— Правильно понимаете, товарищ подполковник! Не зря в Академии штаны протирали — есть задатки аналитика.
— Пойдём, капитан, покажешь, где у вас тут шпиёны американские водятся, а то я, надо признать, за пятнадцать лет только троих увидеть и сподобился… — Виталик подтолкнул толстячка в сторону «Лэндкруизера». — Но учти, за руль не пущу!
Когда мы с радистом уселись на заднее сиденье нашего «уазика», а майор забрался на переднее, я скомандовал Андрею:
— Давай за Андреичем.
— Куда едем-то, тащ капитан? — по неистребимой привычке военных шоферов всё всегда знать, поинтересовался морпех.
— На склад. За оружием и взрывчаткой.
— Здорово! — констатировал Борматенко, запуская движок и пристраиваясь за «кукурузером».
— Не знаю — кому как, а тебе грузить придётся.
— А нам, камчатским, что топтать-подтаскивать, что топтанных оттаскивать… Побаталёрить я никогда не прочь…
— Моряк, что ли? — спросил Саша.
— Нет — «полусапог».
— Бригада какая?
— Сто шестой полк.
— Неплохо, — получив ответ, сказал грушник, — а с Русского знаешь кого?
— Пару ребят знаю. Ещё мичманцы оттуда у нас взрывное дело вели. Из роты минёров!
— Это ещё лучше! Аркаш, ты вроде тоже там бывал? — повернувшись, спросил у прапорщика Клоун…
Пока ребята болтали, я во все глаза смотрел в окно — напитывался, так сказать, обстановкой. Ни детей, ни женщин на улицах не было — зато активно сновали одетые по последней, «постъядерной», моде мужчины. Длинные плащи, на лицах или респираторы с очками, или резиновые «хари» противогазов. Большинство — с оружием, причём не только с армейскими стволами, но и с охотничьими дробовиками. Последнее, впрочем, неудивительно — Тверская область славится своими лесами, и охотничьими угодьями в том числе…
Особенно много народа я заметил на станции — мы как раз проезжали по путепроводу над железкой. Сновали туда-сюда маневровые локомотивы, перетаскивая короткие сцепки из двух-трёх вагонов. В отдалении дымили целых два паровоза, очевидно, извлечённые из недр местного депо…
«Ну да, сейчас они на вес золота будут — электричество, как и солярка, окажется в списке остродефицитных товаров уже в самое ближайшее время, а эти „динозавры“ и на угольке, и на торфе с дровами ездить смогут. Если их соответствующим образом подготовить, конечно. Если с умом к делу подойти, то на той же „Царской дороге“ очень много полезностей выудить можно». — Но тут я вспомнил про удар по району Бологого, и оптимизм мой немного приувял — ехали мы сейчас как раз в ту сторону.
Через пару километров Виталькин джип пару раз моргнул правым поворотником и стал прижиматься к обочине — впереди показался гаишный пост на выезде из Торжка.
— Тут посидите или с нами пойдёте?
— С вами — лясы поточить мы всегда успеем. Аркаш, мы ненадолго, если что — зови.
— Хорошо. Но до сеанса ещё сорок семь минут, — флегматично ответил прапорщик, выудивший из недр рюкзака какой-то провод.
— Эй, «мокрая пехота», в прикуриватель воткни, чтоб батарею зазря не тратить, — это было последнее, что я услышал перед тем, как захлопнул дверь «Патриота».
За время дороги Саечкин отдышался, привёл себя в порядок и к двери поста уже вернул себе человеческий облик.
— Эй, Таничев, не грохнули ещё шпионку? — с нарочитым, как мне показалось, весельем спросил он дежурного — такого же мордатого, как и он сам, старшего лейтенанта, обряженного в милицейский чёрно-серый «городской» камуфляж.
— Не, в камере сидит, — лениво откликнулся страж порядка.
— А я спецов из комендатуры привёз.
— Понятно. Сейчас дам команду доставить.
В помещении поста народу практически не было, только кемарил у видавшей виды милицейской «стационарки» сержант, да встретился в проходе рядовой-срочник (уж больно молод был пацанчик) с авиационными эмблемами в петлицах.
— Вот её документы. — Капитан вытащил из ящика стола два американских паспорта в синих обложках.
Виталик быстро просмотрел один документ, затем второй и, хмыкнув, протянул их мне.
«Julia Moor» — значилось рядом с фотографией весьма симпатичной молодой особы. Отчего-то на память пришла рыжеволосая голливудская актриса, но она, если память меня не подводила, звалась Джулианна.
«Ivan Moor» — написано было в другом паспорте, а с фотографии на меня смотрел улыбчивый карапуз. «Полгода ему — максимум», — определил я на глаз.
— Ну и как тебе шпионы?
— Охренительные! — Я передал паспорта Клоуну. — Прям Бонд и Мата Хари на разведке спецобъектов стольного града Торжка!
— Вы каким местом думали? — Виталик повернулся к Саечкину. — С чего взяли, что она шпионка?
— Так американка же! — с обезоруживающей наивностью ответил мордатый капитан. — И по русски говорит очень хорошо!
За спиной раздался смешок нашего грушника — наверное, тоже повеселился майор…
— А как, по-твоему, говорить девушке с именем Юля, имеющей сына Ивана, а? С сылным грузынскым акцэнтом, что ли? Она небось сама к вам пришла?
— Так точно. Сама!
— Лицом к стене! — донеслось из-за двери, потом дверь приоткрылась, и появилась веснушчатая физиономия: — Разрешите ввести, товарищ капитан?
— Давай! — несколько суетливо отреагировал Саечкин.
«А девчонка действительно хороша! Правильные черты лица с чётко очерченным упрямым подбородком, немного вздёрнутый нос, голубые глаза. Копна длинных светлых волос, собранных в пучок на затылке…» — оценил я нашу невольную гостью, бочком вошедшую в помещение и испуганно прижимавшую к себе белоголового карапуза в смешных джинсиках и ярко-оранжевой кофте с надписью «LA Lakers»
на спине.
— Nice to meet you, ma’m! — совершенно неожиданно заговорил грушник. — I’m major of Russian special forces and I’m glad to welcome you here!
— выговор у Сашки был неплохим, лишь с лёгким налётом «славянскости» и слегка утрированным «ар».
— Вот теперь понятно, почему тебе, майор, дали такой позывной! — улыбнулся Виталик. — Барышня по-русски как бы не лучше нас тобой изъясняется. Так ведь, Юля?
— Да, — пролепетала гостья.
— Из эмигрантов или замуж вышла? — продолжил светским тоном Сибанов, подвинув девушке стул.
— Замуж, — всё так же смущённо ответила Юлия и, словно набравшись смелости, выпалила: — А вы не могли бы отдать мне мои вещи?! А то мне Ванечку переодеть надо. Подгузник уже два часа как грязный.
— Саечкин, ты что, опух? Быстро детские вещи сюда, вохра недорезанная! — набросился на ничего не понимающего капитана Виталик. — Или станешь Баранкиным и так и будешь на своём складе сидеть. Грузчиком! Это я тебе обещаю!
Заполошно метнувшись к двери, капитан, открыв её, заорал:
— Свечников, твою мать! Вещи задержанной сюда! Мухой, мля!
Сибанов же продолжил допрос:
— И как же гражданку США занесло в нашу глухомань?
— Мы к маме моей на лето приехали, вот я и решила к подружке в Питер съездить.
— На поезде?
— Нет, что вы! На машине. У меня там, — девушка показала на окно, — машина. А меня теперь арестуют и в тюрьму посадят? — Совершенно неожиданно по лицу её потекли слёзы. Видно, держалась девчонка из последних сил. — А Ванечку что же, в орфанэйдж? — Странно, что вместо русского «детдом» она произнесла это слово по-английски, ну да чего только не бывает. Видал я «свежих» эмигрантов, которые уже на пятом году принципиально перестают на родном языке изъясняться, как, впрочем, и матёрых человечищ, что родившись и всю жизнь прожив за границей, иному учителю русского языка фору по части «великого и могучего» дадут.
Ни с того ни с сего майор Саша присел перед девушкой на корточки и принялся утешать:
— Ты чего разревелась, дурёха? Была нужда тебя арестовывать-то? Сейчас во всём разберёмся и поедешь себе восвояси…
«Однако слабое по нынешним временам утешеньице-то… „Восвояси“ это сейчас похуже, чем „на Колыму“ раньше, — шансов сдохнуть в мучениях и без всякой пользы однозначно больше…» — но дело тут было не столько в словах, сколько в тоне. Клоун нес свою околесицу с таким искренним участием, что девчонка уже не плакала навзрыд, а тихонько хныкала, уткнувшись в плечо майора. Мальчишка же лупал глазёнками и агукал, явно пребывая в непонятках по поводу всей этой катавасии. Наконец, сообразив, что его мамаша плачет, открыл свой беззубый ротик и внёс свою нотку в «концерт». Матерью юная «американка» оказалась справной — едва заслышав басовитые подвывания отпрыска, она немедленно отлипла от надёжного майорского плеча и принялась укачивать малыша.
Дверь приоткрылась, и Саечкин, не поленившийся лично сходить за вещами задержанной, а, скорее всего, просто решивший побыть подальше от очей грозных незнакомцев из спецслужб, поставил на пол большую кожаную сумку.
— Вот, переоденьте сына! — Клоун из положения приседа просто метнулся к двери и буквально впихнул сумку девушке.