К этому камню в глухую полночь подъехала Дружина и остановилась.
Элрохир подал Арагорну серебряный рог, дунадан поднял его ко рту и затрубил. Окружающим показалось, что они слышат отклики других рогов, будто эхо доносится из глубины дальних пещер. Голосов слышно не было, но все чувствовали присутствие большого войска, собравшегося вокруг горы. Холодный ветер дул с гор, будто холодное дыхание призраков. Арагорн сошел с коня и, встав у Камня, громко крикнул:
— Клятвопреступники, зачем пришли?
Из темноты, будто из страшной дали, прозвучал ответ:
— Исполнить долг и обрести покой.
Тогда сказал Арагорн:
— Это время для вас настало. Я иду в Пеларгир над Андуином, вы пойдете за мной. Когда весь этот край будет очищен от слуг Саурона, я признаю, что вы сдержали обещание. Тогда вы уйдете и обретете вечный покой. Так говорю я, Элессар, наследник Исилдура Гондорского.
И он приказал Халбарду развернуть знамя, которое тот привез из Райвендела. Знамя было большое и черное; если на нем и были вышиты какие-нибудь знаки или слова, темнота их скрыла. И на всю ночь залегла тишина, которую не нарушил ни один звук.
Дружина разбила лагерь у Камня, но спали мало, потому что страх близкого соседства призраков отгонял сон.
Когда наступил бледный холодный рассвет, Арагорн поднялся и повел Дружину дальше, таким изнуряющим ускоренным маршем, что даже закаленные воины с трудом выдерживали. Только сам Арагорн не знал усталости, и его воля держала всех остальных. Вряд ли кто-нибудь из смертных мог совершить такой поход, как дунаданы с севера и двое их товарищей: эльф Леголас и гном Гимли. Звериными тропами по Проходу Тарланга они вышли в Ламедон, войско призраков не отставало от них ни на шаг, впереди летел страх.
Добравшись до Калембела, города на реке Кирле, они увидели кровавый закат за Пиннат Гелин, оставшейся далеко позади. Город был пуст, броды свободны — мужчины ушли на войну, остальные разбежались, попрятались в горах, заслышав, что едет Король Мертвых.
На следующий день рассвета не было. Мордорская Тьма накрыла Серую Дружину так, что она пропала из глаз людских. Умершие следовали за ней шаг в шаг.
Глава третья.
СМОТР ВОЙСК РУБЕЖНОГО КРАЯ
Все дороги сошлись в одну, устремленную на восток, навстречу близкой войне, навстречу зловещей Тьме. В ту самую минуту, когда Пипин смотрел, как князь Дол Эмроса въезжает под развевающимися знаменами в Большие Ворота Минас Тирита, Король Рохана с войском спускался с гор.
День клонился к вечеру. В последних лучах солнца перед всадниками по земле стелились длинные тени. Под шумящие ели на крутых горных склонах заползали сумерки. После целого дня похода Король ехал шагом.
Дорога обогнула большую голую скалу и спустилась в наполненную шорохами тень под деревьями. Она шла все вниз, вниз, всадники растянулись длинной цепью. Когда войско подъезжало к долине, был уже вечер. Солнце село, скалы посерели, над потоками и водопадом собирался туман.
Целый день внизу вдоль тропы шумел быстрый поток, пробивший себе узкий желоб в поросшем соснами склоне. Вдруг горы раздвинулись, поток вырвался из камней на свободу, вобрал в себя ручей поменьше и, пенясь, побежал речкой Ледянкой к Эдорасу, сначала по камням, потом по зеленым взгорьям и равнине. Перед всадниками открылся весь Каменный Дол. Далеко справа его замыкала высокая Голая Гора, закутанная облаками; над ними вздымалась ее неровная вершина в вечных снегах, с красными отсветами заката и с синими тенями в ущельях.
Мерри широко открытыми глазами рассматривал чужую страну, о которой много наслышался во время долгой дороги. Ему показалось, что он попал в мир без неба, где чем выше смотришь, тем больше камня. Грозные пропасти, белые лоскуты тумана…
Хоббит вслушивался в шум воды, в шелест темных деревьев, шорох камней и огромную тишину, затаившуюся за этими голосами. Мерри любил горы, вернее, любил их образ, картинки на полях повестей, привезенных из дальних стран, но сейчас они давили его своей тяжестью, и хоббит затосковал. Ему ужасно захотелось оказаться в маленькой комнатке у камина.
Он очень устал, потому что хотя войско шло сравнительно медленно, привалы объявлялись редко. Три долгих дня он час за часом трясся в седле, то вверх, то вниз, то в гору, то через брод. Когда дорога позволяла, он ехал рядом с. Королем, не замечая усмешек, с которыми всадники наблюдали эту странную пару: хоббита на маленьком мохнатом сером пони и владыку Рубежного Края на огромном белом коне. В такие часы он беседовал с Феоденом, рассказывал ему про свою родину и хоббитширские обычаи или слушал рассказы Короля о Рохане и его древних героях. Но чаще всего, особенно в последний день, он молча ехал вслед за Королем, прислушивался к говору всадников, вникал в медленный и звучный язык рохирримов. Ему казалось, что многие слова похожи на хоббитские. Только в устах рохирримов они звучат сочнее и выразительнее. Мерри слушал и пытался понять, но связать слова в предложения, однако, не мог. Иногда кто-нибудь из всадников запевал звонким голосом, и сердце хоббита билось сильнее, хотя он не знал, о чем поют.
Все это немного развлекало, но ощущение одиночества не проходило, а к концу пути стало еще острее. Мерри размышлял, куда в этом странном мире занесло сейчас Пина, что могут делать Арагорн, Леголас и Гимли. Вдруг будто холодная игла пронзила его сердце — в памяти встали Фродо и Сэм. «Как я мог о них забыть!— укорил он сам себя. — Они оба важнее нас всех. Я ведь из дома ушел, чтобы им помогать, а сейчас нас разделяют сотни миль, если они вообще живы». От этой мысли ему стало совсем нехорошо, он даже задрожал.
— Вот и Каменный Дол, наконец!— сказал Эомер. — Теперь мы почти у цели.
Здесь пришлось задержаться. Тропа шла круто вниз. В туманной дали словно через высокое окно показался узкий край горной долины над рекой. Там даже был виден мерцающий огонек.
— Один поход окончен, — сказал Феоден. — Но передо мной еще очень далекая дорога. Вчера было полнолуние. На рассвете идем в Эдорас на Большой Смотр Войск Рубежного Края.
— Послушай моего совета, Король, — понижая голос, сказал ему Эомер. — Проведи Смотр, а потом возвращайся сюда переждать, пока война кончится победой или поражением.
Феоден усмехнулся.
— Нет, сын мой, если ты разрешишь тебя так называть, — ответил он. — Не шепчи мне в старые уши вкрадчивых слов, как Причмок, — Король выпрямился в седле и оглянулся на длинные ряды своих воинов. — Мне кажется, что за эти несколько дней я пережил несколько лет, но больше никогда я не обопрусь на палку. Если мы проиграем, разве спасет меня бегство в горы? А если победим, разве не счастье — отдать для победы остаток сил? Не будем об этом думать сейчас. Ночь я проведу в Дунгарском Укрытии. Во всяком случае, еще один мирный вечер нам остался. Вперед!
В глубоких сумерках они спустились в долину. Речка бежала здесь вдоль западного склона окружающих гор. Дорога привела всадников к броду, где вода широко разливалась и звонко плескалась по камням. Брод охранялся. Как только войско приблизилось к речке, из-под ближайших скал выскочили вооруженные люди и, узнав Короля, радостно закричали:
— Король Феоден! Король! Король Рохана вернулся!
Кто-то дунул в рог. По долине прокатилось эхо. Первому рогу ответили другие. Вдруг сверху загудели трубы, их голоса заполнили все пространство между горами.
Так Король Рохана возвратился в Дунгарское Укрытие у подножия Белых Гор из победоносного похода на запад. Здесь его встретили воины из разных концов Рохана, ибо при известии о его возвращении сюда поспешили многие военачальники, некоторые с вестями от Гэндальфа. Во главе их был Дунгир, вождь племени, жившего в верховьях Ледянки в Каменном Доле.
— Три дня назад на рассвете в Эдорас вихрем влетел Серосвет, — сказал Дунгир. — К великой нашей радости, Гэндальф принес весть о твоей, Король, победе. Он же привез твой приказ, чтобы мы поспешили со сбором войск. Но потом появилась Крылатая Тень.
— Крылатая Тень? — переспросил Феоден. — Мы ее тоже видели, но ночью, перед тем как расстались с Гэндальфом.
— Может быть, Король, — ответил Дунгир. — Но эта Тень, а может быть, другая, совершенно такая же, пролетела над Эдорасом сегодня утром, как зловещее черное облако, похожее на огромную птицу, и великая тревога охватила всех. Над Медусилом Тень снизилась так, что чуть не задела крылом крышу, и раздался такой крик, что у нас у всех сердца застыли. Тогда Гэндальф посоветовал нам не собираться на Смотр в открытом поле, а встретить тебя, Король, здесь, в горной долине. Он также предупредил нас, чтобы мы не зажигали огней и не жгли костров без крайней необходимости. Говорил он очень убедительно. Мы поверили, что его слова не разойдутся с твоими желаниями. Здесь, в Каменном Доле, пока нет никаких зловещих знаков.
— Правильно сделали, — сказал Феоден. — Я еду на Дунгару и там перед ночным отдыхом хочу провести совет с полководцами и военачальниками. Пусть собираются как можно скорей.
Дорога вела на восток, пересекая долину, которая в этом месте была шириной в милю. Равнина вокруг поросла жесткой травой, серой в сумраке, за долиной Мерри увидел мрачную скальную стену, боковую сторону крайнего отрога Голой Горы, гигантским корнем протянутого в долину. Это было продолжение тех скал, в которых пенная речка за много веков пробила себе путь.
Везде, где земля была ровной, стояли, сидели и ходили люди. Часть их вышла к дороге приветствовать Короля и вернувшееся с запада войско. За ними тянулись бесконечные ряды палаток, шалашей и навесов, ржали привязанные к шестам лошади, стоял лес пик, воткнутых в землю, рядом были сложены мешки. Хотя было довольно холодно, ни огней, ни костров Мерри не заметил. По лагерю ходили часовые в теплых плащах.