Потом Тоши сел в кресло у окна, откинулся и заснул. Проснулся, взял портфель, сел в такси, поехал в участок. «Хорошая погода, — заметил таксист. — В командировку?»
— Не совсем, — уклончиво ответил Тоши, — но погода действительно чудесная.
И опять широко улыбнулся.
— Видите ли, — начал инспектор, — у Роберта нет близких родственников. А те, что есть, живут в Эквадоре. А нам нужно провести опознание, — пояснил он. — Закон такой.
— Разумеется, — сказал Тоши.
— Вы точно готовы?
Тоши покивал головой и на всякий случай прикусил губу до крови.
Роберт был совершенно такой, как вчера, только очень бледный и холодный. И очень мёртвый. А вчера был живой. Тоши ещё раз покивал головой, Роберта задвинули обратно в блестящую металлическую стену и прикрыли специальной крышкой с ручкой.
— Это он, — очень спокойно заметил Тоши, — только он мёртвый. А вчера был живой.
И тут до него наконец совсем дошло.
Следователь отвёл Тоши в комнату для посетителей. Усадил на диван, дал стакан воды и пачку салфеток, сам сел рядом в кресло и стал ждать, заполняя какие-то бумаги. Когда слёзы временно закончились, Тоши поднял голову и глухо сказал:
— Вы хотели меня о чём-то спросить.
— Да, — сказал следователь, — хотел. Я хотел уточнить вот что. Когда, вы говорите, в последний раз видели Роберта?
— Вчера ночью, — ответил Тоши, — я ж вам говорил уже.
— Вы точно знаете, что вы видели его вчера ночью? — спросил следователь с нажимом.
— В каком смысле? — удивился Тоши. -
Что вы хотите этим…
— Или так, — следователь пожевал губами, — вчера вечером вы видели именно Роберта?
— Послушайте, инспектор, — сказал Тоши, — вы мне что, не верите?
— Было темно, — подсказал инспектор, — вы выпили…
— Я не был пьян, — твёрдо ответил Тоши, — по крайней мере не настолько пьян, чтобы по ошибке притащить домой незнакомого мужика.
— Но вы же не разговаривали с ним, не так ли? — продолжал гнуть свое инспектор.
— Послушайте, — вздохнул Тоши, — я вижу, что вы что-то пытаетесь выяснить. Так вы мне скажите — что. Я постараюсь вам помочь.
Следователь почитал какие-то бумаги, пожевал губами, поскрёб щетину на подбородке, опять почитал бумаги и, наконец, видимо, решился.
— Кимитоши, — сказал следователь, — вы только постарайтесь отнестись к тому, что я говорю… полегче, хорошо? У нас тут кое-что не сходится…
— Инспектор, — усмехнулся Тоши, — самые плохие новости вы мне уже рассказали. Валяйте, что у вас не сходится?
— Видите ли, — сказал инспектор, — в случае внезапной смерти такого рода мы всегда делаем вскрытие.
— И? — вскинулся Тоши.
— Ваш друг действительно скончался от инфаркта, — вздохнул инспектор, — совершенно естественные причины смерти, никакого насилия, уверяю вас.
— Но? ~ сказал Тоши. — Там у вас наверняка есть «но»?
— Но, — покорно продолжил следователь, — время смерти Роберта Сан-Мигеля — между девятью и одиннадцатью часами вечера пятнадцатого ноября. То есть покойный никак не мог сесть в самолет, отправляющийся из Сан-Франциско в Даллас в десять тридцать утра шестнадцатого ноября, — инспектор деликатно кашлянул, — потому что к этому времени он был, гхм, уже двенадцать часов как, гхм… покойным. Извините, Кимитоши, я понимаю, что вам это слушать тяжело, но…
— Я вряд ли смогу чем-то помочь, — осторожно сказал Тоши, — я его не убивал, если вы это имеете в виду.
— Ну что вы, — вежливо ответил инспектор. — Разумеется нет.
— Наверное, ошиблись в лаборатории, — предположил Тоши. — Я могу идти? Я хотел бы поспать, очень устал.
«В десять часов, — думал Тоши лихорадочно, — в десять часов мы сидели в этом дурацком клубе. И… и его выбрали, и он ушел на кухню, и потом пришёл обратно… и руки у него были холодные как лёд».
Он рассчитывал уехать как можно скорее, но не учёл похороны, у Роба не было родственников в стране, он и забыл. Оказалось, что похороны — это совсем не страшно. Роб стал ненужной вещью, от которой полагается достойно и как можно быстрее избавиться, проектом, который нужно организовать. Самого Роберта Сан-Мигеля больше не было на свете, и с этим ещё предстояло как-то жить. Было совершенно непонятно, с чего начинать.
Он понял, с чего начать, примерно через неделю.
Первым делом надо было вообще найти эту Джилберт-стрит. Гугл путался в показаниях и посылал его то в район Лагуна Хонда, то куда-то в сторону Рыбачьей верфи, то вообще прикидывался идиотом и сообщал, что нужно воспользоваться паромом Сиэттл-Виктория.
«Брать револьвер? — думал Тоши. — Или что, я, как дурак, попрусь с револьвером? Я и стрелять-то не умею. Вот фотоаппарат точно надо взять». Он сунул в карман камеру, положил в бумажник визитку с адресом и заказал такси.
Раз уж Гугл не находит.
Таксист всю дорогу ворчал. Всё ему было неладно — цены на бензин, побитый асфальт, собственный видавший виды «форд», правительство, школы, медицина, проклятые понаехавшие. («Не подумайте, что я про вас, мистер, — тактично пояснил таксист, — вы-то в порядке, я про этих…» — и он неопределённо помахал рукой в направлении невидимых понаехавших.) Они ехали уже с полчаса, и в конце концов таксист признался, что знает, куда ехать, крайне приблизительно. Мол, где-то в районе схода с хайвея и нумерованных улиц, но где конкретно — чёрт его разберёт.
— Высадите меня тогда прямо здесь, — попросил Тоши. — Седьмая, угол Брайант-стрит.
— Как скажете, — с облегчением согласился таксист, — как скажете, мистер. Спасибо!
— Лёгкой дороги, — отозвался Тоши. — Вам спасибо.
Он вылез из машины и остановился в нерешительности — у кого бы спросить дорогу. Прохожие доверия не внушали. Мимо медленно прополз завёрнутый в неописуемые тряпки бродяга, потом, быстро перебирая маленькими ногами в кедах, пробежала бабушка самого неожиданного вида — в руках у неё был раскрытый чёрный зонт, на голове привязан ярко-розовый детский пластмассовый стульчик. Прошёл старик в широкополой шляпе, нараспев читающий Уитмена. Стайка подростков в спущенных брюках и шапочках вежливо обогнула Тоши с двух сторон. Прошла слепая старуха с тремя кошками на поводке. Кошки по очереди обтерлись о Тошины джинсы. Прошел ещё один бродяга, на этот раз с тележкой, полной всякой дряни. В руках у бродяги был старый магнитофон, ещё кассетный, из магнитофона неслось удивительное:
Тоши послушно обернулся налево и увидел табличку с названием улицы. Он глубоко вздохнул, надвинул пониже кепку, натянул ворот свитера на подбородок и стал осторожно пробираться между горами мусора. На этот раз вывеска «Джуманджи» нашлась почти сразу, кафе было всего в паре кварталов от проезжей улицы. Тоши, стараясь не шуметь, по стенке прокрался мимо молчаливого охранника на входе и прошел дальше, в надежде отыскать вход на кухню. «Должен же быть, — резонно думал он, — должен же быть вход, через который они получают товар? Еду, вино, тарелки… вилки…»
Ему повезло. За домом был чёрный двор, отделённый от переулка покосившимся забором. Тоши ощупью нашёл подходящую дырку и пролез внутрь, надеясь, что во дворе не будет собак.
Во дворе было очень тихо и темно. Свет падал из трёх окон на втором этаже и ещё двух — полуподвальных. Тоши, осторожно обходя освещённые участки, пробрался к нижнему окошку и заглянул внутрь. Внутри все блестело. Кафельные стены и пол, большие печи, ряды кастрюль и сковородок на полках и на крюках под потолком. Даже столы тускло блестели полированной сталью. Между столами шустро сновал один большой повар и три маленьких. В руках у большого повара была блестящая поварешка.
Тоши придвинулся поближе к окну. В глубине комнаты стояло большое кожаное кресло, на нём в непринуждённой позе сидела очень маленькая азиатка, то ли кореянка, то ли японка — Тоши не видел лица. Над ней, почтительно согнувшись, нависал мистер Паланеску, в руках у него был поднос. Маленькая женщина откинула назад волосы и засмеялась. «Кореянка, — подумал Тоши. — Красивая». Кореянка протянула руку, взяла бокал и залпом выпила. Дальше Тоши ничего подумать не успел, поскольку женщина вдруг задрожала всем телом, выгнулась, словно натянутый лук, и резко обмякла. Паланеску рукой в перчатке дотронулся до её лица, приподнял подбородок, кивнул удовлетворённо.
Потом, словно хирург, протянул руку назад, ладонью вверх. Большой повар подал Паланеску… Тоши сощурился, пытаясь рассмотреть, что же это он такое подал.
Что-то вроде короткой палки или ручки от чего-то или трубки.