– Да, они из космоса.
– Значит, нужно быть осторожней, чтобы избежать парадоксов.
– Да, судя по тому, что мне рассказывали о природе Времени.
– Тебя правильно информировали, и я должна теперь действовать очень осторожно, чтобы не подвергнуть детей опасности. На мне лежит забота о них. Запомни, дети – все, что у меня есть. Они – будущее.
– Не только, Няня, они еще и прошлое, – возразил Джерек.
Няня строго посмотрела на него.
– Простите, Няня, – сказал он. – Я хотел пошутить.
– Мой долг – доставить их в такой век, где они будут в безопасности, – продолжала Няня. – И, кажется, этот момент наступил.
– Им пойдет на пользу жизнь в моем обществе, – убеждал ее Джерек. – Я и еще один – единственные люди, которые были детьми. Мой народ любит детей, и я – доказательство этого.
– Ваши люди порядочные, Джерри?
– Думаю, вполне, хотя мне не совсем понятен смысл этого слова – ты используешь архаичные для меня слова; я думаю, что «порядочные» – правильное описание.
– В вашем обществе нет насилия?
– Я не понимаю, о чем ты спрашиваешь, Няня?
– Ты не знаешь, что такое «насилие»?
– Понятия не имею.
– Ладно, пока достаточно, – сказала Няня, – я должна быть благодарна тебе, Джерри Шутник. Несмотря на то, что ты всегда строишь из себя дурачка, внутри ты сделан из приличного материала. Ты пробудил во мне с новой силой чувство ответственности, – Няня жеманно улыбнулась (насколько робот может быть жеманным). – Я была Спящей Красавицей и вот пришел ты – мой Очарованный Принц. Теперь мы должны побеспокоиться о развитии детей. Что там за условия сейчас? Найдут ли дети хорошие дома?
– Любые дома, какие пожелают, – с гордостью ответил Джерек.
– А климат? Он хороший?
– Такой, какой хочет каждый.
– Образовательные средства?
– Видите ли, – замялся Джерек, – можно сказать, что мы верим в самообразование. Но средства есть превосходные. К их услугам богатейшие библиотеки городов.
– Те, другие дети. Они, кажется, знают тебя. Они из твоего времени? – Няня умнела на глазах.
– Это «инопланетяне» из другой части галактики, – объяснил Джерек, – они преследуют меня и моих друзей.
Он рассказал о лесном происшествии.
– Ладно, их можно прогнать, конечно, – сказала Няня, мрачно выслушав его рассказ. – Желательно в такой период времени, где они не смогут наделать много вреда. А тут нормальное время должно прийти на смену замкнутому циклу. – Няня погрузилась в задумчивое молчание.
Джерек начал испытывать надежду.
– Няня, – спросил он, – простите, что прервал вас, но я правильно понял, что у вас есть возможность посылать людей назад и вперед во Времени?
– Назад очень трудно, они не хотят там оставаться, судя по моему опыту. Вперед намного легче. Замыкание Времени, – металлический смешок прозвучал из ее горла. – детская игра, не больше.
– Вы можете отослать меня назад, скажем, в девятнадцатое столетие?
– Могу. Но у тебя нет шансов оставаться там долго.
– Я знаю теории. В наш век это называется эффектом Морфейла. Но вы можете отослать меня назад.
– Конечно, могу. Я специально запрограммирована для манипуляций со Временем и знаю об этом больше, чем любое другое существо.
– Вам понадобится машина времени?
– Не обязательно. Мы отказались как от таких устройств, так и от путешествий во времени, потому что они непредсказуемы и опасны. Мы построили этот приют только для того, чтобы защитить детей.
– Вы отправите меня назад, Няня? Няня, казалось, колебалась.
– Это очень опасно, Джерек, но я должна тебя отблагодарить за то, что ты напомнил мне о долге перед детьми. Это очень опасное путешествие…
– Я знаю, Няня. Мне очень нужно попасть туда.
– Верю, юный Джерри Шутник. Ты всегда был шалунишкой, хотя я никогда не наказывала тебя за проделки, смеясь над ними вместе с тобой в этой маленькой комнате…
– Няня! Ты опять заговариваешься, – предупредил ее Джерек.
– А? Подкинь еще угля в камин, мой мальчик. Джерек оглянулся, но не увидел никакого камина.
– Няня?
– Да, – продолжала Няня. – Послать тебя в девятнадцатый век? В далекое прошлое. Далеко, далеко, далеко назад. Прежде, чем я была рождена, прежде, чем ты был рожден. В те дни там были океаны света, города в небе, где летали бронзовые птицы. На лугах паслись стада красных зверей, каждый из которых был величиной с замок и громко ревел. Там были…
– В 1896 год, если точнее, Няня. Вы сделаете это для меня? Это было бы замечательно.
– Магия, – вошла в раж Няня, – фантомы, нестабильная природа, невозможные события, безумные парадоксы, осуществленные мечты, неудавшиеся мечты, кошмары, оказывающиеся реальностью. Это было богатое время, темное время…
– 1896 год, Няня.
– Ах, иногда, в романтические моменты, я хотела бы быть какой-нибудь купеческой правительницей, великой леди Гонконга, торговой столицы мира, где собирались бы поэты, ученые и искатели приключений. Сотни кораблей бросают якоря в гавани. Корабли с Запада с грузом медвежьих шкур и экзотического мыла; корабли с Юга с экипажами темнокожих андроидов, привезших велосипеды и мешки муки; корабли с Востока…
– Очевидно, мы разделяем интерес к одному и тому же столетию, – сказал в отчаянии Джерек. – Не откажите мне в шансе отправиться туда, дорогая Няня.
– Как я могу? – ее голос стал почти неслышным, очень мягким от охватившей ее ностальгии. В этот момент Джерек почувствовал глубокую симпатию к старой машине. Редко кому удавалось стать свидетелем мечтаний робота. – Разве я могу отказать моему Джерри Шутнику? Он опять вернул меня к жизни.
– О, Няня, – Джерек чуть не заплакал от радости. Он подбежал к ней и обнял жесткое тело. – С твоей помощью я тоже начну жить снова!
Глава десятая
СНОВА НА ДОРОГЕ В БРОМЛИ
– Произвести временной прыжок относительно легко, – сказала Няня, изучая ряд приборов в своей лаборатории, когда туда примчался Джерек (он возвращался на ранчо, чтобы взять Пилюли, изучить записи и сделать себе комплект одежды, которая не покажется странной гражданам 1896 года). – Вот это я нашла под подушкой, когда прибирала твою постель.
Старый робот показал на пистолет-имитатор на одной из полок. Бормоча слова благодарности, Джерек взял пистолет и сунул в карман своего черного плаща.
– Проблема заключается, – продолжала Няня, – в правильном фиксировании пространственных координат. Город, именуемый Лондоном, (я никогда не слышала о нем, пока ты не упомянул), находится на острове Англия. Мне пришлось консультироваться с некоторыми очень древними банками данных, смею тебе доложить, но это все уже позади.
– И можно отправляться?
– Ты всегда был нетерпелив, Джерри, – добродушно засмеялась Няня. Она все еще верила, что воспитывала Джерека с пеленок. – Если ты готов и помнишь об опасности, можно попробовать.
– Да, Няня.
– Во что ты обрядился, мой мальчик? Это похоже на костюм Дэвида Копперфильда из классической трагедии Пекинского Па. Я и тогда считала ее надуманной. Но Пекинский Па всегда больше стремился к эмоциональной достоверности, чем к исторической точности периода, как мне говорили. По крайней мере, он сам так говорил. Мне приходилось встречаться с ним несколько лет назад, когда еще был жив его отец. Ты бы ни за что не догадался, что они родственники. Отец был таким джентльменом. Он ставил чудесные спектакли, в которых принимало участие все общество. Ты очень молод, и не представляешь, какое это было счастье иметь даже маленькую роль в «Юном Адольфе Гитлере» или в «Любви капитана Марвелла». Когда к власти пришел Пекинский Па VIII, весь романтизм исчез. Стал совершенствоваться реализм. И каждый раз кто-нибудь страдал во время расцвета реализма.
В глубине души Джерек был благодарен Пекинскому Па VIII за его излишества во времена реализма. Без них Няня не оказалась бы здесь сейчас.
– История, конечно, та же самая, – говорила Няня, возясь с управлением и превращая экран в жидкое золото, – только больше крови. Вот так, годится. Я надеюсь, Лондон находится только в одном месте на этом твоем острове. Он очень мал, Джерри, – она повернула свою большую металлическую голову, чтобы посмотреть на него. – Я бы назвала его кусочком страны с низким бюджетом.
Джерек, как обычно, не вполне понимал, о чем она говорит, но улыбнулся и кивнул головой.
– Все-таки неразвитая промышленность довольно часто производит интересные фильмы, – сказала Няня с оттенком снисходительности. – Прыгай в ящик, Джерри, вот так, хорошо, мальчик. Мне жалко видеть, как ты уходишь, но, думаю, что привыкну к этому. Интересно, сколько детей вспомнит свою старую Няню через несколько лет? Все же такова жизнь. Молодые актеры со временем становятся звездами.
Джерек осторожно вошел в цилиндрическую камеру посреди лаборатории.
– До свидания, Джерри, – донесся голос снаружи, прежде чем гудение стало слишком громким. – Постарайся помнить все, чему я тебя учила. Будь вежлив. Жди своей реплики. Держись подальше от логова режиссеров. Камера! Пуск!