Взрыв рванул прямо в рубке, разнеся компьютер на клочки. Тугой обжигающий ветер ударил в лица.
— На-авк!.. Ну скажи мне что-нибудь!.. — закричала Дождилика.
— Я не знаю, — прошептал Навк.
Корабль словно лопнул, как расколотое надвое полено. С лязгом и грохотом сработала дьявольская пружина катапульты. Два человека — юноша и девушка — в вихре леденеющего воздуха были вышвырнуты прямо в креслах в пучину открытого космоса.
Глава 27
ВОЛЬТАН
«Не странно ли, что мы живы?»
«Что я могу ответить?»
«Может быть, теперь мы бессмертны?»
«Наверное. Скорее всего. Следует ожидать, что так».
«И мы — Хозяева?..»
«В какой-то степени — да. Мы же испили воды Синистера. Значит, обрели их способности. Никто, кроме Хозяев, не мог жить в космосе».
«Знаешь, Навк, мне так жалко. Я хочу остаться человеком».
«Мы и остались людьми. Только иными».
«А я хочу, как раньше».
«Тогда бы мы умерли».
«Но ведь нам нечего бояться смерти? Ведь там, за ее чертой, нас ждет папа. Мне всегда было хорошо там, где он».
«Но мы должны закончить дело!»
«А потом? Мы больше не будем людьми? Мы будем жить вечно?»
«Когда-нибудь да умрем. Жить в вечности невозможно».
Они сидели на треугольной плите, какими была вымощена площадь вокруг пирамиды на Пскемте. Плита, как плот, плыла в пустоте космоса среди роя больших и малых обломков. Каменные глыбы, тускло озаренные близким светилом, неуклюже вращались, переваливались. В новорожденном астероидном поле еще не было уравновешенности и слаженности древних потоков. Обломки постоянно сталкивались друг с другом, дробясь на мелкие части или взрываясь. Все пространство было наполнено тушами летучих скал и вспышками света.
«Что же нам теперь делать?» — спросила Дождилика. Они переговаривались мыслью, взглядом. Наверное, они могли бы говорить друг с другом через целые сотни световых лет, но их неумолчно звучащий зов не достигал Парусника.
«Парусник погиб. Что же нам делать?..»
«Что и раньше. Мы должны найти Вольтан».
«Но где? Как? Это невозможно!..»
«Не знаю», — ответил Навк.
Сколько времени прошло, пока они безмолвно дрейфовали среди руин Пскемта, определить было нельзя. Их окружала сама вечность, не имеющая ориентиров. Но вдруг в душе Навка взорвался крик девушки:
— Навк!.. Навк, смотри! Это Парусник!
Навк встрепенулся. Дождилика стояла на краю плиты. Сквозь лохмотья ее комбинезона просвечивало голое тело. Прижав ладони к вискам, Дождилика напряженно вглядывалась куда-то в круговерть тяжелой каменной метели. Навк подошел к ней.
— Вон там!.. Он был вон там!.. — сказала Дождилика.
Острая жалость раздирала душу Навка.
— Ты мне не веришь? Я видела его! Он жив! Он где-то там! Он просто не может найти нас!.. — горячо повторяла девушка.
Навк обнял ее, и она поникла, медленно опустилась на плиту.
— Мы построим другой корабль, — чувствуя, что это бессмысленно, произнес Навк.
— Вот он, — вдруг спокойно сказала Дождилика, глядя все в ту же сторону. Навк обернулся и обомлел. Одна огромная глыба отошла, другая опустилась, и вдали, точно пламя свечки во мраке, Навк увидел Парусник — яркий, чистый хрустальный кораблик плыл среди каменных россыпей.
Плита рванулась вперед, повинуясь влечению хозяев. В длинном прыжке она преодолела расстояние до разошедшихся скал, а потом двумя точными виражами обогнула их, вылетая туда, где только что был Парусник.
Но теперь там его уже не было. «Мираж?..» — растерянно подумал Навк. Тотчас Дождилика толкнула его. Белый парус блеснул в другой стороне и снова скрылся за астероидом.
Плита помчалась туда. Мелкие камни мелькали вокруг. Большие обломки, как айсберги, грузно проползали мимо. Дождилика и Навк, стоя на коленях, держались друг за друга, чтобы не сорваться. Но Парусник снова исчез.
— Где он?.. — озираясь, спросил Навк. Парусник, как по волшебству, снова сверкнул вдали. Жемчужное свечение метнулось по диким камням. Ореол угас за горбом скалы. Плита, как птица, вновь устремилась за корабликом.
Казалось, какая-то злонамеренная сила влекла Парусник, заставляя на мгновение появляться и скрываться вновь, убегать от хозяев, лавировать среди движущихся астероидов, прятаться, запутывать. Навк и Дождилика мчались по его следу, но никак не могли догнать — легкий Парусник, как перышко в ураган, улетал прочь, словно заманивая людей в ловушку.
— Мы все равно догоним его, — умоляюще глядя на Навка, сказала Дождилика. — Мы отыщем его, правда?..
И вдруг, пронзив рой обломков, промчавшись между двух утесов, которые врезались друг в друга за их спиной, люди оказались в чистом пространстве. Прямо перед ними в облаке своего света, весь в иголочках голубого огня, сиял их Парусник — стая надутых парусов над точеным корпусом, луч бушприта, горделиво поднятый вверх, и изогнутыми саблями крылья кливеров над ними, причальная игла и две лазурных звезды на клотиках — зрелище и дивное, и гибельное.
— Это не он, — закрывая лицо руками, произнесла Дождилика. — Это не он. Это его двойник из сокровищницы Пскемта.
Такого удара Навк не ждал.
Серебряная игрушка Хозяев, вынырнувшая из-под обваливающихся сводов, плыла по простору вселенной. Вокруг нее трепетными волнами растекался свет. В смутном отблеске Навк увидел вдали какое-то тело. Присмотревшись, он различил массивный темный шар размером с небольшую луну. От полюса к полюсу шар на дольки расчленяли ровные, как по линейке, трещины. По экватору шар был охвачен огромным обручем.
— Дождилика, — позвал Навк. — Сатар уничтожил наш кораблик, его мачты и паруса сгорели, но дух его жив. Смотри, ведь он вывел нас к Вольтану.
Но Дождилика плакала, и только горечь была в душе Навка, когда он ясно и отчетливо понял, что победит в этой схватке.
Их космический плотик скользнул вниз, мимо блистающего серебряного обмана, в сумрак гнетущего секрета Кораблей, который был упрятан в недра планеты, той, что много тысяч лет спустя другою расой была избрана для своей сокровищницы. Навк почему-то знал, что им надо опуститься на поверхность обода, сковывающего планетоид.
По воле Навка плита, как с горки, скатилась с орбиты и остановилась посреди черной равнины. Навк поднялся, а Дождилика осталась лежать лицом вниз. Навк не стал ее трогать; он сошел на шероховатый камень и сделал несколько шагов.
Огромное солнце, еще недавно озарявшее песчаные равнины Пскемта, казалось помятым. На небе не было звезд, лишь изредка вспыхивали огни астероидных катастроф. Весь небосвод был полон мельтешением почти неразличимых каменных обломков.
Ни одного из них невозможно было увидеть снизу, но все вместе они создавали эффект непрочности, кипения неба, перемещения масс темноты и скоплений мрака.
Навк опустил голову. Черная однообразная равнина расстилалась кругом до близкого, словно обрыв, горизонта. Черное нечеловеческое небо клокотало сверху.
Красное дымящееся солнце, как глаз угрюмой вечности, пристально взирало на двух людей, брошенных в самую пучину беды.
Навк вернулся к Дождилике, сел рядом и стал гладить ее кудри.
— Не плачь, — сказал он. — Мы на Вольтане.
— Мне кажется, что уже нет никакой разницы. Я устала, Навк. Я потеряла все самое дорогое. Я больше не хочу жить.
— Твой отец терял и большее. Но он дрался до последнего. Нам надо довести дело до конца. Потерпи еще немного. Мы не можем сойти с этого пути.
Навк поднялся и вытащил из оправы перстня перлиор. Звездная жемчужина переливалась на ладони, как последняя в жизни крупинка радости. «В Храме Мироздания на Ракае было сказано, что на Вольтане он будет семенем, зерном», — подумал Навк.
Сжав жемчужину в ладони, он медленно побрел по равнине, глядя под ноги. Он остановился у небольшой трещины в камне, присел на корточки возле нее, ощупал ее пальцами и осторожно опустил сияющую капельку в черный разъем. Потом он снял с шеи фляжку с водой Синистера, вытащил пробку и вылил воду вслед за жемчужиной, а флакончик, размахнувшись, швырнул прочь.
Больше делать было нечего. Навк поднял лицо, глядя в небо. В душе было пусто, на сердце тяжело. Словно древние краски на иконах, проступили сквозь мглу лики созвездий, глядевших печально и тревожно. Навк смотрел в это небо и думал, что во вселенной звезд неизмеримо больше, чем душ, и чем будет он под этими вечными огнями? Он, человек, стоящий на черном камне, что плывет в дикой пустоте. Зачем создан этот простор, этот свет и эта боль, наполняющая любую вещь в мироздании?
И что может сделать он в сравнении с мощью и величием гигантских звездных скоплений и бесконечных пространств? Какой свет рассеет эту мировую тьму и какой звезде он будет принадлежать? И нужен ли кому-нибудь, кроме него самого, свет его звезды?
Что-то коснулось нога Навка. Навк опустил глаза. Тонкий стебелек, поднявшийся из трещины, как котенок, потерся о лохмотья его штанины.