Дин даже не стал устраиваться в отеле, оставил сумку на хранение и отправился разыскивать родных Эммы Грюттен. Ее родителей не было в живых, нашелся только брат, которому, похоже, было все равно. Нильс Сьеберг выслушал сообщение об убийстве своей сестры так, словно ему говорили о ненастной погоде в Новой Зеландии или падении цен на авокадо в Бразилии. Кивнул и только. О сестре ничего толком сказать не мог, пожал плечами:
– Эмма давно сама жила.
На просьбу дать адрес бывшего мужа сестры Ханса Грюттена снова кивнул и полез в залежи мятых бумажек под телевизором. Основательно там порывшись, Нильс вытащил замусоленную квитанцию, на обороте которой был написан какой-то телефон, покрутил в руках, сосредоточенно морщась, потом крикнул жене, возившейся в кухне:
– Сельма…
Несколько мгновений длилось молчание, Сьеберг позвал еще раз:
– Сельма!
Женщина, наконец, отозвалась:
– М-м-м…
– Тот телефон Ханса? У него теперь другой номер?
– Да.
– Давно?
– Да.
– Когда сменил?
– Два года назад.
– Какой сейчас?
– Мне откуда знать?
После каждого вопроса следовала задержка в несколько секунд, после ответа также. У Дина руки чесались встряхнуть супругов, чтобы очнулись, причем обоих. Что за сонные мухи?!
– А адрес вы его знаете?
– Адрес? – Снова мыслительный процесс длился несколько секунд, потом последовал ответ: – Не-а…
Призывая ярость всех богов сразу на этих двух сонь, Дин старался дышать глубже, чтобы не взорваться.
– Как вы можете не знать адрес сестры?!
Через пару секунд Нильс Сьеберг выдал следующую информацию:
– Ханс теперь не там живет.
– Называйте адрес, где жил, только быстро, иначе я не успею вернуться в Стокгольм вовремя.
Получив вожделенный адрес, Марклунд отправился искать аптеку, потому что от тягучести общения с семьей Сьеберг у него раскалывалась голова. Аптеку нашел в занятном здании на Риксваген, не сфотографировать которое не смог, уж очень хороша башенка на красной крыше. Полегчало даже без лекарства.
Правда, ненадолго, но теперь уже из-за звонка Мартина.
Бывшего мужа Эммы Грюттен Ханса Грюттена Дин нашел даже быстрее, чем ее брата, Ханс никуда не переезжал, разве что из одной половины дома в другую, уступив бо́льшую своей сестре с семьей. В воскресный день он был дома, визит Дина мужчину сильно расстроил, было видно, что тот переживает случившееся с Эммой по-настоящему.
– Где вы были позавчера и вчера?
Ханс пожал плечами:
– Много где, на работе, дома, в кафе… В какое время?
Марклунд махнул рукой:
– Все равно, если вы не уезжали из Брекке, то все равно.
– Вы меня подозреваете, что ли? Я из Брекке не выезжал уже два года, последний раз ездили в Эстерсунд с Эммой, когда поженились.
– Что за беда случилась с вашим сыном?
– Умер на операционном столе. Но он все равно бы долго не прожил, слишком тяжелый порок сердца.
– Его оперировали здесь?
– Нет, конечно, в Эстерсунде. Эмма возила туда Петера одна, я работал. Врач виноват только в том, что взялся за операцию, не стоило ему этого делать.
– А что за врач, фамилию назовете?
Ханс фамилию назвал, но добавил, что врач вынужден был уехать из Эстерсунда, потому что Эмма словно с ума сошла, каждый день ходила к госпиталю и часами стояла в ожидании, когда врач выйдет. Охрана даже полицию вызывала, но сам доктор не жаловался, Эмму и отпускали.
– А потом она узнала, что врач уехал в Стокгольм, и решила отправиться за ним. Я был против, Петера не вернешь, да и не жилец он был, надо жить дальше. Не послушала, оформила развод и уехала.
Марклунд на секунду задумался, спрашивать ли у бывшего супруга о беременности Эммы, но потом решил, что это наверняка не от него, потому ничего говорить не стал.
– Скажите, она ничего не сообщала о том, что нашла врача? Или о своей мести ему?
– Кому? Мне нет, а своей подруге Соне Хантер могла. Вы у нее спросите.
– Уже все спросили… – вздохнул Дин, вспомнив плаксивую подругу убитой.
– Что она сказала?
– Она и обнаружила вашу бывшую супругу убитой…
– А-а… – почему-то протянул Ханс и предложил, – кофе хотите?
На столе стояли кружки, банка растворимого кофе, сахар в тарелке… Чисто, но чувствовалось отсутствие женской руки. Вполне холостяцкий быт.
– Вы давно развелись, давно один живете?
– Почти сразу, как поженились. Эмма была беременна, ее положили в больницу, там родила, там и жила до самой смерти Петера… А потом вот уехала в Стокгольм…
– С кем она дружила здесь, кого еще можно расспросить?
– Никого, Эмма не отсюда. Они и с Соней подружились в больнице.
– А откуда Эмма?
– Из Соллефтео. Сюда приехала к брату, но они не дружили с женой Нильса Сельмой, та суровая женщина.
– А-а…
Это ни о чем не говорило Дину, но он уже чувствовал, что придется ехать и в Соллефтео… Вот тебе и выходные.
Тут позвонил Мартин.
– Дин, ты еще не уехал?
– Нет, конечно. Что еще случилось? Я сейчас у бывшего мужа Грюттен. У него алиби, из Брекке не уезжал.
– Спроси о Софии Иванич, не слышал ли такого имени.
Ханс только плечами пожал, правда, слегка задумавшись:
– Нет, не слышал. Брекке невелик, здесь все всех знают. Разве что в Эстерсунде, он большой.
Допив остывший кофе, Марклунд выбрался на улицу и отправился к вокзалу. По пути снова позвонил Янссону:
– Что за София Иванич? Нашу знакомую Хантер тоже Софией зовут.
Мартин рассказал, что произошло с утра…
Еще открывая дверь своего кабинета, Янссон слышал настойчивый звонок телефона, это была соседка Эммы Грюттен, сообщившая, что в почтовом ящике убитой лежит какой-то конверт. Мартин отправился туда еще раз, к тому же ему хотелось развеять кое-какие свои сомнения. Он даже не стал связываться с владельцем квартиры, чтобы раздобыть ключ, просто поддел дверцу ящика, и та легко поддалась. Внутри действительно лежало письмо…
Увидев имя адресата, Мартин почти с досадой отложил его в сторону, там значилась София Иванич. Но его взгляд задержался на адресе, нет, адрес был верным. Письмо из банка, Софии Иванич сообщали, что она может получить заказанную карточку.
Мартин вздохнул: только проблем с чужой карточкой ему не хватало, но может, для человека это важно?.. Позвонил по телефону, указанному в письме, представился, извинился, что вскрыл конверт, сообщил, что по такому-то адресу живет… жила Эмма Грюттен, а не София Иванич. Девушка на другом конце провода все проверила и возразила:
– Извините, но мы трижды за последний месяц связывались с Софией Иванич по этому адресу. И всякий раз она приходила. У Софии помечено, что она не всегда может ответить по телефону, поскольку по роду работы занята тяжелобольными пациентами, потому связываться с ней лучше по этому адресу. Все сообщения о ее счете отправлялись туда же.
Значит, в этой же квартире жила, не слишком афишируя свое присутствие (соседи не видели, хозяин не знал), еще и София Иванич. И то, что за два дня Иванич не появилась дома, делало ее главной подозреваемой.
Что-то заставило Мартина самого отнести письмо в банк.
Клерк, беседовавшая с ним по телефону, настаивала на своем: они регулярно связывались с Софией по этому адресу и за полгода никаких сбоев не было. По данным банка София Иванич – югославка, живущая в Швеции, работает медсестрой в госпитале, но она ожидала поступление какой-то большой суммы денег и потому открыла отдельный счет и карточку к нему.
– У нее есть еще счета?
– Да, зарплатный.
– С какого счета поступают деньги?
– Извините, но это конфиденциальная информация, без соответствующего запроса я не могу дать ответ.
Она права, конечно, права. Мартин вздохнул:
– Хорошо, а хотя бы показать фотографию этой Софии Иванич вы можете или это тоже запрещено?
Девушка, морщась, открыла документы и повернула ноутбук к Янссону.
С экрана на инспектора смотрела… Эмма Грюттен!
Он даже головой помотал:
– Или они сестры близняшки, или у меня двоится в глазах. – Тяжело поднялся, душа уже ныла в предчувствии больших проблем. – Подготовьте все материалы, касающиеся Софии Иванич, я привезу запрос.
– Что именно вас интересует?
– Договора, которые у вас есть, все ее данные.