— Он говорил о нас на своем выступлении?
— Не называл поименно, но намекал. Его вдохновляющая речь в духе лидера группы поддержки прозвучала примерно в середине. Он коснулся копов, которые испортились, забыли свои основные обязанности ради личного блага и удовольствий. Жесты, язык тела… — Дарсия пожала плечами. — Было понятно, что он говорит об этом месте., «Роскошные дворцы, построенные на крови и жадности» — кажется он так сказал. И о тебе намекал, так как упомянул пособников дьявола. Он очень убежденно говорил об этом, словно религиозный фанатик. Там была парочка человек, которым эта идея нравилась, и они ее поддерживали, однако, большая часть слушателей чувствовала себя не очень удобно, люди смущались и злились.
— Он хотел воспользоваться этим выступлением, чтобы надавать пощечин мне и Рорку, но меня это не волнует. — Тут Ева заметила, что Пибоди уткнулась взглядом в свой бокал. — Пибоди?
— Я думаю, он болен, — подняв глаза, ответила девушка. — Не думаю, что на самом деле он — вменяемый человек. Было тяжело смотреть на него этим утром. Он начал очень вдохновенно, а затем опустился до напыщенного разглагольствования. Я восхищалась им всю свою жизнь, но мне было очень тяжело на это смотреть, — повторила она еще раз. — Многие копы просто отвернулись от него и можно было видеть, как уважение к нему испарялось. Он немного говорил об убийстве, о том, как молодой, подающий надежды мужчина стал жертвой мелочной и бездушной мести. Что убийца может прятаться за значком и не предстать перед правосудием.
— Точно подмечено, — заметила Ева.
— Многие копы с Земли вышли после этих слов.
— Я им сама займусь, — сказала Ева. — Пибоди, свяжись с Фини и посмотри какие еще детали вы сможете накопать на погибших копов и вообще обо всех, кто был связан с тем провальным делом в Атланте. Ты не против, шеф Анджело?
Дарсия допила остатки вина:
— Все нормально.
Сначала Ева отправилась в свой номер. Она хотела узнать побольше деталей, прежде чем еще раз допросить Скиннера. Она нисколько не сомневалась, что Рорк уже что-то нашел для нее.
Когда она вошла, Рорк говорил по телефону с главой охранной службы отеля. Взволнованная, Ева вышла на террасу, чтобы немного поразмышлять о фактах, уликах и вероятностных линиях.
Две жертвы. Отцы обоих жертв были копами-мученниками. И они связаны с отцом Рорка и Скиннером. Убиты в здании, принадлежащем Рорку и в котором было так много копов. Все это было так тонко выполнено, почти что поэтично.
Итак, с чего все началось? Это было не импульсивное убийство, а нечто, выполненное с хладнокровным умыслом. Уиксом и Винтер пожертвовали, как пешками, которых использовали, а потом выбросили ради большой игры. Все правильно, это — шахматная игра, подумала Ева. Черный король против белого и она нутром чувствовала, что для Скиннера шаха и мата будет недостаточно.
Он хотел крови.
Рорк вышел на террасу, и Ева повернулась к нему:
— В конечном итоге, уничтожить тебя ему будет недостаточно. Он готовит все шаг за шагом для твоей казни. Задействовано много способов повлиять на тебя. Он продолжает давить, накапливает улики и всем начинает казаться, что это ты заказал эти убийства. И все, что ему нужно, это солдат, на которого потом повесят всю вину. Спорю, что это будет Хейс. У Скиннера не так много времени, чтобы все организовать.
— Да, времени у него осталось немного, — согласился Рорк. — Я смотрел его медицинские записи, год назад у него нашли редкое заболевание. Это довольно сложно, но насколько я смог понять, это что-то похожее на отслоение мозга.
— Это лечится?
— Да, есть кое-какие лечебные программы. Он прошел две из них, без лишнего шума, в частной клинике в Цюрихе. Еще одно вмешательство убьет его. Тогда ему давали год. Сейчас у него осталось наверное не больше трех месяцев. И только два из них он сможет провести вне больницы, пока будет самостоятельно двигаться и пребывать в здравом уме. Он написал заявление на эвтаназию.
— Это ужасно. — Ева засунула руки в карманы. По глазам Рорка она видела, что это еще не все, он как-то по-особенному на нее смотрел. — Это сходится с остальными данными. Он давно об этом мечтал и хочет разобраться со всеми долгами прежде, чем умрет. То, что уничтожает его мозг, вероятно, сделало его еще более нестабильным и фанатичным, и теперь он не думает о манерах. Скиннеру нужно увидеть, что ты умрешь раньше его. Ты что-то еще нашел?
— Еще я просмотрел его файлы о том провале в Атланте. Дополнительные записи, заметки. Он был уверен, что выследил моего отца до тех пор, пока тот снова не исчез из страны. Скиннер использовал свои связи, чтобы его найти. Считалось, что мой отец направился на Запад и провел несколько дней в компании своих партнеров, связанных с криминальным бизнесом. В Техасе. В Далласе, Ева.
Её желудок сжался, а сердце учащенно забилось. — Даллас — большой город и это еще не значит, что…
— По времени все сходится. — Он подошел к Еве и погладил её руки, словно пытаясь согреть. — Наши отцы — мелкие преступники, которые искали большое дело. Тебя нашли в той даллаской аллее всего через несколько дней после того, как Скиннер потерял след моего отца.
— Ты хочешь сказать, что наши отцы знали друг друга.
— Я говорю о том, что совпадения слишком явные, чтобы их игнорировать. Но я не могу сказать так ли это на самом деле, — добавил он, прикоснувшись своим лбом к её голове.
— Дай мне минуту. — Она отошла от Рорка и посмотрела в даль, облокотившись на перила. Перед ее мысленным взором снова предстала холодная грязная комната и она сама с окровавленными руками, забившаяся в угол, словно маленький зверек.
— У него было дело, — произнесла она спокойно. — Я думаю, у него было какое-то дело. В то время он не пил так много, а это было только хуже для меня, так как когда он напивался, то ничего не мог сделать мне плохого. И у него были деньги. Хорошо. — Она глубоко вздохнула. — Ну что ж, все сходится. Знаешь, что я думаю?
— Нет, не знаю, скажи мне.
— Я думаю, иногда судьба дает тебе второй шанс. Как если бы она сказала: «Хватит, у тебя было достаточно дерьма, пора бы дать тебе что-то хорошее в жизни. Посмотрим, что ты с этим сделаешь». — Она повернулась к нему. — У нас получилось что-то сделать. Кем бы наши отцы не были для нас или друг для друга, куда важнее то, кто мы есть сейчас.
— Ева, дорогая, я тебя просто обожаю.
— Тогда сделай мне одолжение. Посиди где-нибудь тихо пару часов, я не хочу давать Скиннеру больше никаких шансов продолжать в том же духе. Я хочу с ним поговорить, а он на это не согласится, если ты будешь рядом со мной.
— Согласен, но при одном условии. Ты будешь с прослушкой. — Он достал из кармана маленькую брошку с драгоценным камнем и приколол её к отвороту пиджака Евы. — Я буду наблюдать за тобой отсюда.
— Запись без осведомленности и согласия всех сторон является незаконной, если только у тебя нет соответствующего разрешения.
— Неужели? — Он поцеловал её. — Вот к чему могут привести постельные отношения с плохими парнями.
— Неужто ты и об этом слышал?
— А еще я слышал, что большая часть копов, с которыми ты работаешь, вышла во время выступления Скиннера. У тебя хорошая репутация, лейтенант. Я думаю, что на твоем завтрашнем семинаре будет много людей.
— На моем… Вот дерьмо! Я уже и забыла. Я об этом совсем не думаю, — пробормотала она, выходя. — Не думаю.
Она проскользнула в конференц-зал, где Скиннер проводил семинар по тактике. Было приятно узнать, что она пропустила лекционную часть и появилась там тогда, когда уже шла дискуссия. Многие бросали на нее пристальные взгляды, пока она шла вдоль стены зала, а затем села в центре.
Ева оценила обстановку. Скиннер находился за кафедрой на сцене, Хейс стоял по стойке «смирно» за его спиной справа. Еще двое, похожие на охранников, стояли с другой стороны.
“Перебор”, — подумала она, — “причем довольно явный”. Все выглядело так, словно это место и ситуация несли опасность для Скиннера, но он принял все меры предосторожности и продолжал выполнять свою работу.
Очень интересно.
Она подняла руку, но её проигнорировали. Ответили уже на пять вопросов, прежде чем она просто встала и обратилась к Скиннеру. И пока она вставала, она заметила, как рука Хейса скользнула под пиджак.
Ева знала, что каждый коп в зале заметил это. Наступила мертвая тишина.
— Командир Скиннер, должность командующего регулярно вынуждает вас отправлять своих людей на задания, где есть риск гибели как гражданских, так и штатских лиц. В таких ситуациях вы считаете более выигрышным для операции не учитывать личные чувства к своим подчиненным или же вы используете эти чувства при формировании команды?
— Каждый, кто выбирает значок полицейского, знает, что в случае необходимости он отдаст свою жизнь, чтобы служить и защищать. Личные чувства имеют значение тогда, когда нужно выбрать члена команды, который лучше всех справится с конкретной ситуацией. Это вопрос опыта и многолетнего сбора информации, которые позволят сделать правильный выбор. Но такие личные чувства как, например эмоциональная привязанность, личные связи, дружба или вражда, не должны влиять на решение.