— Ты убедил меня, рогатый. Тем паче что если обойтись без праздников, то кружный путь будет короче прямого.
— Твоя воля — закон для этого мира, Создатель.
— Вот и хорошо. А теперь, пожалуй, я последую твоему вчерашнему примеру и заберусь в какой-нибудь стожок отдохнуть. Этого уже никто явно не заметит. Разбуди меня, когда рассветет.
Олег встал из-за стола, огляделся кругом. На него и вправду больше не обращали внимания. Селяне играли в жмурки: несколько парней с завязанными глазами и растопыренными пальцами бегали по огороженной улице. Время от времени им в лапы попадались девицы, которые визжали — то ли от страха, то ли от удовольствия, — но легко вырывались, и охота продолжалась снова.
Олег прошел вдоль плетня, открыл ближайшую калитку, миновал несколько яблонь с низкими густыми кронами. Показался дом. Точнее, мазанка. Почти вся побелка с нее уже сползла, а местами и глина обвалилась, обнажив решетчатый каркас. Солома крыши торчала неопрятными клочьями. В такой дом и входить-то не хотелось. Создатель сунулся в низкий покосившийся сарайчик рядом и тут же шарахнулся назад от дружелюбного, но неожиданного хрюканья.
Но должен же здешний хозяин держать где-то сено для домашней скотины! За свинарником обнаружились длинные и опрятные — не в пример дому — грядки. За ними еще сарайчик. Курятник, наверное. Шум гульбы сюда не доносился. Тихо, покойно. Пахнуло осенью: свежескошенная трава оказалась за домом. Ее разложили толстым, рыхлым слоем на просушку. Олег тут же сгреб себе на постель огромную кипу и бухнулся в нее лицом вниз.
— Создатель, — послышался шорох рядом, — Создатель, я готова для тебя на все…
Олег поднял голову: высокая белокурая женщина, призывно улыбаясь и поворачиваясь то одним, то другим боком, расстегнула ворот платья, жеманно спустила его с плеча, обнажилась до пояса, простонала: «О-о, Создатель!» — медленно покачивая бедрами, полностью выбралась из одежды, с многозначительной неторопливостью опустилась на землю, развела в стороны колени и… громко захрапела.
— У-у, не могу больше! — взвыл Олег. — В обход, только в обход!
Он сгреб в охапку как можно больше травы, ушел под яблони и лег там. С улицы доносилось девичье пение. Можно было подумать, что там продолжается праздник.
* * *
По мамочкиному отрывному календарю Трофимов узнал, что полнолуние ожидается четвертого марта. Вооружившись безвкусной, хотя и импортной шоколадкой, он за неделю стал канючить у Вали, диспетчера парка, наряд на сорок девятый маршрут. В четверг, пожав плечами, Валюта отправила его на Двинскую улицу.
Довольный, как слон после купания, Саша выменял в кладовке картонки с шестьдесят третьим и сто шестнадцатым маршрутом на два комплекта досок — на сорок девятый и пятидесятый — и отправился работать с присущей автобусникам аккуратностью.
Однако в половине первого ночи, причесавшись и переодевшись, вместо последнего рейса к Финляндскому вокзалу Трофимов рванул на площадь Победы.
Безусловно, такая выходка могла выйти боком, а то и увольнением, но Трофимову очень хотелось выпендриться перед Синичкой.
По Московскому шоссе он проскочил до мясокомбината, развернулся и медленно поехал вдоль правого поребрика. Хотя март и считается первым весенним месяцем, по погоде этого не скажешь: вдоль дороги лежали черные от грязи, закопченные, окостеневшие за зиму громадные сугробы, пронзительный ветер забирался холодными щупальцами даже в хорошо прогретую за день кабину, размолоченные днем лужи к вечеру смерзлись бурыми зубчиками и громко трескались под колесами.
Синичкину компанию Трофимов увидел, когда она пересекала шоссе перед пустынной осмотровой площадкой ГАИ. Посигналил. Синичка тут же запрыгала, размахивая руками. Остальные просто повернулись к автобусу, а когда машина остановилась, чопорно, словно заслуженные пенсионеры, вошли в переднюю дверь. Дед, пригладив неправдоподобно черные волосы, уселся сразу перед дверью, поставив посох между ног, а парень с девчонкой устроились в середине салона. Синичка опасливо покосилась на старика и юркнула в кабину.
— Поехали? — спросил Саша, усадив девушку на воздушный фильтр, по размерам вполне заменяющий табуретку. Синичка кивнула. — На Васильевский остров?
— Да, он так называется. Мы доедем?
— А как же! — Трофимов выжал сцепление и включил передачу.
— Постой, — она оглянулась в салон, встала, обняла Сашу и крепко поцеловала, — теперь можно.
В салонное зеркало Саша увидел, как парень погрозил Синичке пальцем, а потом обнял свою девушку.
— Он что, ревнует? — спросил я.
— Яр, что ли? Да ему, кроме Млады, никто не нужен!
— Яр — это имя?
— Нет, но Ярополком его звать не надо. Если имя вслух произнести, то сглаз разбудить можно.
— А Младу как называть, если не по имени?
— Млада — это не имя, просто мы ее так кличем. И дедушку звать не Велемиром, и меня не Синичкой. Кстати, а ты Саша или нет?
— Саша. — Трофимов притормозил, пропуская несущийся с Новоизмайловского проспекта на красный свет «мерседес», свернул на Краснопутиловскую улицу и успел обдумать за это время одну мысль. — Хотя, может, и нет. По паспорту я Александр. А ты что, серьезно в сглаз веришь?
— Нет, не верю, — звонко засмеялась она. — А ты хочешь знать мое имя?
— Да ладно, — отмахнулся Трофимов, — тайна так тайна. Главное, сама не исчезни.
— Сашок, — улыбнувшись, тихо позвала она, — я тебя очень люблю…
— Я тебя тоже люблю, — не очень естественно ответил Трофимов. За рулем трудно разговаривать на подобные темы.
Проехав по проспекту Говорова до Балтийского вокзала, автобус вышел на сорок девятый маршрут, и теперь, до 9-й линии Васильевского острова, бояться было нечего, даже если какой-нибудь стукач заметит идущую не по графику машину.
— Какое место на Васильевском? — повернулся Саша к Синичке.
— Рядом с морем… с заливом.
— Отлично, сделаем.
Доехав до Малого проспекта, он остановился, поменял маршрутный номер с сорок девятого на пятидесятый, мысленно перекрестился и повернул налево. Синичка, которая всю дорогу не отрывала от Трофимова глаз, заволновалась, а когда «пешка» поравнялась со Смоленским кладбищем, встала.
— Вон туда! — Она показала дальше вдоль по проспекту. — И направо.
Трофимов повернул за кладбищем, проехал почти до самого отделения милиции, двухэтажный домик которого гордо торчал посреди пустыря, и остановился:
— Здесь?
— Да. — Она открыла дверь кабины. — Ты пойдешь с нами?
— Нет, не могу. Заправиться надо, да и бросать машину не стоит, еще заинтересуется кто. Я скоро вернусь. Если вас не будет, то остановлюсь чуть дальше, около улицы Нахимова. — Саша показал на ближайший перекресток.
— Ну ты буйвол! — вломился в кабину Ярополк и довольно больно, хоть и по-дружески, треснул Трофимова кулаком по плечу. — Такую громаду сдвинуть! Как перышко! А по виду не скажешь. Как только смог?
— Что «смог»?!
— Она неслась, как волк за зайцем! А ты одной рукой — туда, сюда! И послушна как овечка! Дед, аки коня за узду вел!
— Пойдем, — спокойно скомандовал старик, первым покинул салон и пошел в сторону отделения.
Синичка быстро чмокнула Сашу в губы и устремилась следом за ним. Немного проводив всех их взглядом, Трофимов включил вторую передачу, тихонько тронулся с места, за несколько секунд догнал их, пару метров проехал рядом, потом увеличил скорость и рванул к кольцу «пятидесятого», на заправку.
На Наличной улице из телефона-автомата он позвонил в парк, соврал, что стоит у моста Лейтенанта Шмидта с пробитой подушкой, и попросил возврат по технеисправности. Сонный женский голос сказал: «Еж-жай», и Трофимов спокойно отправился дальше. Теперь его опоздание с линии никого беспокоить не должно — поломка зафиксирована официально.
В очереди на заправке маялось всего трое — два КамАЗа и «вольво»-дальнобойщик. Правда, последний ухитрился залить в неведомые емкости аж полторы тонны топлива, и в итоге полчаса Саша все-таки потерял.
Когда «пешка» остановилась на углу Беринга и Нахимова, там еще никого не было. Трофимов успел подмести салон, навести порядок в «бардачке» и отчистить щетки от намерзшего снега, заполнить путевой лист. Новые знакомые появились, когда он уже начал беспокоиться. Шли они на этот раз устало, с трудом переставляя ноги по жесткому насту. Яр поддерживал Младу, обняв ее за талию, Велемир и Синичка держались за руки.
— Где вы так умаялись?
Саше никто не ответил. Дед и молодая парочка расселись по местам, Синичка забралась в кабину. Трофимов пожал плечами, сел за руль, покосился на девушку. Синичка угрюмо смотрела в пол.
— Да что случилось-то?
— Понимаешь, — она не отрывала взгляд от пола, — там могилы. — Девушка показала в сторону реки Смоленки.
— Знаю. — Он тронул машину с места, осторожно объехал открытый люк и стал набирать скорость. — Там кладбище.