— Я понимаю ваш язык, — ответил по-рохански Гэндальф. — Но мало кто из чужеземцев им владеет. Если хотите получить ответ, почему не говорите на общепринятом Вестроне?
— Приказ Короля Феодена — не открывать ворота никому, кто не знает нашего языка и не является нашим другом, — ответил один из часовых. — Сейчас время военное, и мы неохотно принимаем иноплеменных гостей, исключение составляют только гондорцы из Мундура. Кто вы такие, что так беспечно ездите по степи на конях, похожих на наших скакунов? Мы давно стоим на карауле и издалека вас заметили. Здесь никогда раньше не видели таких необычных всадников, и конь, на котором ты сидишь, необыкновенный. Если глазам верить, он из породы мирасов. Может, ты одурманил нас чарами? Может быть, ты колдун, шпион Сарумана, и вы все — призраки, насланные им? Говори!
— Мы не призраки, — вмешался в разговор Арагорн. — Глаза вас не обманывают. Это кони из ваших конюшен, ты их узнал и зачем-то спрашиваешь! Злодеи не вернулись бы с конями к конюшням хозяина. Вот это — Хасуф и Эрод, скакуны, которых одолжил нам два дня назад Эомер, Третий Полководец Рубежного Края. Мы их привели, как обещали. Разве Эомер еще не вернулся и не предупредил о нашем прибытии?
Часовой явно смутился.
— Об Эомере я вам ничего сказать не могу, — ответил он. — Если ты говоришь правду, то Король наверняка что-то об этом знает. Может быть, вас и ждут. Но два дня назад под вечер сюда приходил Причмок и объявил, что по распоряжению Феодена ни один чужеземец отныне не должен пройти в ворота.
— Ах, Причмок! — сказал Гэндальф, внимательно глядя на стражника. — Можешь больше ничего не говорить. У нас дело не к нему, а к Властителю Рубежного Края. И дело неотложное! Ты пойдешь сам или кого-нибудь пошлешь доложить о нас Королю?
Глаза Гэндальфа при этом как-то странно сверкнули. Он еще раз всмотрелся в рохиррима.
— Сам пойду, — ответил тот, подумав. — Какие имена назвать Королю? Что о вас сказать? Ты кажешься старым и усталым, а вместе с тем ты грозен и суров.
— Ты кое-что уже правильно понял, — сказал маг. — Ибо я Гэндальф. Я вернулся. Видишь: я привел коня. Это сам Серосвет, который одного меня признает хозяином. Со мной Арагорн сын Араторна, наследник Великих Королей. Остальные — эльф Леголас и гном Гимли — наши друзья. Иди и скажи своему королю, что мы стоим у его ворот и будем с ним говорить, если он пустит нас ко двору.
— Странные у вас имена! Но я попробую их назвать своему Повелителю. Посмотрим, что решит Король! — сказал стражник. — Ждите, я принесу вам его ответ. Не очень надейтесь, однако. Время сейчас суровое.
И он ушел, оставив мага и его спутников у ворот под охраной своих соплеменников.
Вернулся он довольно быстро.
— Идите за мной, — сказал он. — Феоден разрешил вас впустить.
Ворота, наконец, открылись; путешественники друг за другом вошли в них, следуя за стражником, и оказались на широкой улице, мощеной тесаным камнем, поднимающейся в гору где извилисто, где ступенями. Прошли мимо множества деревянных домов с темными дворами. Вдоль улицы плескался в каменном желобе искрящийся поток.
Улица доходила до вершины холма. Там на зеленой террасе был большой дом на высоком помосте, перед которым из камня, вытесанного в форме конской головы, бил источник. Вода весело стекала из него в большой фонтан, а оттуда — в речку. К помосту вели широкие и высокие ступени. На последней ступени с двух сторон были каменные скамьи, на которых сидели стражники с обнаженными мечами на коленях. Их золотистые волосы были заплетены в косы. Солнце отражалось в зеленых щитах и играло на полированных латах. Когда стражи встали со скамей, путники увидели, что они были очень высокого роста.
— Вход перед вами, — сказал приведший их стражник. — Мне надо вернуться к воротам. Прощайте! Да будет с вами милость Короля Рубежного Края.
Путешественники пошли по большим ступеням под зорким оком часовых. Гвардейцы Короля молча смотрели на них сверху вниз до тех пор, пока Гэндальф не оказался на верхней ступеньке. Как только он занес ногу, чтобы поставить ее на каменный помост, гвардейцы неожиданно звонким хором приветствовали прибывших на своем родном языке.
— Привет вам, путники из дальних стран!
При этом они повернули мечи рукоятями к гостям в знак мирных намерений. Зеленые камни в эфесах заблестели на солнце. Потом один из гвардейцев выступил из шеренги и произнес на Всеобщем языке:
— Я привратник Феодена. Мое имя — Гама. Моя просьба — сложите все оружие, прежде чем войдете во дворец.
Леголас первым отдал ему в руки кинжал с серебряной рукоятью, колчан и лук.
— Получше стереги мое оружие, — сказал он. — Оно из Золотого Леса и досталось мне в дар от Владычицы Лориэна.
Привратник удивленно заморгал и поспешно сложил оружие эльфа под стеной, будто опасаясь до него дотрагиваться.
— Обещаю, что никто из людей его не тронет, — сказал он.
Арагорн заколебался.
— Моя воля не велит мне снимать меч и передавать Андрил в другие руки.
— Но такова воля Феодена, — сказал Гама.
— Я не уверен, что воля Феодена сына Фингла, который правит Роханом, должна преобладать над волей Арагорна сына Араторна, наследника Элендила Гондорского.
— Ты стоишь перед домом Феодена, а не Арагорна, даже стань он Королем Гондора и сядь на место Денэтора, — ответил Гама, быстро вставая в дверях и преграждая дорогу. Его меч оказался повернутым острием к гостям.
— Бессмысленный спор, — вмешался Гэндальф. — Мы стоим перед дворцом Феодена и возражать бесполезно. Здесь закон — слово Феодена, будь оно хоть мудро, хоть глупо.
— Все это так, — сказал Арагорн, — я охотно выполнил бы пожелание хозяина, будь это шалаш, а не дворец, если бы носил у пояса другой меч. Но это Андрил.
— Как бы твой меч ни назывался, клади его сюда, — сказал Гама, — если не хочешь сражаться в одиночку со всеми воинами Эдораса.
— В одиночку он бы не сражался, — отозвался Гимли, проводя пальцем по лезвию топорика и грозно глядя на привратника, будто тот был молодым деревцем, которое надо срубить. — Один бы не сражался.
— Тихо, тихо! — сказал Гэндальф. — Мы все тут друзья. Во всяком случае, должны быть друзьями. Ссорой мы ничего не добьемся, только в Мордоре порадуются. Наше дело не ждет. Я отдаю свой меч. Стереги его, почтенный Гама, как можно лучше, ибо это Гламдринг, выкованный эльфами в Незапамятные Времена. И пропусти меня. Ну, теперь ты, Арагорн!
Арагорн неохотно отстегнул пояс и сам поставил свой меч у стены.
— Я оставлю Андрил здесь, — сказал он, — но не вздумай, Гама, тронуть его и никому не разрешай к нему прикасаться. В ножнах, изготовленных эльфами, скрыт клинок, который был сломан, а потом выкован заново. Первым его ковал Телхар в Незапамятные Времена. Меч Элендила дается лишь наследникам Элендила. Любой чужой, кто до него дотронется, падет, сраженный им.
— Будто все вы прилетели из Незапамятных Времен или вышли из легенды, — сказал привратник, отступив на шаг и с удивлением смотря на Арагорна. — Как ты пожелаешь, так и будет, господин.
— Ну, в компании с Андрилом моему топорику не стыдно будет полежать, — пробормотал Гимли и положил свое оружие под стену. — Мы все сделали, как ты хотел. Теперь веди к своему Королю.
Но привратник еще колебался.
— Будь добр, — обратился он к Гэндальфу, — оставь здесь и свою палку.
— Ну, это уж слишком! — ответил Гэндальф. — То была предосторожность, а это неучтивость. Я стар. Если не разрешишь мне войти, опираясь на палку, то я сяду тут и подожду, пока Феоден сам не приковыляет ко мне.
Арагорн засмеялся.
— У каждого есть свое сокровище. Неужели вы лишите старика последней опоры? Позволь нам пройти, наконец!
— Палка в руках мага может оказаться чем-то большим, нежели просто опорой в старости, — ответил Гама. Он внимательно посмотрел на ясеневую палку, на которую спокойно опирался Гэндальф. — В некоторых случаях, однако, можно принять особое решение. Я верю, что вы пришли как друзья и достойны уважения; у таких гостей не должно быть худых намерений. Проходите!
Гвардейцы отодвинули тяжелые засовы, распахнули двери, которые медленно раздвинулись внутрь на скрипучих петлях. Гости вошли во дворец. Внутри было полутемно и после утренней свежести на холме показалось душно. Парадный зал был длинным, с мощными столбами, подпирающими высокий потолок. Из восточных окон под самым потолком падали пучки света и ложились на пол теплым узором. Через отверстие в крыше к бледно-голубому небу поднимались струи пара. Когда вошедшие привыкли к полумраку, то увидели, что пол выложен цветными камнями и под ногами у них вьются рунические надписи и переплетаются странные фигуры. Колонны оказались украшены богатой резьбой, и на них сохранились остатки старинной росписи с позолотой. На стенах висели огромные тканые картины, изображавшие героев старинных легенд. Одна картина висела так, что на нее падал солнечный свет. Гости увидели молодого воина на белом коне. Юноша трубил в огромный рог, его золотистые волосы развевались на ветру. Конь поднял голову, раздувая розовые ноздри в предчувствии битвы. Зеленые волны с белой пеной достигали коню до колен.