Кольгрим бросился к Волосатому, намереваясь закрепить победу, но тот извернулся, из положения лежа цапнул Кольгрима за роскошный плащ, пнул по ноге, и лучший сёлундский заводчик полетел прямо под копыта сцепившихся жеребцов.
— Разведите коней! — закричал хёвдинг, назначенный судьей.
Несколько человек бросились к жеребцам, ухватили вороного… Солового унимать не пришлось. Он был только рад выйти из боя. Досталось конику изрядно.
Кольгриму тоже накидали неслабо. Но поднялся он сам, пусть и несколько скособоченный… И вдруг, выхватив меч, бросился на Макдана.
Тот не ждал атаки. Стоял спиной, обнимая своего коника и что-то наговаривая ему в ухо. Видимо, успокаивая.
Удар пришелся Макдану по шлему. Сдвинутый на затылок шлем слетел с головы Волосатого, а меч пролетел дальше и разворотил шею соловому.
Тот жалобно заржал и шарахнулся. Кровь так и хлестала — видно, клинок рассек артерию.
Такого Макдан стерпеть не мог. Выхватил собственный меч и от души рубанул коннозаводчика по репе.
Шлем выдержал, но не выдержал потоптанный конями Кольгрим. Повалился наземь.
Макдан взмахнул мечом — доделать начатое… Но его вовремя схватили за руки люди судьи.
Волосатый рычал и дрался. Тем временем недобитый Кольгрим кое-как воздвигся на ноги, подобрал меч… И внезапно пырнул им Макдана, на плечах которого висели стражи порядка.
Я чуть было не проиграл свои монеты, но Волосатый не подвел: рванулся и поставил под удар одного из тех, кто его удерживал.
Снова брызнула кровь. Теперь уже человеческая.
Кольгрим опешил.
А Макдан — нет. Все же не зря я принял пари. Волосатый — мужик! Меч у него забрали, но он с голыми руками бросился на вооруженного врага, врезал ему коленом по яйцам, левой перехватил руку с мечом, а правой вцепился Кольгриму в бороду и принялся рвать ее с такой яростью, что мне показалось, что я слышу, как она трещит.
Люди хёвдинга опять хотели вмешаться, но их остановил львиный рык конунга.
Макдан драл Кольгримову бороду и, одновременно, лупил Кольгримовой десницей по мерзлой земле, добиваясь того, чтобы тот выпустил меч.
И добился. Меч скользнул в сторону. Волосатый издал восторженный вопль и обеими руками вцепился в Кольгримово горло.
Рагнар рыкнул еще раз. «Охрана» попыталась оторвать Макдана от ворога… Не тут-то было! А Кольгрим уже очень характерно заколотил ногами…
Тюк! Мешок с песком опустился на голову Волосатого — и тот обмяк. Но это было уже не в счет.
— Гони мой выигрыш! — сказал я Руаду.
Забрал деньги и ушел. Не люблю смотреть, как мучают животных. Охота подраться, так колотили бы друг друга. Лошадок-то за что?
А в мяч мы выиграли. Четыре раза. Дважды — у людей Хальфдана, разок — у ирландцев Красного Лиса и еще обставили каких-то норегов. Неплохо подзаработали. Это не чемпионат — призов здесь не было, но участники каждого состязания вносили определенную сумму, и банк доставался победителю.
Я трижды получил двойную долю, потому что наконец-то приспособился к мячику, вспомнил свои волейбольно-баскетбольные навыки и приноровился «резать» так, что тяжелый кожаный мяч, мало того что падал на сторону противника, так еще и подпрыгивал и откатывался на приличное расстояние, зарабатывая нам «территориальные» очки.
Потом я взял тайм-аут. Мне следовало восстановить силы перед палочным фехтованием.
Купив за медяшку кувшин горячего молока и еще теплую ржаную лепеху, я отправился глядеть на соревнования силачей.
В качестве снарядов датчане использовали всякие природные предметы: камни, бревна, целые древесные стволы.
Была, например, такая развлекуха. Шестеро игроков вставали вокруг вкопанного в землю столба и поочередно метали в него тяжеленький, примерно в четверть пуда, плоский камень. Сначала казалось, что задача состоит в том, чтобы попасть в столб, но все оказалось не так просто. Оказалось, что бросить надо не в столб, а впритирочку. В идеале — чтоб камешек чиркнул по столбу и отскочил в руки члену твоей команды. Учитывая, что игроки располагались метрах в двадцати от столба, задача была не из простых.
Еще были различные соревнования с бревнами. Это уж точно не для меня. Тягаться в равновесии или силе с викингами так же бессмысленно, как мне пытаться победить Стюрмира в армрестлинг. Однако поглядеть было забавно.
Бревна помельче кидали. «Помельче» — это понятие относительное. Снаряд — четырех-пятиметровая дура весом в два пуда. Тут всё было просто: кто зафигачит дальше, тот и молодец. Результат в десять метров был не самым лучшим.
Еще на бревнах съезжали с горы. Здоровенный ствол с кое-как обрубленными сучьями затаскивали наверх, потом прыгали на него, вооружившись шестами, и скатывались вниз, как на санках. С помощью шестов ствол удерживали на трассе, не давая крутиться или сворачивать. Насколько опасно это катание, я понял, когда один из стволов всё-таки свернул с прямого пути и покатился по склону. Я думал: передавит половину «всадников», и был приятно удивлен, когда оказалось, что никто серьезно не пострадал. Так, ушибы и пара-тройка сломанных конечностей. Более того, бревнослаломисты, ехавшие следом, сумели обогнуть катящийся снаряд и благополучно достигли подножия холма. Последнее было особенно приятно, потому что это был «экипаж» под управлением Ульфхама Трески.
Еще на бревнах сражались. Стоя и сидя верхом. Знаменитая «битва подушками».
Она считалась в основном молодежным развлечением, но и старшие по званию не отказывались подубасить друг друга. Особым шиком считалось биться стоя. Однако и тем, кто сражался сидя, приходилось нелегко. Скандинавская подушка — это цилиндрический кожаный валик, набитый шерстью, свалявшейся до деревянной твердости. Для настоящих мужчин спортивный снаряд модернизировался: подушка гибко привязывалась к короткой палке. Получался импровизированный «цеп», коим умелый боец мог снести не только коллегу, но средних размеров бычка.
Бились командно и индивидуально. Иногда проигравшие, недовольные результатом, продолжали битву на земле. Накостылять победителю (или попытаться это сделать) уже вне игры — было в порядке вещей. Судьи не обращали на это внимания. Вне игры действовали другие законы, каравшие за нанесение травм и увечий. «Правила денежной ответственности» за повреждения не действовали только во время самой игры.
Словом, было весело. По распоряжению Рагнара всех выигравших угощали пивом. Закусь жарилась тут же, на многочисленных кострах. Разрумянившиеся датчанки строили глазки победителям… Ну и побежденным, если те выглядели молодцами. И дамы, и девицы вырядились в лучшую одежку и щеголяли таким количеством разнообразных серебряных и золотых монет, что хватило бы на столичную нумизматическую выставку.
Рядом с «олимпийской деревней» стихийно образовался рынок. И бордель. За пустяковую плату в полдирхема
(или аналогичный по цене денежный знак) любой желающий мог выбрать себе подружку и уединиться с ней в одном из шатров.
Желающих хватало.
Здесь же, на рынке, устроили перетягивание каната. Чтобы прибавить игре азарта, вырыли длинную канаву, в которой разожгли огонь. Канат тянули через него.
Команды были по двадцать человек. От каждого корабля — по команде. Меня, само собой, не взяли. Мелкий.
Играли навылет. Наши перетянули четыре раза, а потом продули команде одного из экипажей Бьёрна. Неудивительно. По ту сторону канавы собрались такие дуболомы, в строю которых наш Стюрмир стоял бы где-то в хвосте на левом фланге. Но наши упирались до последнего. Оспак Парус даже свалился в огненный ров. Но особо не пострадал — сразу выскочил и сбил пламя.
Наконец наступила моя очередь проявить молодецкую удаль.
Кроме меня, из наших в «палочном фехтовании» участвовали еще семеро. Причем не из последних. Например, мой старший товарищ Трувор. Трувор Жнец, как позже представил его распорядитель.
Пары составлялись по уму. Сначала бился молодняк, потом — мэтры. Лучшим из молодых предоставлялась возможность попробовать силы с мастерами.
Меня с ходу причислили к мастерам. Во какой я стал авторитетный!
Поглядеть на палочные бои пришел даже Свартхёвди. Медвежонок с трудом стоял на ногах, но упустить такую развлекуху не мог.
Стюрмир помог ему взобраться (вернее, просто усадил) на сонную пожилую лошадку и с полутораметровой высоты седла Свартхёвди мог увидеть всё, что хотел.
То есть меня и моего противника — длинного жилистого дана из команды самого Рагнара Лотброка.
Самоуверенный дан вышел на бой без всякой защиты. Даже шлема и перчаток не надел.
Дан первым делом меня оскорбил, обозвав недомерком. Затем сообщил, что видел мой бой с Торсоном и пришел к выводу, что только необоснованные симпатии богов дали мне возможность остаться в живых.
Засим поведал, что таких, как я, он глотает по утрам, как темпераментный француз — устриц.
Про устриц — это мое. Сам дан выразился намного неприличнее.