КНИГА ПЯТАЯ
Глава первая.
МИНАС ТИРИТ
Пипин выглянул из складок плаща Гэндальфа. Он еще не понял, на самом ли деле проснулся или остается в быстронесущемся сне, не отпускавшем его почти всю дорогу. Огромный темный мир куда-то мчался, а ветер громко гудел в ушах. Видны были лишь плывущие по небу звезды и громады южных гор справа, уходящие вдаль медленным полукругом. Хоббит попробовал определить время и вспомнить, что он видел в пути, но спросонья не смог.
Смутно помнилась ночная скачка во весь дух, а потом на рассвете тусклый блеск золота и молчащий город… большой пустой дом на холме. Не успели они войти в этот дом, как над ними снова пролетела крылатая тень, и люди пригнулись от страха. Гэндальф что-то ласково сказал ему тогда, и Пипин уснул в уголке, но спал беспокойно, сквозь сон слыша шаги и разговоры, команды Гэндальфа, и снова шаги приходивших и уходивших людей. Потом они опять поскакали во тьме. Это была уже вторая … нет, третья ночь после Плохого Приключения с Палантиром. От жуткого воспоминания Пипин проснулся окончательно. В шуме ветра слышалась угроза.
По небу расходился желтоватый отсвет, будто что-то разгоралось за черным валом восточных гор. Пипин испуганно съежился, спрашивая себя, в какое зловещее место везет его Гэндальф. Потом протер глаза и понял, что это всего лишь луна, уже почти полная, встает над темным востоком. Значит, ночь только началась, еще много часов придется ехать. Хоббит пошевелился и спросил:
— Где мы, Гэндальф?
— В королевстве Гондор,— ответил маг.— Едем через Анориэн.
Некоторое время оба молчали. Потом вдруг Пипин судорожно вцепился в плащ Гэндальфа.
— Что это? Смотри! — закричал он.— Огонь! Красный огонь! В этой стране живут драконы? Вон еще!
Вместо ответа Гэндальф громко крикнул коню:
— Скачи, Серосвет, надо спешить, время не ждет! Смотри: горят сигнальные костры, это война. Гондор просит помощи. Смотри: костры на Амон Дине, на Эйленахе, и еще дальше, в стороне, загорелись Нардол, Эрелас, Мин Риммон, Каленхед и Халфириэн на границе с Гондором.
Но Серосвет вдруг замедлил бег и перешел на шаг, а потом поднял голову и заржал. Из темноты ему ответило ржание других лошадей, раздался топот копыт, три всадника вынырнули из темноты в полосу лунного света, промчались на запад и скрылись в ночи. Только после этого Серосвет рванулся вперед и поскакал так, что ночь вокруг загудела.
Пипину снова захотелось спать, и он не очень внимательно слушал, что рассказывал ему Гэндальф о гондорских обычаях. Понял он только, что по приказу здешнего Правителя на вершинах гор и холмов вдоль границ всегда готовы костры и оседланные лошади, и часовые в любую минуту могут зажечь сигнальный огонь и послать гонцов на север в Рохан или на юг в Белфалас.
— Давно их не зажигали, — сказал Гэндальф. — В древние времена гондорцам это не было нужно, потому что у них было семь Палантиров.— При этих словах Пипин беспокойно заерзал, но Гэндальф тут же добавил:— Спи и ничего не бойся. Ты едешь не в Мордор, как Фродо, а всего лишь в Минас Тирит, и там будешь в безопасности настолько, насколько это вообще возможно в наше время. Если Гондор падет или Кольцо достанется Врагу, то даже Хоббитшир перестанет быть надежным убежищем.
— Нашел, чем успокоить! — пробурчал Пипин и, прежде, чем окончательно провалиться в сон, увидел белые вершины, как светящиеся острова в море облаков, и луну над ними, и успел задать самому себе вопрос, добрался ли Фродо до Мордора и жив ли. И неведомо ему было, что Фродо в дальних горах в этот час смотрит на ту же луну, плывущую над Гондором перед рассветом нового дня.
Разбудил Пипина шум голосов и стук железа о камень. Значит, прошли еще сутки — день в укрытии и ночь в дороге. Начинался рассвет, похолодало, по земле стелился промозглый серый туман. От разгоряченного Серосвета шел пар, но он гордо выгибал шею и не выказывал усталости. Вокруг стояли рослые люди в плотных плащах, а за ними была каменная стена. Стена в нескольких местах обвалилась, и возле нее, несмотря на раннюю пору, трудились мастеровые. В тумане посвечивали фонари и факелы. Гэндальф разговаривал с обступившими его людьми, и прислушавшись, Пипин понял, что речь идет о нем.
— Тебя мы знаем, ты Мифрандир,— говорил один, вероятно, старший.— Кроме того, тебе известен пароль Семи Ворот, значит, можешь свободно проезжать; но твой спутник для нас чужак. Кто он? Гном с северных гор? В такое время из всех чужеземцев мы пускаем в свою страну лишь мужественных и верных воинов, от которых можно ждать помощи.
— Я поручусь за него перед Денэтором,— ответил Гэндальф.— Что касается мужества, то его не ростом меряют. У моего друга за плечами больше битв и опасностей, чем у тебя, Ингольд, хотя ты в два раза выше его. Он едет прямо со штурма Исенгарда. Мы несем оттуда вести. Он очень устал, поэтому я не хочу его будить. Его имя — Перегрин, это доблестный муж.
— Муж? — с сомнением произнес Ингольд, а другие засмеялись.
— Муж! — крикнул Пипин, сбрасывая сон.— Никакой я не муж, хоббит я, а не человек, и значит не воин — но если нельзя иначе, приходится воевать.
— Ни один воин не представился бы лучше,— сказал Ингольд.— Что это такое — хоббит?
— Невысоклик,— ответил Гэндальф и, заметив, как при этом слове изменились лица вокруг, добавил:— Нет, не тот, а его соотечественник.
— И друг,— добавил Пипин.— Еще с нами был ваш земляк Боромир; сначала он меня спас в снегах на севере, а потом защищал от множества врагов, и его убили.
— Молчи! — прервал его Гэндальф.— Эту печальную весть первым должен узнать его отец.
— Здесь уже обо всем догадались,— ответил Ингольд,— ибо были нам дивные знаки в последнее время. Раз так, спешите в Город. Повелитель Минас Тирита захочет поскорее выслушать того, кто принесет ему прощальные вести о сыне, пусть это даже не человек, а…
— Хоббит,— произнес Пипин.— Я немногим смогу помочь вашему Повелителю, но в память о храбром Боромире сделаю все, что в моих силах.
— Путь добрый,— сказал Ингольд.
Люди расступились перед Серосветом, который направился к узким воротам, открывшимся в стене.— Поддержи Денэтора и всех нас добрым советом в тяжкую минуту, Мифрандир! Хотя говорят, что ты приносишь одни печальные и грозные вести!
— Это потому, что я прихожу редко и лишь когда нужна моя помощь,— ответил Гэндальф.— Если хочешь выслушать мой совет, то я думаю, что уже поздно браться за починку стен вокруг Пеленнора. Грядет большая буря, и лучшей защитой будет ваша храбрость и надежда, которую я несу. Ибо у меня не только плохие вести. Бросайте молотки, пора точить мечи!
— Здесь мы к вечеру работу закончим,— сказал Ингольд.— Это последний участок, и он меньше остальных будет нужен в обороне, потому что выходит на безопасную дорогу в дружественный Рохан. Ты знаешь что-нибудь о рохирримах? Они откликнутся на наш призыв? Как думаешь, придут?
— Да, придут. Но они выдержали не одну битву в последнее время. И эта дорога, как и все остальные, уже не безопасна. Будьте бдительны! Если бы не Ворон-Гэндальф, приносящий плохие вести, вы бы уже видели, как через Анориэн вместо рохирримов сюда идут вражеские отряды. Может быть, так и будет, причем очень скоро. Прощайте — и не проспите!
Гэндальф въехал на широкую полосу земли за Риммас Экор — так гондорцы называли наружную стену, на возведение которой ушло много труда. Ее построили, когда Итилиэн оказался под Черной тенью вражьей воли. Стена, не меньше десяти гонов в длину, описывала широкую дугу вокруг полей Пеленнора, отходя от гор, и к ним возвращаясь. На полях и террасах предгорий раскинулись над Андуином богатые и живописные пригороды. Расстояние от Больших Ворот столицы до самого дальнего северо-восточного участка стены равнялось четырем гонам. Там стена была особенно толстой и высокой, поднималась, как мощная крепость на обрывистом холме над узкой полосой приречной равнины. Рядом с ней была насыпана дамба, по которой от мостов и бродов Осгилиата через укрепленные ворота со сторожевыми башнями в Минас Тирит вела хорошая дорога. На юге и юго-западе от Города до стены было не больше гона; стена там подходила близко, потому что Андуин, огибая крутой петлей горы Эмин Арнен в Южном Итилиэне, резко сворачивал на запад, и стена строилась прямо на берегу реки, а за ней тянулись набережные и причалы для судов, прибывающих вверх по течению из южных провинций. Гавань называлась Арлонд.