Он вздохнул. Я сидела не шевелясь и по-прежнему глядела в монитор. На него смотреть не хотелось.
— Ну, что ты молчишь? — тихо спросил Андрей.
— Значит, этот человек — тоже наемный убийца. -Я ткнула пальцем в монитор. — Ты сказал, что плохо сделал свою работу. Почему?
— Я уже объяснил. Марина должна была умереть. А опознали жену Конанова. Где юрист, спрашивается? Я лежал в горячке, ты за мной ухаживала. И в это же время наделала глупостей. Поехала к ней на квартиру, сняла деньги со счета. Доказала всем, и милиции, и моим покровителям, что Марина жива. Они потребовали, чтобы я ее нашел и доделал начатое. Мне нужен был ее труп. Понимаешь? Мне нужно, чтобы умерло две женщины.
— Ну так за чем же дело стало? — Я повернулась наконец и посмотрела на него в упор. — Вот она я. Доделывай.
— Ты хочешь, чтобы я убил своего ребенка? -Он смотрел на меня грустно.
— Ребенок… — Я опять сглотнула. Ребенок… Ты и в самом деле смертельно везучий человек, Галя Зайкина! Теперь он тебя и пальцем не тронет.
— Может, это мой последний шанс. — Теперь мы смотрели друг на друга не отрываясь. — В свете последних событий. Я бы хотел сына. Галя, я тебя действительно люблю. Я к тебе привязался, когда ты меня выхаживала…
— Постой… Твоя рука под подушкой. Я помню. Ты все время пытался достать что-то из-под подушки. Теперь я понимаю, что. Это ведь был… пистолет. Да?
— Да, он был там, — вновь поморщился Андрей. Несмотря на все его самообладание, этот разговор давался ему с трудом. — Я должен был от него избавиться. Но не успел. Попал под машину. Кстати, я не лукавил. Только моя реакция помогла избежать серьезных последствий. Отделался сломанной рукой.
— Ты хотел меня убить, да?
— Галя, я в этот момент ничего не соображал. У меня была высокая температура. Я подумал: пусть будет на моих глазах. Убить ее я всегда успею.
— А… теперь? — медленно спросила я. — Что теперь?
— Ты должна жить. Ты и… он. — Андрей кивнул на мой живот.
— Я еще могу сделать аборт.
— А ты этого хочешь? — осторожно спросил он.
— Нет. Может быть, это и мой последний шанс. Я сохраню ребенка.
— Тогда я буду за все отвечать. Я мужчина, и я все возьму на себя. Они за мной ходят. Значит, готовятся. Думаю, что до пластической операции они тебя не видели. Слежка началась недавно. Я ведь так и не предъявил им Марину. Это прокол. Мне перестали доверять, Галя.
Я наконец очнулась. Он только что признался в том, что убил моего мужа. Но… Разве я этого не хотела? Разве не нанимала Кошкина? Миша сам виноват. Ему не надо было связываться с уголовником, с наркотиками. И она. Она его предала. И получила по заслугам. Ее тридцать сребреников достались мне. Знала бы я раньше, какие это деньги, ни за что бы их не взяла. В любом случае, оба они уже умерли. А жизнь продолжается. Андрей… Вот кому грозит опасность! Его могут убить! Это случится…
— Андрей, когда?
— Я думаю, скоро. Они ждут подходящего случая. Рядом со мной теперь находиться опасно. Это хорошо, что ты их засекла. Значит, удача на нашей стороне. Я ж сказал: ты везучий человек, Зая. Твоему ангелу-хранителю надо поставить свечку. Самую большую и дорогую.
— Ты веришь в Бога?
— Да, — серьезно ответил он. — Теперь верю. Надо бы тебя спрятать. Надежно спрятать. Может быть, отправить за границу. Ты должна исчезнуть. Начать новую жизнь с новыми документами. Я тебя прикрою. Они меня убьют и успокоятся.
— И ты так спокойно об этом говоришь!
— О чем?
— Что тебя должны убить!
— А что я, по-твоему, должен делать? По потолку бегать? Устроить истерику? «Спасите! Помогите! Я не хочу умирать!» Все мы смертны. Я сам отправил на тот свет немало людей. А что касается киллеров — это расходный материал. Никто из нас не доживает до старости. Сначала убиваешь ты, потом за тобой подчищают. Что ж делать? Такова жизнь. — Он пожал плечами.
— А я так не хочу!
— Ну, попробуй что-нибудь изменить.
— И попробую!
— Знаешь, Зая, ты сильная женщина. Я это ценю.
— Я? Сильная? По-моему, я размазня. Но за тебя буду бороться.
— Галя, я обречен, — серьезно сказал он. — Сам виноват. Не надо было влюбляться.
— Не до шуток, — сердито сказала я.
— По крайней мере, я умру, спасая свою семью. Жену и сына.
— Хватит!
— Я серьезен. У меня есть деньги. Теперь ты понимаешь, какие это деньги. Я ничего не тратил. Странно, если школьный учитель покупает «Мерседес». Или отдыхает за границей, на дорогих курортах. Поэтому деньги я не тратил. Все думал, что выйду «на пенсию», буду жить на природе, новый дом построю…
— Ты же сказал, что наемные убийцы до старости не доживают.
— Надо же на что-то надеяться. Жить иллюзиями. Иначе жить вообще невозможно. Сначала деньги были нужны, потому что мать тяжело болела, а у отца были перебои с работой. Потом родители погибли в автокатастрофе. Я тебе рассказывал. Но выйти из дела не так-то просто. Я не испытываю угрызений совести. Выбора я не делал. Так жизнь сложилась. У кого-то она сложилась по-другому. А у меня так.
— Ну хватит! — разозлилась я. — Запел отходную!
— Галя, это люди серьезные.
— Но у меня-то получилось!
— Что получилось?
— Исчезнуть. Умереть и… Остаться живой. Постой-ка…
И тут мне в голову пришла эта мысль. Ну конечно! Пенкин! Я внимательно посмотрела на Андрея. И напряженно спросила:
— Скажи, а тот пластический хирург… Его уже выпустили из страны?
— Насколько я знаю, нет, — так же напряженно ответил Андрей.
— Ага. Тогда я знаю, что нам делать.
Я вскочила и кинулась в прихожую. Молясь мысленно: только бы это было на месте! Только бы на месте! Куртка Марины. В которой я была в тот день, когда… Я с бьющимся сердцем засунула руку в карман куртки. Там лежали скомканные салфетки. Я вытащила их и бросилась в комнату. Положила на стол перед Андреем и торжествующе сказала:
— Вот оно, наше спасение!
В АДУ
Семенов сидел над открытым уголовным делом и тупо смотрел в текст. Буквы расплывались перед глазами. Он думал совсем о другом. «Уголовное дело №…» Пенкин Анатолий Иванович. Анатолий… Иванович… Пенкин… Хлынов звонил из деревни Сосенки, сказал, кое-что удалось выяснить, но работы еще непочатый край. Домой Олег не торопился. Звонила и Верка Хлынова, минут десять визжала Семенову в ухо. Какой он типа мерзавец, это потому что сам не женат, как будто нет холостых сотрудников, которые… Семенов слушал ее, отстранив трубку на безопасное расстояние. Не перебивая. Потом посмотрел на часы: ровно десять минут. И сказал:
— Извини, Вера. — После чего дал отбой.
Теперь он сидел и тупо смотрел в текст. Потом потянулся к телефону. Ее домашний не отвечал, он глянул на часы: пять. На работе? Позвонил на мобильный.
— Я слушаю.
— Наташа? Как ты себя чувствуешь?
— Придумай что-нибудь новенькое. Мое состояние стабильно. Я чувствую себя как беременная сорокалетняя женщина. Ничего хорошего в этом нет.
— Я могу чем-нибудь помочь?
— А именно?
— Купить что-нибудь. Для малыша. Может, тебе машина нужна? Я отвезу.
— Покупать приданое заранее — плохая примета.
— Я не знал.
Пауза. Наконец она сказала:
— Ты напрашиваешься. Ищешь предлог. Что ж, приезжай. Вечером я буду дома.
— Да? — Он обрадовался. — Тогда я приеду.
Они не виделись с воскресенья. Сегодня была среда. Семенов и сам не понимал, чего от нее хочет. Взаимности? То, что он испытывал к Чусовой, не было похоже на любовь. Во всяком случае, он себе это представлял иначе. Не сказать, что в жизни Васи Семенова не было любовных приключений. К примеру, на юге. Курортный роман, результат которого — многолетняя переписка. Которая закончилась ее замужеством. Она все ждала предложения от него, а он… Отписывался, отговаривался работой. Не хотелось все портить. Воспоминания были такие приятные, такие волнующие. Южные ночи, какие-то особенно темные, звезды в небе, какие-то особенно яркие. Запах моря, совершенно неповторимый. Она тоже приехала за приключениями. Жара — и такая же горячая, как летнее солнце, страсть. Каждый день был как последний. И любили они как в последний раз. Солнце вскоре остыло, на землю опустились осенние сумерки, и любовь тоже прошла. Остались не сравнимые ни с чем воспоминания. И казалось, что в огромном мегаполисе все это размажется, растворится в суете буден. Не хотелось все портить.
«Ей нужна только моя квартира. И прописка. Сколько я знаю таких случаев», — думал Семенов, читая ее письма и понимая, что в нем говорит следователь. Привычка все проверять и перепроверять. Всех подозревать во лжи, в любом поступке искать криминал. Скверная привычка. А любовь -это… В том-то и дело: он не знал, что это такое. Тогда, на юге, уж точно была не любовь. И сейчас.
Он искренне хотел помочь женщине, оказавшейся в беде. А он чувствовал, что Наталья Чусова в беде. И она ждет ребенка. Хотелось ее опекать, быть рядом. Говорить не о работе, а о простых вещах. О жизни. О быте. В конце концов, просто говорить. Рядом с ней ему было комфортно.