— Здорово, покойники!
По рядам солдат прокатывается ропот.
— Я не ошибся! Вы все, стоящие здесь, — уже мертвы! Мертвы с того момента, когда взяли деньги у вербовщика. Мертвы, с момента отхода вашего корабля из Испании. Вы умерли уже тогда, когда решились стать солдатами! Что толкнуло вас на этот шаг? Наверняка у каждого из вас была на это причина. Но мне сейчас и здесь нет до этого никакого дела! Вы не смогли выжить там, дома, не смогли прокормить себя и своих близких — и вот вы тут. Кого поманили легкие деньги, кто спрятался тут от альгвазилов, а может быть, кто-то надеялся изменить свою жизнь к лучшему? Ну и как — удалось?
Солдаты молчат. Их офицеры, те, что согласились остаться после моей с ними беседы, стоят отдельной группой чуть в стороне.
— Молчите? Да, вас никто не обманул, и вы получили свои деньги. Король не обманывает своих солдат. Но, только вот шансов дожить до окончания десятилетнего срока службы у вас немного. И что вас ждет после? Кто из вас вернется домой целый и с деньгами?
Прохаживаюсь перед строем, оглядывая солдат. Их лица мрачны.
— Я не ангел и не сбрендивший от жары гранд. Никто из нас не знает такого слова, как сострадание. И то, что вас привезли сюда, не значит, что нам больше нечего делать, кроме как помогать неудачникам. Да! Именно неудачникам, ибо те, кому повезло, не служат в колониальных войсках!
Снимаю шляпу и вытираю вспотевший лоб. Так и голос сорвать недолго, надо чуть потише орать, да и переводчикам надо успевать переводить мои слова.
— Но у вас все же есть шанс! Мне! Я говорю — мне, а не королю! Так вот — мне нужны солдаты! Не такие, которыми вас почему-то называют. А — настоящие! И вы можете ими стать…
Ага, оживление пошло! Ща, я вам добавлю…
— А можете — и не стать… В любом случае — вас слишком много для этого. Мне столько не нужно.
На лицах офицеров проступает удивление.
— Наши солдаты способны в гораздо меньшем количестве устроить бойню намного более сильному и опытному противнику, чем вы. И любому другому тоже. Вы все видели кладбище у рощи. Так вот — это сделали всего тридцать человек, включая женщин. И еще двести человек взяли в плен. Так зачем мне слишком много лишних людей, когда с пятью сотнями таких солдат я пройду сквозь любую армию, как раскаленная пика через кусок масла?
Так, а они уже начали оглядываться по сторонам. Будущих конкурентов выискиваете?
— Поэтому у вас есть два пути. Первый — вы остаетесь здесь и поступаете под командование моих офицеров. Трудно не будет. Будет адски трудно! Так что вы все еще не раз проклянете тот день и час, когда согласились остаться тут. Но зато потом… Мальчишки побегут за вами по пятам, когда вы вернетесь домой! Не нищим и израненным солдатом — а гордым доном с высоко поднятой головой! Ибо такой солдат стоит дорого! И платить ему буду я сам!
Так… оживился народ…
— Есть и второй путь. Тот, кто хочет и дальше тянуть лямку, кто боится поставить на карту свою, уже проданную королю жизнь, может уйти. Сейчас. Последний корабль еще не отплыл и ждет вас. Второго шанса не будет, ибо уйти отсюда пешком — невозможно. Но когда вы, с индейской стрелой в брюхе, будете подыхать под палящим солнцем — вспомните! Вспомните, что у вас был шанс! От которого, вы, по трусости своей, отказались…
Оглядываю солдат.
— У вас есть время подумать. Пока я дойду до берега и назад, вы еще можете решить свою судьбу сами. После того как я вернусь… у вас такой возможности уже не будет…
Прохожу сквозь расступившиеся шеренги и спускаюсь вниз к морю.
— Да… — качает головой Старый Империалист. — Вломил ты им…
Он идет рядом и время от времени оглядывается назад.
— Не сбегут?
— Корабль столько не возьмет. А следующий — через месяц. Отправим их в бывший английский форт, там гарнизон усиливать тоже нужно.
— Может быть, не стоило их так уж сразу… через колено-то?
— Потом бы все равно пришлось. Сам видел, из офицеров больше половины отказались. А они и поумнее будут.
— И познатнее.
— Грандов тут все равно нет, а эти все — так… Только и гонору, что дворянами именуются. А за душой так же пусто, как и у солдат. Ну, может, чуть побольше есть, так и то — не слишком.
Оглядываюсь назад. К кораблю уже потянулись первые «отказники». Сколько их? Отсюда не видать, но пара сотен, пожалуй, что и будет.
— Ну что, назад? Там уже, похоже, что определились.
Снова осматриваю лица солдат. Нахмурились, на мордах мрачная решимость.
— Вы все подумали?
Тишина. Только ветер посвистывает.
— Хорошо…
Снимаю шляпу, опять пот прошиб.
— Мне все равно кем вы были раньше! Мне все равно — кто вы сейчас! Но мне не все равно, кем вы станете! Ибо в бою вы прикрываете мою спину, а я — вашу! И я должен буду вам верить!
Набираю воздуха в грудь.
— Испанцы вы или немцы — мне все равно! Вы мои солдаты! Если доживете до этого момента, когда получите право так себя называть! И еще… Рядом с вами будут ваши вчерашние враги — англичане.
Ряды солдат дрогнули.
— Они и мои враги в прошлом. Это с ними мы воевали совсем недавно. И оставили в живых тех, кто этого заслужил. Не всех…
Обвожу шеренги взглядом.
— Не всех мы можем взять к себе и дать в руки оружие. Им пришлось делом доказать нам свою искренность. И это тоже стоило им недешево — могил на кладбище стало больше… Так вот! Вы все — англичане и испанцы, немцы и португальцы — все! Вы можете стать моими солдатами и гордо заявлять об этом в будущем. Ибо вторых таких — нет! И не будет еще очень долго…
Солдаты молчат. Кажется мне — пролети сейчас муха, ее будет слышно всем.
— Становись!
Строй дрогнул.
— Равняйсь!
Шеренги подтянулись.
— Смирно!
Поворачиваюсь к Империалисту.
— Давай, командуй нашим — пусть ведут их в лагерь. Будем начинать работу…
ГЛАВА 20
Старый Империалист
Жизнь, оказывается, состоит не только из работы и бесконечного латания «тришкиного кафтана». Бывают, конечно, редкие «радости», вроде визита англичан, но в общем-то жизнь, что в двадцать первом, что в восемнадцатом веках — рутина. Одно могу сказать в безусловную защиту этой жизни — наши жены! Подруги, которые добровольно взяли на себя обязанность скрашивать наши будни, и своими капризами держать мужчин в состоянии боеготовности. Вот так и моя прекрасная, явно прельщенная примером Котенка и американками, захотела стать ученым.
Все-таки одну беду из будущего мы уже занесли в это невинное прошлое. Эмансипация называется. То-то вождь искоса смотрит. Ну хорошо, с этим разбираться будем потом, а пока дела есть более срочные. Организовать саперную роту, из двадцати испанцев, списанных Котенком и Дядей Сашей. А в роте должно быть минимум сотня. Если бы мне дали двадцать гидр, толку было бы намного больше. Так-с, будем внимательно читать списки личного состава, попутно объясняя своей звездочке, что такое «противотанковый еж». Хотел бы я сам знать, как это будет звучать на языке нуму. Надо будет у нашего атамана спросить. Вот ведь гений! Моментально научил свое казачество русскому языку с индейским произношением. В результате их перестали понимать и русские, и индейцы. А не попахивает ли это сепаратизмом? Надо будет озадачить старшего майора (звание ему я сам присвоил, с разрешения Дяди Саши, конечно) Кобру. Пусть беспокоится, а то прикинулся кладовщиком и вообще не отсвечивает.
Что ты говоришь, любимая? Пойдем спать? И незачем так краснеть, конечно, мы идем спать. Сейчас, только задую свечу…
Котенок
— Стой! — лейтенант Гарсия повелительно взмахнул рукой. — Капрал, командуйте привал!
— Слушаюсь, сеньор тененте! — чернявый капрал обернулся к колонне. — Стой! Привал!
Гарсия, сбивая тростью верхушки цветов, подошел к упавшему дереву. Смахнул с него мусор и присел.
— Ну и где этот лейтенант? — спросил он у подошедшего капрала. — Это ведь то самое место?
— Да, сеньор тененте! Полковник указал именно сюда!
— Хм… странно, обычно его офицеры всегда точны и не опаздывают…
— И в этот раз тоже, сеньор лейтенант…
Оба испанца подскочили со своих мест.
Почти сливаясь с кустами, напротив них стоял человек невысокого роста в какой-то странной пятнистой одежде. На его лицо падала тень от полей шляпы, так что оно почти скрывалось в тени. Мешковато висящая одежда резко контрастировала с пышными мундирами обоих испанцев. Кроме двух пистолетов на поясе у незнакомца было еще какое-то оружие, которое он носил в деревянной кобуре, висевшей на длинном ремешке наискось через плечо.
— Я не очень хорошо говорю по-испански? Прошу меня извинить, у меня было не так уж много практики…
Странный у него голос. Высокий и необычно мелодичный, прямо как у…