Много лет назад Горхендад Старобэк, глава рода Старобэков, считавшегося одним из древнейших в болотной части Хоббитшира, а может быть, и во всех четырех Уделах, переправился со своим семейством через Реку, которая стала восточной границей, построил Брендихолл, сменил фамилию на «Брендибак» и остался здесь почти полновластным хозяином целого округа. Семья его благополучно множилась при нем и продолжала множиться, когда его не стало, и Брендихолл тоже рос, пока не занял весь нижний ярус холма; в нем было три главных входа, много боковых дверей и около сотни окон. Многочисленные Брендибаки постепенно перекопали, а потом застроили все вокруг.
Так появился Бакленд, густозаселенная полоса земли между Рекой и Старым Лесом, что-то вроде Хоббитской колонии.
Главным поселением стал Бакбург, прилепившийся к высокому берегу Брендидуима и холмам за Брендихоллом.
Народ, живший на Болотах, которые стали называть Топким Долом, сохранил с Брендибаками дружеские отношения, и те, кто живет между Слупками и Ямками, до сих пор признают Деда из Брендихолла за старшего в своей округе. Жители четырех Уделов Хоббитшира, однако, считают Брендибаков чудаками и почти чужеземцами. Вообще-то, они от остальных хоббитов не отличались ничем, кроме одной привычки: любили воду и лодки, а некоторые из них даже умели плавать.
С востока их земли были вначале ничем не защищены, но однажды они посадили там живую изгородь, назвав ее Отпорной Городьбой. С тех пор сменилось много поколений, за Городьбой постоянно ухаживали, теперь она хорошо разрослась в ширину и в высоту. Шла она от самого Брендидуимского Моста, изгибалась большой дугой к востоку и упиралась в Перетопь, где выбегала из Леса и впадала в Брендидуим Ветлянка. Всего в ней было больше двадцати миль. Но, конечно, защита была неполной. Во многих местах к Городьбе вплотную подступал Лес и норовил ее подвинуть. Поэтому с наступлением темноты в Бакленде запирались все двери, что в Хоббитшире было тоже не принято.
Паром медленно пересекал Реку. Все ближе был берег Бакленда. Единственный из всей компании, кто ни разу не бывал за Рекой, Сэм испытывал странное чувство — будто спокойные темные волны, тихо журчащие у борта, разделили его жизнь — позади в тумане осталось его прошлое, впереди были мрачные приключения. Он почесал голову, на мгновение появилась мысль, что хорошо бы господину Фродо оставаться тихо-мирно в Торбе, и тут же пропала.
Четверо хоббитов сошли с парома.
Мерри еще крепил причальный конец, а Пин уже вел пони вверх по тропинке, когда Сэм обернулся, решив последний раз на прощанье посмотреть на Хоббитшир, и сдавленным шепотом произнес:
— Оглянитесь, хозяин! Вам что-нибудь видно?
На дальнем причале под смутными фонарями они различили неясную фигуру: словно черный мешок. Вот он качнулся, двинулся в одну сторону, потом в другую, наклонился, будто рассматривая землю; потом присел и пополз или пошел, согнувшись, назад в туман, за фонари.
— Что за чудо хоббитширское? — воскликнул Мерри.
— Это то, что за нами гонится, — сказал Фродо. — Ничего больше не спрашивай! Скорее отсюда!
Они поспешили по тропе на подъем, а когда оглянулись еще раз, дальнего берега уже не было видно, только туман.
— Какое счастье, что вы не держите лодок на западном берегу! — сказал Фродо. — Лошадь может через реку переправиться?
— В двадцати милях к северу отсюда, по Брендидуимскому Мосту, иначе только вплавь, — ответил Мерри. — Хотя я никогда не слышал, чтобы лошади переплывали Брендидуим. Но при чем здесь лошади?
— Потом скажу. Скорее в дом, там поговорим.
— Ладно! Вы с Пином дорогу знаете. Так что я побыстрее поскачу вперед и скажу Толстику Болджеру, что вы едете. Мы вам ужин приготовим и все такое.
— Мы сегодня рано ужинали, нас Мотыль накормил, — сказал Фродо. — Но можно второй раз.
— Будет вам второй раз! Давай сюда корзину! — сказал Мерри и ускакал в темноту.
До нового дома Фродо в Кричьей Балке от Брендидуима было не близко. Они миновали Брендигорку с Брендихоллом, оставив их слева, и почти пройдя Бакбург, вышли на главный Тракт Бакленда, который вел от Моста на юг. Пройдя по нему полмили к северу, свернули направо на проселок. Еще через пару миль поднялись на холм и опустились вниз.
Наконец, дорога привела их к узкой калитке в плотной живой изгороди. Дома в темноте совсем не было видно — он стоял в глубине, на зеленой площадке, окруженной кольцом низкорослых деревьев, как второй оградой. Фродо выбрал его за то, что он находился в отдалении от поселка и рядом никто не жил. Сюда можно было незаметно прийти и так же незаметно уйти отсюда.
Дом был построен Брендибаками очень давно и предназначался для гостей или тех членов семейства, которым хотелось иногда отдохнуть от вечной суеты и толчеи в Брендихолле. Он строился по старинке и очень напоминал хоббичью нору — длинный, приземистый, без надстроек, с дерновой крышей, круглыми окнами и большой круглой дверью. От калитки к дому по зеленой дорожке они подошли в полной темноте. Из-за ставен не пробивалось ни лучика. Фродо постучал в дверь. Толстик Болджер отворил, — изнутри полился приветливый свет. Быстро проскользнув в дом, они захлопнули дверь, сразу отделившую их от ночи.
— Ну, как тебе здесь? — спросил Мерри, выходя им навстречу. — Мы изо всех сил старались, чтобы сделать все, как дома, хоть времени было мало. Ведь мы с Толстиком только вчера с последним багажом приехали.
Фродо осмотрелся. Было вправду, как дома. Много его любимых вещей — и любимых вещей Бильбо — нашли свои места, как в Торбе, и сразу напомнили ему про старика, так что стало почти больно. Здесь было уютно и спокойно, и ему захотелось на самом деле поселиться в этом тихом уголке навсегда. Казалось нечестным вовлекать друзей в свои неприятности, и он снова подумал, как он скажет им, что должен скоро уходить. И понял, что придется все сказать после ужина перед сном.
— Как мило! — произнес он с усилием, — будто я вообще не переезжал.
Путешественники сбросили мешки на пол и повесили плащи. Мерри провел их в дальний конец коридора и распахнул дверь. Они увидели яркий огонь и клубы пара.
— Банька! — закричал Пин. — Благодетель Мерриадок!
— В каком порядке купаемся? — сказал Фродо. — Сначала старший или самый расторопный? В любом случае вы последний, господин Перегрин.
— Позвольте мне распорядиться получше! — сказал Мерри. — Нельзя начинать новую жизнь в Кричьей Балке со ссоры из-за тазиков. В той комнате три ванных кадушки и полный котел кипятка. И полотенца есть, коврики и мыло. Быстро все туда!
Мерри и Толстик занялись последними приготовлениями к позднему ужину в кухне, расположенной по другую сторону коридора. Из баньки доносился плеск воды, шлепанье, смех и три перебивающие друг друга песни. Вдруг голос Пина взлетел над остальными, и Мерри с Толстиком услышали любимые банные куплеты Бильбо:
Тут раздался жуткий плеск и возмущенный крик Фродо: «Тише ты!» — по-видимому, вода из ванны Пина фонтаном выплеснулась на потолок и разлилась по полу.
Мерри подошел к двери баньки.
— Как насчет ужина и кружки пива? — крикнул он.
Фродо вышел в коридор, приглаживая волосы.
— Здесь даже в воздухе так мокро, что я пошел вытираться в кухню, — сказал он.
— Уфф! — сказал Мерри, заглядывая в дверь. На полу все плавало. — Придется тебе это вытирать, а уж потом получишь ужин, Перегрин! Поторопись, ждать не будем!
Ужинали они в кухне, подвинув стол к огню.
— Грибов вы, наверное, больше не хотите? — спросил Толстик без особой надежды.
— Хотим! — закричал Пипин.
— Они мои! — заявил Фродо. — Госпожа Мотылиха, королева среди хозяек, дала их мне! Уберите лапы, я вам сам положу, жадюги!
Хоббиты обожают грибы, превосходя в этом самых отъявленных сластен-громадин. Этим и объяснялись длинные вылазки юного Фродо в известную усадьбу в Топком Доле и справедливый гнев обиженного Мотыля. Но сейчас грибов хватило на всех, даже по хоббичьим аппетитам. Всего другого тоже хватало, так что когда они кончили, даже Толстик вздохнул удовлетворенно. Они отодвинули стол на место и расселись у камина в креслах.
— Уборкой потом займемся, — сказал Мерри. — Теперь рассказывайте! У вас, наверное, были приключения, без меня, даже нечестно. Давайте полный отчет. Больше всего меня интересует, что случилось со стариной Мотылем, почему он так со мной разговаривал. Если бы это было возможно, я бы подумал, что он испугался!