Значит, Висловский. И два его телохранителя. Почему они?
А потому, что встреча явно была тайной и "премудрый пескарь" не стал тащить за собой лишние глаза и уши. Его привез на дачу сам Денни. И увез утром.
Итак, "мистер Смерть"? А кто еще. Сработано в духе Анубиса – молниеносно и эффективно. Он всегда любил опережать противника как минимум на шаг.
Анубис не стал продолжать поиски человека, подсматривающего за гостями Висловского. Это длинный и скользкий путь.
Более надежно и просто было избавиться от свидетелей. Конечно – я в этом был совершенно уверен – коммерческий директор и Висловский не знали, с кем имеют дело, но они видели его.
И этого оказалось вполне достаточно, чтобы Анубис вынес им смертный приговор. Он уехал раньше, устроил засаду и…
В общем, все как обычно. Возможно, Анубис был не один. Не исключено. Если Анубис затеял в городе какую-то многоходовую комбинацию, поддержка ему просто необходима.
Нужно расспросить Мазая, чтобы он рассказал все, что ему известно об этом убийстве! Мне нужно точно знать, кто сидел в машине вместе с коммерческим директором "ящика".
Стоп! Укроти свой дурацкий порыв, братец Волкодав. Успеется. Мазай неглупый человек. Не нужно давать ему пищу для размышлений.
Нужно просто приехать домой и посмотреть телевизионные новости. Кроме того, есть еще один вариант – не исключено, что коммерческого директора военного завода "заказали" совсем другие люди.
– Еще по единой? – спросил я Мазая.
– Когда я был против?
Мы выпили, закусили. Мазай снова задымил своей знаменитой трубкой. Он смотрел на меня исподлобья, двигая кустистыми бровями, с каким-то странным выражением – пытливо и недоверчиво.
Неужели он думает, что я имею какое-то отношение к убийству?
Бред! Что может понимать в таких делах бомж Мазай? Я никогда не давал ему повода считать себя человеком, способным на нечто подобное. То, что я был отставным военным, он вычислил сразу.
Что ж, рыбак рыбака видит издалека, как гласит пословица. Но мало ли офицеров после увольнения в запас занялись бизнесом? Пруд пруди.
Конечно, Мазай был очень проницательным типом, несмотря на свой образ жизни и социальный статус.
Может, я где-нибудь прокололся? Где и когда? Трудно сказать.
Наверное, он уловил мою странную реакцию на сообщение о гибели коммерческого директора, подумал я с досадой.
Нет, все-таки с годами даже железные нервы сдают. А я всегда был достаточно эмоциональным человеком.
Это только настоящие разведчики в совершенстве умеют владеть мимикой.
Я же был всего-навсего рабочей лошадкой ГРУ. Куда начальство вожжи тянуло, туда я и ехал.
Мне хотелось немедленно сесть в машину и побыстрее добраться домой, чтобы послушать городские новости. Я не сомневался, что город сейчас напоминает разбуженный пчелиный улей.
Делом об убийстве коммерческого директора "ящика", само собой понятно, будет заниматься не только милиция, но и служба безопасности. Ведь военный завод был очень серьезным объектом.
Но у меня еще оставались вопросы к Мазаю.
Я мог бы с ними и погодить, однако мне вовсе не хотелось вызвать у моего собеседника еще большие подозрения. Ведь Мазай уже был приучен, что столь шикарное угощение, на которое я сегодня расщедрился, предполагает плату с его стороны в виде информации.
– Я хочу тебя кое о чем расспросить, – решительно отбросив все колебания, сказал я, когда мы допили вторую бутылку.
– Щебечи, – благодушно согласился Мазай.
– В городе, как мне кажется, появились новые люди… – начал я осторожно.
– Появились, – согласно кивнул мой собеседник.
Он сразу понял, что я имею ввиду, и не стал задавать уточняющие вопросы.
– Кто они?
– Не знаю. А что, и тебя начали доставать?
– Момент. Что значит "и тебя"?
– На Левобережной и в самом центре скупается вся мало-мальски стоящая недвижимость. Кто кочевряжится, тех жмут так, что мало не покажется.
– Блин! Оказывается, я здорово отстал от жизни. Мне об этом еще неизвестно.
– Так ведь они действуют тихой сапой. Пока давят бизнесменов мелкого и среднего калибра. Но есть сигналы, что скоро займутся и акулами. Они перекупают акции, играют на бирже по крупному, ставят палки в колеса тем, кто не согласен на их условия.
– А ты откуда об этом знаешь?
Мазай многозначительно ухмыльнулся.
– Земля слухами полнится… – сказал он уклончиво.
Сукин сын! Тоже мне граф Монте-Кристо, таинственный и непредсказуемый. Мазай никогда не открывал свои источники информации, что иногда меня сильно раздражало.
А знал он много. И я подозревал, что он пользовался услугами не только нищих и проституток.
– Так все-таки, кто за всем этим стоит? – спросил я, не особо надеясь на ответ.
– Пока неизвестно. Я не особо интересовался. Но если тебе нужно, то узнаю.
– Узнай. И как можно быстрей. Не плохо бы знать и адрес их штаб-квартиры. Я хорошо заплачу.
Мазай посмотрел на меня исподлобья и с иронией ухмыльнулся.
– Не все в жизни измеряется деньгами, – сказал он нравоучительно. – Наливай.
Я откупорил очередную бутылку, и мы продолжили наши посиделки. В какой-то момент я вспомнил, где нахожусь, и на меня, как в первый раз, напал гомерический смех.
Я упал на какие-то тряпки и принялся ржать, словно сумасшедший. Наверное, мое поведение не показалось пьяному Мазаю необычным, потому что он, глядя на меня, тоже захохотал.
Нет, что ни говори, а самое лучшее лекарство для снятия стресса – это водка. Я совсем забыл все свои печали и заботы, и плыл на корабле, похожем на Ноев ковчег, в неведомые края.
Только вот беда – море сильно штормило. Да так, что и я, и Мазай едва держались на ногах.
Андрей
Андрей чувствовал себя неважно. Время от времени его знобило, болели мышцы, будто он надорвал их на тренировке, першило в горле.
Наверное, он простыл, когда убегал от подручных Февраля в одном костюме, который никак нельзя было назвать теплым. А может, сказалось чересчур большое нервное напряжение.
Юноша лежал в постели и страдал. Температура была не очень высокой – всего тридцать семь с половиной градусов, но мать даже слушать не хотела его просьб, заключавшихся в том, что Андрей просился на улицу якобы для того, чтобы подышать свежим воздухом.
На самом деле он хотел повидаться с Дроздом. Тот уже приехал, но когда Андрей позвонил ему, то по голосу своего взрослого приятеля юноше стало ясно, что Дрозд не горит желанием поболтать по телефону.
Видимо, у Дрозда опять какие-то неприятности, решил Андрей, но не успокоился. Ему очень хотелось поделиться с ним новостями о своих приключениях на новогоднем бале. И посоветоваться, как быть дальше.
Дело в том, что второго января ему позвонил Габор. Ни свой адрес, ни телефонный номер Андрей ему не давал. Но, похоже, пронырливый венгр (Габор был из семьи венгерских коминтерновцев, поселившихся в России еще в довоенное время) сумел отыскать его через справочное бюро.
– Ух, брат, наделал ты шухеру! – восторженно заявил Габор, едва Андрей поднял трубку; он даже забыл поздороваться – наверное, от переполнявших его чувств. – Молодец!
– Это ты о чем? – с фальшивым удивлением спросил Андрей.
– Брось! Не прикидывайся лохом. О тебе вся школа гудит.
– Пусть себе гудит. Только я не знаю, по какому поводу.
– Ну ты, блин, даешь! Хватит врать-то. Ты самого Февраля едва не завалил. В реанимации лежит.
– Живой? – невольно вырвалось у встревоженного Андрея.
– А что ему станется? У него голова дубовая. Его не кирпичом нужно бить, а кувалдой.
– М-м… – промычал Андрей, не зная, что сказать.
– Менты на уши стали, – между тем продолжал Габор. – Вощанские такую пальбу возле школы устроили, будто война началась. Народ с перепугу по щелям полез – словно тараканы.
– Поймали тех, кто стрелял? – упавшим голосом спросил Андрей.
– Как же, их поймаешь… Слиняли. И Февраля унесли на руках. Потом они в больницу его отвезли. Менты нас опрашивали. А хрен им! Так что не волнуйся, мы не сдали тебя.
– Откуда тебе известно, что это я Февраля?..
– Чудак человек! Так ведь я сразу сообразил, зачем этот рыжий глист тебя на улицу потащил. Но извини, брат, помочь тебе не успел. Пока собрал ребят, ты уже постарался без нас. Мы видели почти все, но добежать не успели. А когда эти придурки достали стволы, нам ничего иного не осталось, как зарыться поглубже в сугроб. Сам понимаешь, очко не железное…
– Понимаю… Но ведь ты говоришь, что вся школа гудит.
– Неувязочка вышла…
Слышно было, как Габор сокрушенно вздохнул.
– Кое-кто из ребят язык отвязал. Моя вина, не успел предупредить… Но ты не бойся! Свидетелей менты не найдут. А ты держи язык за зубами. Отказывайся от всего. Скажешь, что был вместе со всеми. Я подтвержу.
И Маноло тоже. Он парень, что надо. Его на понт менты не возьмут.
– Спасибо, Габор. Выйду с больничного, накрою поляну.
– Вот это по-нашему. Давай, выздоравливай. Только… – Габор заколебался. – Ты уж будь поосторожней.