Именно в этот момент из комнаты донесся громкий раскатистый хохот. Мужской. Женя подпрыгнула на табуретке и испуганно воззрилась на Лаптева.
— Ты что, не один?
— Не один, — спокойно подтвердил тот. — Это мой приятель. Ему сейчас тоже негде жить.
— Какой приятель? — пролепетала Женя.
— Гена Мартынов, ты его не знаешь.
— А… А я думала…
Растерянность Жени тотчас же подсказала Лаптеву все, о чем она думала. Она думала о том, чтобы перекантоваться у нею некоторое время. И теперь, прямо на глазах, ее надежды рушились. Выгнать из дому уже устроившегося Мартынова Веня не мог. Он понимал, что следует как-то примирить двух этих людей, чтобы они не разбежались, огорченные им и друг другом.
Вечером Вене предстояла рабочая смена. Она могла затянуться на двое, а то и на трое суток. Уезжая, ему хотелось бы знать, что Женя не отправилась скитаться по дворам, словно побитая дворняжка.
— Кто это — Мартынов? — спросила между тем Женя, которая уже сползла на самый краешек табуретки, намереваясь, вероятно, таким образом показать, что задержится совсем ненадолго.
— Ну… Он занимается трубами, канализацией… «Дурацкий водопроводчик! — подумала Женя. — Надо же, как некстати у него образовались жилищные проблемы».
— Ты можешь остаться пожить, — предложил между тем Веня. — Спать будешь в большой комнате на моей софе. Я, понимаешь ли, ухожу на пару ночей на работу. Ну а потом поглядим.
Женя представила себе поддатого водопроводчика, с которым она останется ночью один на один, и потрясла головой:
— Да нет, спасибо, я как-нибудь сама устроюсь.
— Где? — строго спросил Веня.
— Я еще не знаю…
— Ты и через час не будешь знать. А на улице уже темнеет. Кстати, что тебя напрягает? Мартынов?
— В общем-то, да. — Женя решила не темнить. — Я боюсь мужчин.
Взгляд Лаптева сделался отсутствующим. Так бывало всегда, когда он о чем-то усиленно размышлял. Женя терпеливо ждала.
— Он не будет к тебе приставать, — наконец выдал итог своих размышлений Лаптев.
— Почем ты знаешь? — живо отозвалась та. — Приятель приятелем…
— Он переживает большую личную драму. Ему сейчас не до тебя. Да и вообще женщины у него в последнее время не в чести. Сказать по правде, они ему опротивели.
— Как это так?
— Приелись.
— Все?
— Ну, кроме той, которая разбила его сердце. Женя смягчилась. Водопроводчик с разбитым сердцем совсем не то, что обыкновенный водопроводчик.
— Так ты согласна остаться и разделить с ним, так сказать, кров? — спросил Веня.
— Согласна.
— Только, пожалуйста, держи язык за зубами. Ну, по поводу того, что я тебе про него рассказал.
— Конечно! Мог бы даже не предупреждать.
— Вот и ладненько.
— А он не будет выступать? Этот Мартынов? Из-за того, что я остаюсь?
— Конечно, нет!
По правде сказать. Лаптев вовсе не был в этом так уверен. Мартынова ему еще предстояло умаслить. Наверное, тот все-таки будет недоволен. В общем, его можно понять получить в соседки незнакомую особу, да еще такую специфическую…
В этот момент Гена Мартынов снова громко захохотал.
— С ним вообще все в порядке? — осторожно спросила Женя, — В полном.
— А чего он так ржет?
— Не знаю, надо пойти посмотреть.
Они вдвоем отправились в комнату, причем Веня шел впереди, а Женя замыкала шествие. Они увидели кресло с высокой спинкой, из-за которой выглядывала встрепанная темно-русая макушка. Перед креслом стоял телевизор, и — о, ужас! — на экране скакала голая Женя. В этот момент она как раз запела, отчаянно фальшивя, и Гена Мартынов, выступавший в качестве зрителя, снова громко захохотал.
— Выключи сейчас же! — завизжала Женя и кинулась К экрану, загородив его собой.
Мартынов опешил и медленно встал. Он был высок настолько, что Женя не доставала ему даже до подбородка. У него был рот дамского любимца и зеленые глаза обманщика. Он казался просто симпатичным до тех пор, пока не заговорил. Тогда стало понятно, что его тяжелая артиллерия — это обаяние. Женя никогда не видела таких потрясающе обаятельных водопроводчиков. Правда, сейчас ей было не до него.
— Выключи — еще громче завизжала Женя.
— И вам тоже добрый вечер! — сказало воплощение мужского шарма и лениво потянулось к пульту. — А в чем, собственно, дело-то?
Когда экран погас, Женя наклонилась и вытащила кассету из видеомагнитофона. Потом прижала ее к груди и зажмурилась.
— Что это? — спросил Лаптев, пребывавший в полном недоумении.
— Кажется, я понял, — сказал Мартынов. — Это ведь были вы! Какая прелесть! Это что, пробы для кинокомедии?
— Я хочу побыть одна, — выдавила Женя. Она по-прежнему прижимала кассету к себе, присев при этом так, словно у нее схватило живот.
— Пойдем на кухню! — прошипел Веня и потянул приятеля за рукав. — Надо поговорить.
— Что это за чудо в перьях? — спросил Мартынов, усаживаясь на табуретку, где только что сидела Женя, и принюхиваясь к дымку, шедшему из чугунка — О, как отпадно пахнет!
— Через пятнадцать минут будет готово, — пообещал Веня, чувствуя смутную вину оттого, что собирался навязать ему соседку. — Ты зачем кассету взял?
— Я думал, это кино какое-нибудь. Кассета лежала на тумбочке под зеркалом, на ней ничего не написано. Я даже не знал, что ты пришел не один, музыку слушал. В наушниках. Так что это за девица?
— Это моя подруга Женя Ярославская, — осторожно начал Веня.
— А чего она приперлась на ночь глядя? Ты ведь уходишь? Или у тебя в запасе еще часик есть? Я вам, наверное, помешаю?
— Это совсем не то, что ты думаешь.
— Ладно, убедил. Больше я ничего такого не думаю.
— Понимаешь, ей негде ночевать, и я хочу ее здесь оставить.
— Со мной?
— С тобой.
— Ну, ты даешь! — хлопнул себя по коленкам Мартынов и сделал большие глаза. — Я и так не знаю, куда от баб деваться. Она ведь будет ко мне лезть!
— Ни боже мой! — горячо пообещал Веня.
— Да ты не знаешь баб! — не пожелал успокаиваться Мартынов. — Особенно меня пугают именно такие, как эта!
— Чем это она тебя испугала?
— Она визжала, разве ты не слышал? Визжала, как резаная свинья!
— Она не будет к тебе приставать, — твердо сказал Лаптев.
— Надеешься, что, если проведешь с ней воспитательную беседу, от этого что-нибудь изменится? Ты просто не знаешь, как эти особы действуют! Я могу тебе рассказать! Через пять минут после того, как за тобой захлопнется дверь, она постучит ко мне в комнату и спросит, не хочу ли я чаю.
— Скажешь, что не хочешь.
— Потом она спросит, где сахар и заварка. Потом она полезет в ванну и у нее сломается кран или палец ноги застрянет в сливе. Или ей станет нехорошо, и она грохнется оземь, а я вынужден буду поднимать ее на руки и тащить в кровать…
Лаптев вытаращил глаза:
— — Хочешь сказать, с тобой такое действительно происходит?
— Сплошь и рядом.
— Мне обычно приходится начинать с обеда. Или хотя бы с ужина в приличном месте;
— Это потому, что ты сам выбираешь себе женщин. В моем случае все наоборот. Они выбирают меня и преследуют. Будто я какая кинозвезда. Сестры говорят, во мне бездна обаяния и все из-за этого.
— Могу тебя уверить, — сказал Веня, поглядев на часы, — Жене это все равно.
— Ну да!
— Она… — начал Лаптев и вздохнул. Врать так врать! — Она не интересуется мужчинами. Вообще.
— То есть ты хочешь сказать…
— Именно.
— Слушай, это ее ботинки стоят в коридоре?
— Значит, ты обратил внимание!
— Чума, — коротко прокомментировал Мартынов. — В принципе, если бы я не видел ее голой, то мог бы принять за парня.
— Голой?!
— Ну, на этой кассете. Забавные у нее, я тебе скажу, развлечения.
— Еще раз обещаю, что она тебя не тронет.
— Раз так, пусть остается. Даже интересно.
— Надеюсь, ты не станешь ее соблазнять в качестве эксперимента?
— По-моему, она на меня зла. Сначала-то я был уверен, что прощение не заставит себя долго ждать, но после того, что ты сказал… Думаю, мы проведем тихий вечер, не тревожа друг друга разговорами.
— Ну… Нам еще предстоит всем вместе поужинать.
— Она не пырнет меня хлебным ножом? — поинтересовался Мартынов, сверкая изумрудными глазами.
— Сейчас узнаем.
Веня, продолжая миссию миротворца, направился в комнату.
— Его счастье, что он твой друг, — встретила его появление Женя. Она уже пришла в себя настолько, что смогла нормально разговаривать.
— Пойдем, я познакомлю вас, как полагается.
— А этот тип не станет рыдать и биться в истерике, оплакивая свою любовь?
— Ну, перестань. Ты относишься к нему предвзято. Что было на той кассете?
— Я там была. Без одежды, усек?
— Так именно этой пленкой тебя шантажировали?
— Да.
— Тебя что, снимали через окно ванной?
— Потом расскажу, — насупилась Женя. — Это так отвратительно!
— Гена сказал, что ему понравилось. Может, ты зря Ушла от дяди?