передал, где находится мэтр и что ему нужна помощь.
— Не знал, что вы используете этих тварей в качестве почтовых голубей.
Некромант с досадой взглянул на собеседника:
—
Одному в Садах Боли делать нечего, молодой человек.
— Я уже сказал, что готов идти, — тут же решительно заявил проситель.
Бальза желчно усмехнулся:
— Ну, во-первых, ты не знаешь, на что соглашаешься. А во-вторых… Я тебя с собой не возьму.
— Почему? — возмутился тот.
— Потому что ты женщина.
Миклош поднял глаза, увидел, как окаменело лицо Вивиана, и мило улыбнулся:
— Это не издевательство, мой друг. Мне, право, все равно, что за суть наполняет эту прекрасную даханаварскую оболочку, но тело есть тело. А женщинам в Сады Боли ходу нет. Так что мне потребуется иная кандидатура. Кто-нибудь еще из клана Смерти желает составить мне компанию?
Вивиан не колеблясь ответил:
— Любой из нас.
— Я бы предпочел Аду. Или Дону, — проворчал Миклош нахохлившись. — Но, к сожалению, придется довольствоваться худшим.
Эти слова не понравились ученику Кристофа, он нахмурился, однако вновь промолчал.