Администратор сказала, что внутреннее расследование, которое проводится в случае смерти пациента во время операции, как и вскрытие, никаких неправильных действий хирурга не обнаружило, он все делал верно, у ребенка был один шанс из тысячи, и мать перед операцией об этом предупредили, она рыдала и была готова на все, а когда этот шанс не выпал, обвинила врача.
– К сожалению, так бывает.
Фрида знала, что бывает, ее младший братик умер именно так, родители тоже решили использовать единственный шанс, но спасти мальчика не удалось…
На вопрос, где работает София Хантер, соседка изумленно ответила, что в библиотеке, словно все, кто живет на Библиотексгатан, имеют право работать только там.
Фрида еще не решила для себя, будет ли искать Хантер в библиотеке, но с соседкой поспешила распрощаться и отправилась по Библиотексгатан. Красная ковровая дорожка все же нашлась, но не посреди улицы, поскольку та не была пешеходной, а на тротуаре от Компансгатан до Сторгатан, основательно притоптанная при том, что пешеходы инстинктивно переходили на другую сторону улицы.
Но очарование деревенской улочки быстро рассеялось, Библиотексгатан вовсю старалась казаться если не столичной, то одной из центральных улиц, к Киркагатан она стала «как все», а у здания Ратуши и вовсе ничто не напоминало о двухэтажных деревянных домиках начала улицы. Фрида подумала, что уж в этом Эстерсунд похож на Стокгольм, бродя по улочкам Седермальма с домиками за деревянными крашеными заборами, трудно представить себе совсем недалекий блеск роскошных витрин Норрмальма или Эстермальма.
Она не стала встречаться с Хантер на работе, решив сначала устроиться в отеле и немного привести в порядок внешность и мысли, к тому же сказывалась почти бессонная ночь. Но сначала надо найти ту самую кофейню…
Это действительно оказалось просто, на вопрос о «Макдоналдсе» на площади встречная девушка уверенно ткнула пальцем:
– Там.
Это означало, что «Макдоналдсы» в Эстерсунде не на каждом шагу, как и площади. Площадь тоже старалась походить на столичную Сергель. И «Макдоналдс» действительно был на углу. Одну часть Престгатан ремонтировали, и там проглядывались здания госпиталя, следовательно, к машине можно выйти, не делая большой крюк по набережной, другая часть пешеходная. Пройдя всего один дом, Фрида увидела зеленый навес нужной кондитерской (и чего занавешивать, если еще снег не сошел – как напоминание, что весна все же будет?). Пройдя еще немного, она увидела вывеску отеля «Эмма».
Нашелся и номер, он был двухместным, и Фриде пришлось доплатить, чтобы к ней никого не подселили. Она сомневалась, что не в сезон будут еще постояльцы, однако, предпочла заплатить и не рисковать. Приятная администратор, мило улыбаясь, поинтересовалась, если ли у фру багаж, который требуется доставить с вокзала.
– Я на машине.
– Тогда вы можете оставить ее на нашей платной стоянке.
Приятная, хотя и платная неожиданность только добавила плюсов репутации отеля.
Отель хоть и три звезды, но очень устраивал Фриду, которая к тому же не собиралась проводить в Эстерсунде много времени, максимум завтра утром она покинет уютный городок с красной ковровой дорожкой на тротуаре Библиотексгатан. Вот только встретится с Бертой Палистрем и отправится домой.
Берта Палистрем действительно заметила Фриду сразу, сделала знак, что сейчас подойдет, набрала полный пакет всякой всячины и подошла к сидящей девушке:
– Вы из Стокгольма? Пойдемте.
Ни тебе «здравствуйте», ни «привет». Фрида демонстративно поздоровалась и отправилась следом за не ответившей женщиной.
Берта Палистрем шла по улице, не обращая внимания на Фриду, у той зрело желание просто развернуться и отправиться обратно в кондитерскую. Что она непременно сделала бы, не живи Палистрем совсем рядом с магазином.
Они повернули сразу от кондитерской на другую улицу и через дом нырнули в узкую арку. Небольшой дворик, весьма скромная дверь в подъезд, такая же в квартиру. Только открыв дверь, Берта, наконец, обернулась:
– Проходите. Не бойтесь, там никого нет.
Начавшая злиться Фрида пожала плечами:
– Почему я должна бояться?
– Ну, вы же преступников разыскиваете, по-вашему, все, кто не сидит в тюрьме, непременно должны туда попасть!
– Это кто вам сказал?
– Сама догадалась. Проходите в кухню, это налево, в комнате беспорядок, извините, не ждала гостей.
В прихожей при этом порядок был идеальный. Фрида машинально отметила единственное нарушение – на ярком календаре все еще дата четырехдневной давности. В кухне каждая мелочь на своем месте и соответствующего цвета.
– Кофе?
– Если это поможет разговору.
Щелкнув кнопкой чайника и поставив на стол пару чашек, сахарницу с коричневым сахаром и большую банку растворимого кофе, хозяйка повернулась к Фриде:
– Снова Ноель и его проблемы?
– Других поводов быть не может? – Фрида уже пожалела, что ввязалась в этот разговор. Вряд ли с этой фурией можно нормально беседовать. Если такой тяжелый характер причина их с Обергом развода, то девушка вполне понимала мужчину, любой долго не выдержит.
– Какой еще? Мой нынешний муж простой рабочий, трудится на буровой, ему преступления совершать некогда…
Фрида с трудом сдержалась, чтобы не съязвить, что преступления необязательно совершаются в свободное от работы время, потом подумала о том, что Берта слишком подчеркнуто говорит о втором муже… А женщина продолжила:
– …в моей жизни был только один человек, заинтересоваться которым может ваша организация.
– Какую организацию вы имеете в виду?
– Вы же из полиции? Марита сказала, что из самого Стокгольма.
– Да, я из полиции. И меня интересует все о Ноеле Оберге, надеялась, что вы подскажете, где его искать в Стокгольме.
– Что, сбежал?
– Не знаю.
– А я думала, вы пришли узнавать, не я ли отправляла ему письма с угрозами или собачье дерьмо в конверте.
– Было и такое?
– Что, угрозы или дерьмо?
– И то и другое.
Вот это да, оказывается, доктору угрожали!
– Наверное, было, если об этом известно местной полиции. Только я не писала писем его любовнице, не грозила утопить его самого в дерьме, не отправляла собачьи экскременты и не разрисовывала его машину ругательствами из баллончика с краской. Мне наплевать на то, где, как и с кем живет мой бывший супруг, понятно?!
– Да, конечно, тем более, я обо всем этом не знала.
Берта замерла:
– А зачем же вы тогда пришли? Я думала, любовница этого… этого мерзавца нажаловалась на меня даже в Стокгольме.
– Давайте по порядку. Вы давно разведены с Ноелем?
Хозяйка квартиры устало опустилась на стул, видно кипела от возмущения весь день, а теперь, выплеснув негатив и обнаружив, что все зря, осталась без сил.
– Три года. Скоро три.
– Меня не интересуют причины развода, не мое дело. – Берта фыркнула, что явно означало возмущенное согласие. Фрида сделала вид, что не заметила ее реакцию. – Но вы сказали, что Ноелю Обергу угрожали в письмах и делали разные гадости?
– Да, но можете поверить, что я к этому не имею ни малейшего отношения. Его кикимора обвиняет меня, и когда-нибудь я просто привлеку ее к ответственности за клевету!
– Кто она и где вас обвиняла?
– Да везде! – Женщина снова была готова сорваться, видно допекло. – Можете узнать в полиции, сколько она написала заявлений! Мне осточертели проверки, выпытывания, расспросы. Я не шантажировала бывшего мужа, не делала ему и его любовнице гадости, я вообще не вспоминала бы об их существовании, если бы они сами не напоминали. А теперь вынуждена уезжать, чтобы прекратился этот кошмар.
– Но если вы не виновны, напишите встречное заявление.
– Я и так стала посмешищем всего города, пальцем не тычут только младенцы, если обвинить любовницу бывшего мужа… Здесь не Стокгольм, здесь с пониманием относятся к шалостям мужчин и куда менее чутко к женщинам.
Фрида подумала, что Берта преувеличивает, в ней говорит обида, но вслух свои соображения высказывать не стала. Если честно, то ее мало волновала репутация Палистрем, куда больше то, кто угрожал бывшему мужу Берты и куда тот девался.
Ответ был односложным:
– Уехал в Стокгольм. Считается, что из-за угроз. Винят меня, а должны бы других.
– Кого других?
Мгновенно створка приоткрывшейся раковины захлопнулась, лицо Берты Палистрем стало непроницаемым, она с деланым безразличием пожала плечами: