Пожав плечами, она пошла прочь. Малко провожал глазами великолепную фигуру взбешенной Александры, которая удалялась по длинному коридору, не забывая, впрочем, покачивать бедрами, очертаниями напоминавшими греческую вазу.
Он хорошо понимал ее досаду, ибо испытывал то же чувство.
Ни разу до сих пор он не принадлежал ей безраздельно. И если первое время его полная приключений жизнь восхищала ее, то теперь она мечтала о нормальной человеческой жизни. Она устала бояться телефонных звонков, ибо на том конце провода его поджидала смерть.
держал связь с афганским сопротивлением. Несколько раз тайно ездил в Афганистан и встречался там с Селимом Ханом. Яркая личность. Отчаянная голова и широкая душа. Хлещет водку, как воду. Никого не боится.
– Да, крепкий орешек, – подтвердил Эрл Прэгер. – Словом, Берт "обрабатывал" этого самого Селима Хана. Увы! Он не переваривает пакистанцев вообще и мусульманских фундаменталистов в частности.
– При чем здесь это? – удивился Малко.
– Очень даже при том! – возразил Прэгер. – Мы никогда открыто не поставляли оружие афганскому сопротивлению. Просто передавали деньги и боевую технику пакистанским разведслужбам, а те уже сами распределяли.
– Жуткая глупость! – буркнул Миллер, вновь запуская ложку в сахарницу.
– Это почему же? – с коварным простодушием осведомился Малко.
Берт Миллер с каким-то даже смаком погрузил кусок сахара в свой кофе и лишь затем ответил:
– А потому, что эти негодяи пакистанцы поощряли исламских экстремистов вроде Гульбуддина, пренебрегая людьми умеренных взглядов, такими, как Селим Хан.
– Умеренных и дружественных Западу, – подчеркнул Эрл Прэгер.
У этих двоих все было продумано до мелочей. Раз Берт Миллер заявился прямиком из Лэнгли, надо полагать, ЦРУ придавало чертовски важное значение тому заданию, которое собиралось поручить ему. Малко прикинул в уме, сколько придется платить по счетам, стопкой лежавшим у него на столе, добавил стоимость комода "Булль", дивного образчика из частных коллекций Клода Даля, и попытался представить, какой гонорар ему уплатят, если он согласится взяться за эту нелегкую работу.
– Я жду продолжения этой захватывающей истории. Малко придвинул коробку шоколадных конфет от Буассье к Берту Миллеру, который возобновил прерванный рассказ:
– Эти пакистанские недоноски повели нечистую игру. К тому же, их поощряли саудовцы, подкидывая им деньжат: таким образом они надеялись оттеснить умеренную часть афганского сопротивления. В частности, Селима Хана. Они загнали его в угол, отказав в поставках оружия и боеприпасов. Я несколько раз тайно встречался с ним под Джелалабадом. Он был вне себя: люди гибли под огнем шурави, потому что у них не было патроном к их автоматам Калашникова. Я начал нажимать на все кнопки и в Лэнгли, и в Исламабаде, но все впустую. Никому не хотелось наступать на мозоль Пакистану. Зия
припугнул Вашингтон, пригрозив вообще прекратить помощь моджахедам, если его будут хватать за глотку, а сам тем временем, на наши же доллары, вооружал наших заклятых врагов, фундаменталистов!
– Замечу, кстати, что Гульбуддин Хекматияр, которому досталась львиная доля этой помощи, поклялся устроить мечеть в здании американского посольства, если возьмет Кабул, – уточнил Берт Миллер. – Да по сравнению с этими молодчиками сам Хомейни выглядит человеком умеренных взглядов!..
Эта восточная сказка начала наскучивать Малко, воображению которого рисовался задок Александры.
– Так что же привело вас ко мне, господа? – перебил он Миллера.
– В 1985 году Селим Хан, с болью в сердце, перешел со своими бойцами на сторону коммунистического кабульского правительства, – мрачно заключил Эрл Прэгер. – Человек разумный, президент Наджибулла сразу же вооружил их до зубов. И Селим Хан начал защищать Джелалабад от своих недавних союзников вместе с правительственными войсками!
– В таком повороте нет ничего удивительного, – заметил Малко, – пуштунские племена всегда продавались тем, кто лучше платит.
– Нет, Селим Хан – истинный патриот. Он одним из первых выступил с оружием в руках против советских войск. Но если бы он не перешел на сторону врагов, фундаменталисты истребили бы его соплеменников. Естественно, он люто ненавидит фундаменталистов, а это на руку кабульскому правительству.
– Печально, – согласился Малко, – но пережить можно. Никак не возьму в толк, какой помощи вы ждете от меня?
Эрл Прэгер и Берт Миллер тревожно переглянулись. Наступала решительная минута. Начал Берт Миллер.
– Господин Линге, две недели тому назад я был недолгое время в Пакистане. Меня просил о встрече один мой старый резидент. У него было ко мне письмо. От Селима Хана.
– А где он? – осведомился Малко.
– Пока в Кабуле.
– Чего же он хотел?
– Повидаться со мной. Со мной либо с кем-нибудь еще, кого я уполномочил бы говорить от моего имени.
– Что случилось? Снова надумал переметнуться?
Эрл Прэгер усмехнулся столь психологически верному предположению.
– Именно, – подтвердил он. – Даже условия поставил.
Какую же власть забрал, однако, этот пуштун над Центральным разведывательным управлением США!
– Это настолько важно? – продолжал Малко.
Американцы одновременно кивнули головой.
– Да, – подтвердил Прэгер. – Объясню почему. Вот уже несколько недель под Джелалабадом продолжаются ожесточенные бои между правительственными войсками и моджахедами. Люди Хекматияра хотят во что бы то ни стало самостоятельно овладеть городом и посадить там свое временное правительство. Если это им удастся, фундаменталисты получат поддержку населения и справиться с ними тогда будет нелегко.
– А это значит – шариат: отрубать руки ворам, избивать камнями неверных жен и прочие прелести, – пояснил Берт Миллер.
Эрл Прэгер продолжал, не обращая внимания:
– Умеренные тоже могут овладеть Джелалабадом, если их поддержит Гульбуддин Хекматияр, но он не желает. И вот здесь на сцене появляется Селим Хан. Если его бойцы выступят вместе с умеренными моджахедами, они могут взять Джелалабад и без фундаменталистов.