Оказалось, череда мирных поколений все же не вытравила окончательно инстинкты самосохранения, или там, воинское чутье. Шмалько заметил как снабженная более увесистым, чем у него, аж 14,7-миллиметровым пулеметом приземистая башенка БТР-а внезапно качнулась в его сторону. Был ли смысл стойко ожидать окончания процесса? Майор снова нырнул в темень танковой полости и едва закупорил крышку, когда что-то звякнуло по броне.
– Хорошо стреляют, – отметил Шмалько, прикидывая дистанцию до бронетранспортеров. – Вы это… У них там оказывается наши БТР-ы, может и танки имеются такие же. Не купитесь.
Очередная лекция пропала втуне – никто его не слушал. Ладыженский искал в бинокулярный прицел цели, возился с дальномером. Громов периодически, на дистанции сотни или полторы метров разгонял танк, потом снова по команде «Дорожка!» сбавлял газ до минимума и глазел в перископ. Несколько долгих секунд майор Шмалько размышлял о том, стоит ли ответить враждебным БТР-ам 125-тью миллиметрами? Решил, не стоит. Если они с Ладыженским не всегда попадали с километра в распластанные туши самолетов, то совсем несуразно изводить остатки боеприпасов на небольшие юркие машины.
– Еще рассмешим сволочей, – сказал сам себе Шмалько, начав выискивать БТР-ы через командирский перископический прибор наблюдения. – Конечно, броню они своей пукалкой не пробьют, но ведь могут расколотить все навесное оборудование, перископы в том числе. Как потом воевать?
– Полный вперед! – скомандовал он водителю. – Жми, боец Громов! И маневрируй, маневрируй иногда! Давай прямо туда – в дым!
Опять же, могут ведь и ПТУРС-ом рубануть, размышлял Шмалько. Были ли у них на башнях ПТУРС-ы? Вроде нет. Но то, что у них наши «броники» вовсе не значит, что и ПТУРС-ы у них обязательно наши. Может, быть что-то не ракетообразное, и не над башней; торчит где-нибудь сбоку – в этих камуфляжных пятнах не разглядеть сходу, да и времени на осмотр на давалось. Ох, и вляпались же мы! Где мое родное, положенное по штату мотопехотное прикрытие?
По бочине танка снова что-то хлестнуло.
– Не обращайте внимания! – проорал Шмалько успокаивая. – Это дребедень – пулеметчики! Ищите настоящие цели!
– Вот! – подал голос Ладыженский. – Взлетает что ли опять?
– Ага, – подтвердил майор Шмалько. – Дорожка! Броне… А у нас же подкалиберный! Огонь!
Всех качнуло.
– Вроде попал, – несмело предположил наводчик.
– Хрен знает, – пожал плечами Шмалько. – Вроде. Но не горит же гад. Уходит.
Вдали, по взлетной полосе, и правда мчался улепетывающий транспорт.
– Уйдет ведь, пан май…
– Хрен с ним. С этого ракурса снова не попадем. Если б осколочным… Ладно, в догон даже ракеты не всегда… Вперед дерни, Громов! Ищем цели, наводчик. Вот! Нет это вроде наш же «Ан». Хотя… Если аэропорт захвачен, то чьи самолеты?
– А вы как думаете, пан майор?
– Не знаю. Сколько снарядов-то? К чёрту, пощадим. Ищем… Ух ты! Вот сволочь затаилась. Видишь?! Да вот, флажок на киле!
– О! – удивился Ладыженский. – Американский, что ли?
– Здрасьте, приехали! А до этого ты кого колотил? Наво…
В этот момент Т-64БВ тряхнуло по-настоящему.
4. Звонки
Можно было, да и положено по должности, вызвать к дому «УаЗ-ик». Тем не менее, давал ли странный звонок, плюс отключение телевидения, реальный повод для паники? Тем более, если уж паниковать, то тогда тем более не стоило привлекать внимание. Вызов машины – это целая кутерьма. Помимо водителя, будится дежурный по автопарку, дежурный по роте, ответственный по той же роте. В курсе дневальный и естественно дежурный по части. Понятно, большинству из указанных спать ночью вообще-то и не положено, но ведь дело не в прерывании сновидений. Просто, слишком много людей становятся сведущими в том, что командир вот-вот нагрянет. В условиях, когда, по словам Пасечника, армия выведена из игры, лишний шум не нужен. Кроме того, что там идти до того батальона? И как раз будет время покумекать о дальнейшем, без отвлекающего брюзжания благоверной.
Однако, спускаясь по лестнице своей древней «хрущевки», майор Шмалько сделал еще кое-что. Данное действие он надумал еще на своем пятом этаже, но решил не волновать жену очередной выходкой. Тем более у всех баб, и у его супружницы в частности, весьма длинный язык. Не хватало, чтобы по городку пошли странные слухи, если конечно звонок Пасечника является пьяным бредом или граничащим с сумасшествием розыгрышем. Кажется, лейтенант Вожик не стоял сегодня в наряде, а как раз должен был смениться. Весьма вероятно, что после дежурства он решил отоспаться, а не предпринимать молодецких вылазок по бесхозным женщинам окружающего поселка. Хотя конечно женщины могли заявиться к Вожику и самостоятельно. Все-таки не у каждого холостого лейтенанта в округе наличествовала отдельная, пусть и служебная, квартира. Ладно, посторонних, незнакомых любительниц «военных и здоровенных» командир танкового батальона не слишком побаивался.
Он позвонил один раз. Не хватало поднять шум, дабы еще не уснувшая по новой жена наверху услышала, как он разговаривает с холостяком Вожиком. Потом попробуй объясни, что ты не свернул налево в том же подъезде, а захаживал туда в три ночи по служебным делам. Кстати, о такой возможности проворота мыслей благоверной майор Шмалько подумал, только в момент нажатия кнопки звонка. Он даже невольно глянул вверх, не следит ли бесценная Любаша за ним через пролеты. Наконец в тиши ночи раздались шаркающие шаги. «Тоже в тапочках щеголяет», – констатировал Шмалько, радуясь, что не он один пропитался духом мещанства. Еще до того, как Вожик что-то спросил, майор, прислонившись к самой двери, сказал:
– Лейтенант Вожик, это я, командир батальона майор Шмалько. Открой, пожалуйста, Александр, и не шуми.
– Сейчас, – ответил явно опешивший командир танкового взвода.
– У тебя кто есть? – негромко поинтересовался Шмалько, прикрывая за собой.
– Э-э… – замялся Вожик.
– Спит?
– Может быть, – не определился в точности лейтенант.
– Вот и не буди. Слушай, Александр Миронович, мне бы телефон, а?
– А… Пожалуйста. Ой, нет. Что-то с вечера «мобилка» совсем ни гугу. Но может…
– Попробуй, Алеша. Правда, моя тоже как-то…
– И у вас?
– И у меня.
– Ой, а если я спрошу у…
– Не надо, – догадался Шмалько. Мобильные телефоны действительно не работали у всех встречных еще с вечера. Об этом еще много судачили, однако поначалу, спросонья, Шмалько и об таком факторе начисто забыл. «Еще один плюсик к звонку Пасечника, – констатировал командир батальона. – Если действительно война, то связь надо резать в первую голову».
– У тебя простой телефон функционирует? – обратился он к, одетому только в яркие неуставные трусы и такие же тапочки, подчиненному.
– Простой? А у вас, пан майор, и он тоже?
– Точно, – не моргнув глазом соврал Шмалько. – Где?
– На кухне, на кухне у меня.
– Трубка? – поинтересовался Шмалько, вспомнив о предупреждении дивизийного особиста.
– В смысле?… А нет, на проводе. Зачем мне, собственно. Есть сотовый. Я вообще думаю, зачем за него каждый месяц…
– Помолчи! – негромко скомандовал майор. Он достал из кармана засаленный от старости блокнот.
– Попробую дядьку, он у меня в Макеевке, – сказал он сам себе вслух. Обернулся к Вожику и пояснил: – Я тут межгород звякну. Счет придет – принеси мне – оплачу.
– А, ну пожалуйста, – переступил с ноги на ногу командир взвода.
– Иди покуда, оденься, – сказал Шмалько, накручивая диск действительно старинного аппарата.
– А что мы куда-то…
– Чши! – сказал майор прикладывая палец к губам. В трубке были непонятные, прерывистые гудки.
«Вряд ли дядя Яша с тетей Шурой сейчас болтают с кем-то, значит…». Покуда это еще ничего не значило.
– Так, – сказал Шмалько. – Кто у нас в отпуске? Кирпичев? Он как раз из Донецка. Давай-ка… – он отлистал блокнот и снова набрал код города и номер. Гудки повторились.
– Попытаемся «ноль семь», – произнес командир батальона, еще дважды попробовав воспользоваться услугами автоматики.
Однако на «07» реакции не последовало. Вернее, телефон давал те же однообразные гудки. Шмалько повторил попытку еще и еще. Он сердито бросил трубку и только теперь обратил внимание, что хозяин трубки и телефона-ретро стоит рядом по полной форме.
– Умылся? – спросил Шмалько неизвестно зачем.
– Так ведь… – не сумел найти объяснение лейтенант.
– Иди умойся бегом, – посоветовал Шмалько. – И поодеколонься. Женщиной от тебя сильно разит. Нечего солдат приводить в возбудимость фермионами. Да, – сказал он уже через прикрытую дверь ванной. – А свою благоверную ты здесь оставишь. Ключ у неё…