Впрочем, это отдельная история…
В АДУ
Садитесь, Пенкин.
— Спасибо, начальник.
— Обращайтесь ко мне «Василий Иванович».
— Как Чапаев? Ух ты!
— Хватит, Пенкин.
— Не понял?
— Под дурачка, говорю, хватит косить.
В серо-голубых глазах обида. Пенкин присаживается на стул и вздыхает:
— Воля ваша. Иванович, значит. Тезки. Я тоже. Иванович.
— Ну-с, Анатолий Иванович, как говорится, приступим. Вот заключение терапевта. Результат медицинского осмотра. Ознакомьтесь.
Семенов, придвинув документ к Пенкину, следит за его реакцией. Тот секунд десять смотрит в бумагу, потом пожимает плечами:
— Ни хрена не понимаю. Чепуха какая-то. Ну и почерки у этих врачей!
— Не понимаете? Ладно. Я вам разъясню.
— Валяйте.
Пенкин вальяжно разваливается на стуле, закинув ногу на ногу. У него вид деревенского простачка: рот приоткрыт, взгляд пустой. «Ну, этот номер у тебя не пройдет!» — думает Семенов и втайне усмехается.
— Вот вы, Анатолий Иванович, говорите, что курите и пьете.
— Так, начальник… Василий Иванович то есть. Бросил. Вот ведь какая штука! Курить в камере бросил. Потянуло на здоровый образ жизни. Бывает ведь, а?
— Да? А мне сдается, что вы никогда и не курили. И не пили. Согласно заключению терапевта, печень не увеличена. Да и легкие чисты, как у младенца. У вас отменное здоровье, Пенкин.
— Да ну? Значит, отсижу сколько положено, вернусь к своей Натахе здоровеньким и смогу, как и прежде. Исполнять супружеский долг. Значит, и детей могу иметь? Это вы меня обрадовали!
— А как насчет алкоголя?
— А что такое?
— Ведь вы не алкоголик, Пенкин.
— А я разве это говорил? — мгновенно обижается тот. — Меня и приятель ваш спросил, когда я с повинной явился: алкоголик? Да какой же я алкоголик? Я так ему и сказал. Вы почитайте протокол. Там и роспись моя есть.
— С чего вы взяли, что оперуполномоченный Хлынов — мой приятель?
— А разве нет?
— Вы прекрасно разбираетесь в людях, Пенкин.
— Чего?
— Образование? Отвечать, быстро!
— Начальник, брось. Ну какое у меня образование? Семь классов и коридор. Я и десятилетку не закончил. А из ПТУ сбежал.
— И нервы крепкие, — усмехается Семенов. -Тренинг, да? В спецвойсках служили? Десант? Номер части?
— Чего-о? Какой части?
— Каким видом спорта занимались? Какой разряд? KMC? Мастер спорта? Отвечать!
— Это юмор такой, да? Я понял! KMC, номер части! Ха-ха! Смешно! Ты читай протокол. Не был я в армии, под суд пошел. А как вернулся с зоны, в райцентре жил, потом в Москву подался. На нелегальном положении жил, без прописки. Может, и искали меня. Да я не нашелся. А что касается спорта… Мой спорт — кирпичи таскать. На здоровье не жалуюсь, это да. Так у меня и работа такая. Где сила нужна.
— Заключение терапевта читай.
— Так я ж сказал: ничего не понял.
— А там сказано: высокий мышечный тонус. Это бывает у людей, которые профессионально занимаются каким-нибудь видом спорта. В твоем случае это предположительно каратэ. Врач так сказал. Мышцы ног накачаны, на руках характерные мозоли.
— Так я ж строитель. Как без мозолей? Руки рабочие, вот они. — Анатолий вытягивает вперед руки, растопырив пальцы. Семенов с усмешкой говорит на это:
— Ребром твоей ладони кирпич можно разбить, согласен. Но не на стройке ты это делал.
— Почему не на стройке? Баловались, бывало, -тянет Пенкин. — Приятель мой выпивши и головой кирпич расшиб. Строители мы, мужики простые. Ну, чего ты, пристал, Василий Иванович? В камере от скуки гимнастикой начал заниматься. Отжимаюсь, приседаю, на корточках прыгаю. Ну, накачал мышцы. Кому от этого плохо?
— Ладно. Как говорится, проехали. Это не самое интересное. Как ты объяснишь другое. Хирург сказал, что тебе недавно делали ринопластику.
— Чего-о? — На лице Пенкина откровенное удивление.
— Нос, говорю, переделывали! Хватит ваньку валять, Пенкин!
— Эк ты хватил! Переделывали! Да я разве отпираюсь? Было. Я и оперу сказал. Приятелю твоему. Была драка.
— Про драку я уже слышал. А про нос нет.
— Так он и не спрашивал. Спросил бы, я ответил. Чего скрывать? Была драка. Кого хочешь, спроси, хоть Натаху мою. Я был один, а их человек пять. Помяли они меня крепко. Руку сломали, на пальцы ботинком наступили, суки! А нос разбили. Кровища хлестала! «Скорую» пришлось вызывать.
— Дату сможешь назвать? Когда драка была?
— Конечно! Разве такое забудешь? Погоди-ка. Тепло уже было. Солнышко пригревало. Самый конец марта. Мы с Натахой гулять пошли. В парк. А там шпана. Ну и зацепили Натаху мою. Сказали не так. А я парень горячий. За свою бабу кому хошь глотку порву.
— Так их же было пятеро, — с усмешкой сказал Семенов. — Небось все пьяные.
— Так и я не трезвый. В общем, слово за слово, мы и сцепились. Натаха в крик. Да толку? Очнулся — они уже разбежались. А из меня кровища хлещет. Ну, им тоже досталось. Одного на руках унесли, — хвастливо сказал Пенкин.
— Надо думать. Мужик ты здоровый. И что было дальше?
— Вызвали «скорую». Натаха поехала со мной. А в больнице врач говорит, что у меня не нос, извиняюсь, а месиво. И что если ничего не делать, то на всю жизнь останется кривой. Мне-то что, но Натаха красоту мою уважает. Я, говорит, не могу такого допустить. Чтобы у меня был супруг с кривым носом. А она — владелица салона красоты. Клиентки у нее есть богатые. Ну и сама любит. Это… Ошибки природы исправлять. Во!
— Ваша любовница обращалась к пластическому хирургу? — уточнил Семенов.
— Точно! А кто сейчас не обращается? Это ж нынче модно! Телевизор смотришь? То-то! Вот она и отвезла меня в клинику. Я и не скрываю. За операцию заплатила. Фотографии мои привезла. Сделайте, говорит, как было. Ну, мне и сделали. Как вы сказали?
— Ринопластику.
— Точно! Вроде как врач такое слово и говорил.
— Адрес клиники можете назвать?
— Адрес? Она знает.
— Выходит, разговора с Натальей Чусовой не избежать. Ладно. Нос вы мне, Пенкин, объяснили.
— А что, еще есть вопросы? — Во взгляде Пенкина откровенная насмешка.
— Какого черта вы с повинной пришли?
— Ну ты даешь, Василий Иванович! И это вместо «спасибо»!
— Ты мне не тыкай, Пенкин! — все больше раздражаясь, сказал Семенов. — Есть еще одна неувязочка. На блатном жаргоне ты не говоришь. Слова-то знаешь какие надо, только из тебя интеллигентность так и прет. Вместо жаргона. Не твое это. Материшься, как вымучиваешь. Кого хочешь обмануть? Сокамерники тебя вмиг раскололи. Запугал ты их, да. Все, что они сказали сгоряча, к делу не пришьешь. Теперь говорят, что свой. Ошибочка, мол, вышла. А наколки-то у тебя, Анатолий, сделаны недавно. Затертые только. И пальцы ты сломал, чтобы по фотографиям не опознали. Можно ведь сличить. Есть твои фотографии, из деревни. Сделанные после того, как ты из колонии вернулся. Изображение татуировки можно увеличить. И лицо. Сличить. Допустим, много лет прошло. Но вот пластическая операция… Да, это все меняет. А пальцы ты, похоже, нарочно сломал.
— Я похож на придурка? Объясняю: ботинком на руку наступили.
— Ты потому так уверенно себя ведешь, что дело твое исчезло.
— Какое дело?
— Их архива. Где ему положено храниться. И ты это знаешь. Что его нет. Иначе бы Пенкиным не стал. Но вот кто ты на самом деле, Пенкин Анатолий? А главное — что тебе здесь надо? В СИЗО?
Пенкин молчит. Морщит лоб.
— И почерк, — продолжает Семенов. — Почерк у тебя, говорю, изменился, Анатолий Иванович. Подпись похожа, но… Не та! Есть документы, подписанные Пенкиным Анатолием Ивановичем. Экспертиза говорит, что ты — не он.
— А пусть она это докажет, экспертиза. Пусть тот, который заключение давал, сломает пальцы правой руки, а потом, когда они неправильно срастутся, поставит под заключением свою подпись. Рядом с первой. Можно такое сделать?
— А ты не дурак, — задумчиво говорит Семенов. — И как сказал, а? Пусть они неправильно срастутся. Не просто срастутся. Вот в чем соль! Аргумент на уровне хорошего адвоката. Кто ж добровольно захочет идти на такой эксперимент? Чтобы доказать правомерность заключения эксперта, надо найти нескольких человек с неправильно сросшимися пальцами правой руки и сличить их росписи. До и после. Кто будет этим заниматься? А главное — где найти этих людей? Как заставить их принять участие в экспертизе? А ведь у тебя не просто высшее образование. Юрфак? Да? МГУ? Попал?
— Нет. Хочешь — проверь на детекторе лжи.
— Какие слова мы знаем! Нет, Пенкин. Или как тебя там? Детектора ты не боишься. Тут тебя натаскали.
— Во дает! Да я его в глаза не видал! А что слово знаю… Так это… Телевизор-то все смотрят. А я детективы уважаю.
— Дать твои фотографии в розыск — толку мало, -задумчиво говорит Семенов. — Лицо ты себе изменил. Отпечатки пальцев по картотеке не числятся. Дело пропало. И есть у тебя сообщник среди наших. Который все за Пенкиным подчистил. Ведь не может быть, чтобы человек сидел, а его отпечатков пальцев нигде не осталось! Дорого это стоило, но ты, видать, мужчина не бедный. Только зачем тебе все это надо? А?