— Далеко еще? — спросил он шепотом. Карпович молча мотнул головой, мол, нет, недалеко. Проходя через орешник, Банов заметил неподвижно стоящих в кустарнике двух военных постовых. Впереди показались невысокие холмы.
— Почти пришли! — прошептал Карпович.
Они поднялись на вершину первого холма. Пространство, открывающееся с этой высоты, было удивительно красивым и в своей красоте неправдоподобным. Банов не верил своим глазам: голубые горизонты, с одной стороны — молодой лес, с другой — луга, холмы. И тут на другом склоне холма он увидел шалашик и рядом с шалашиком он увидел человека, лицо которого показалось страшно знакомым.
«Не может быть! — подумал Банов. — Не может этого быть!» Когда он услышал от Карповича о том, что Кремлевский Мечтатель жив, было как-то легко верить словам старого боевого товарища. Да и слово «жив» звучало просто и понятно, но тут, теперь, когда он своими глазами видел сидевшего на солнышке у шалашика Кремлевского Мечтателя, одетого в коричневый костюм, точнее в брюки и жилетку от коричневого костюма, под жилеткой была голубая рубашка с расстегнутым воротом, — все это казалось чем-то невероятным, не говоря уже об этом мучительном спуске в почтовом лифте. Как все это объяснить, Банов не знал.
— Давай подойдем, отдадим почту! — прошептал Карпович.
Идти следом за Карповичем к Кремлевскому Мечтателю Банову было боязно. «Как же это он жив?!» — терзался мыслью директор школы.
Остановились у шалашика. Банов выглянул из-за плеча Карповича и встретился взглядом с Кремлевским Мечтателем. Сразу захотелось снова спрятаться за коренастую фигуру Карповича, но взгляд, добрый прищуренный взгляд Кремлевского Мечтателя словно приковал Банова к себе, и он застыл, глядя в глаза человеку, которого знал весь мир.
— А, почта?! — радостно произнес Кремлевский Мечтатель. — Ну-ка, посмотрим!
Карпович опустил перед ним мешок с посылками. Банов подошел, бережно опустил свой мешок рядышком.
— А газеты? Газеты есть сегодня? — поинтересовался Кремлевский Мечтатель.
— Не передавали, — с сожалением произнес Карпович.
— Ну ладно, — кивнул Мечтатель. — Вы сейчас наверх?
— Да, — ответил Карпович.
— Возьмите, я тут пару писем написал… Карпович взял из рук Кремлевского Мечтателя несколько конвертов.
— А вы, — Кремлевский Мечтатель пристально посмотрел на Банова. — Я вас раньше не видел?! Вы…
— Мой помощник!.. — скороговоркой пояснил Карпович.
— А-а, — кивнул Мечтатель. — Ну ладно!
— До свидания, — попрощался с Мечтателем Карпович.
— Да, да. До свидания, голубчики! — произнес, не поднимаясь с теплой, прогретой солнцем земли, Кремлевский Мечтатель.
Банов развернулся и зашагал в обратном направлении, но тут же услышал за спиной недовольный шепот Карповича:
— Куда? Куда пошел! Стой!
Директор школы остановился и обернулся.
Карпович показывал рукой совсем в другую сторону. Банов был в недоумении, ему казалось, что он запомнил дорогу, по которой они пришли сюда.
— Мы пойдем другим путем! — настойчиво прошептал Карпович и еще раз малозаметным жестом показал направление.
Банову ничего не оставалось, как идти следом за старым боевым товарищем.
Впереди лежал холм примерно такой же высоты, как и тот, на склоне которого жил Кремлевский Мечтатель.
Дворник и директор школы спустились вниз, осторожно переступили через узкое топкое место, разделявшее основания холмов — видно, там протекал маленький ручей. Поднялись на вершину следующего холма.
— Садись! — приказал Карпович и сам присел на корточки.
Банов сел на траву.
— Вот здесь побудем пока, — сказал Карпович. — Отсюда хорошо видно.
— Что видно? — переспросил Банов.
Вместо ответа Карпович достал из кармана брюк большой полевой бинокль, поднес его к глазам, покрутил, наводя резкость.
— Так вот почему у него штаны так провисали! — понял Банов, посмотрев на массивные окуляры полевого бинокля.
— Держи! — Карпович протянул бинокль товарищу.
Банов посмотрел в него и тут же отвел в сторону от глаз — было слишком непривычно это многократное увеличение предметов, а тем более — внезапно приблизившееся лицо человека, жившего на склоне соседнего холма.
Передохнув, Банов еще раз посмотрел в бинокль, будучи уже спокойнее и, если можно так сказать, уравновешеннее. Он увидел, как Кремлевский Мечтатель читает письма, шевеля губами и многообразно улыбаясь, то с хитрецой, то подетски искренне и радостно. Читал он быстро, просто просматривая одно письмо за другим. Вспомнил тут Банов, что кто-то из очень старых большевиков, выступавших в его школе, рассказывал детям, что вождь только посмотрит на страницу и тут же ее может пересказать, причем на нескольких языках.
«Значит, правда!» — подумал Банов и тут же заметил, как лицо Кремлевского Мечтателя стало чрезвычайно серьезным.
Казалось, Кремлевский Мечтатель прочитал то письмо несколько раз, прежде чем отложил его в сторону, достал ручку, чернильницу и бумагу и стал что-то быстро строчить.
«Ответ!» — догадался Банов.
Дописав, Кремлевский Мечтатель успокоился, почитал еще десятка два писем, остальные, видимо, оставил на потом. Принялся за посылки. Распечатал одну и вытащил из посылочного ящика какую-то ткань, стал ее щупать пальцами, гладить ее.
— Сейчас плакать будет! — сказал вдруг Карпович.
Банов непонимающе глянул на своего товарища, но тот махнул рукой.
— Смотри-смотри, не отвлекайся! — сказал он.
Банов снова поднес бинокль к глазам.
Кремлевский Мечтатель поднялся на ноги, ткань в его руках развернулась и оказалась пиджаком. Он попробовал одеть его, но пиджак был огромного размера и доходил до колен, Мечтатель нагнулся, взял в руки брюки от костюма, и тут Банов заметил, как по щекам Кремлевского Мечтателя побежали слезы. Он не стал примерять брюки, и так было видно; что сшиты они на человека, который должен быть раза в два выше, чем Мечтатель. Но разве такие бывают?!
— Плачет? — спросил Карпович.
Банов кивнул, продолжая наблюдать.
Кремлевский Мечтатель распечатал другие посылки, и, что удивительно, в каждой из них было по костюму, по хорошему, добротному, но очень большому костюму.
Мечтатель попробовал примерить еще пару пиджаков, но особого смысла в этом не было. Размером эти пиджаки больше напоминали длинное осеннее пальто.
Мечтатель плакал.
Банов смотрел на него и чувствовал жалость к этому человеку.
— Через пять минут будет дождь! — предупредил Карпович, посмотрев на часы.
— Откуда ты знаешь? — удивился Банов.
— Так положено. Здесь всегда в полвторого дождь, — объяснил Карпович. — Сейчас ему привезут обед, а когда пойдет дождь, он спрячется в шалаш и будет кушать.
Банов снова навел бинокль на Кремлевского Мечтателя.
Из-за шалашика показался солдат с трехэтажным обеденным судком в руке. Он поздоровался с Кремлевским Мечтателем, занес судок в шалашик. Вернулся к Мечтателю и стал собирать с травы брошенные костюмы, складывать их в полотняный мешок. Собрав костюмы, он положил в тот же мешок уже прочитанные письма. Потом оглянулся по сторонам, проверяя, не наблюдает ли за ним кто-нибудь, и, никого не увидев, протянул Кремлевскому Мечтателю руку на прощанье.
Мечтатель перестал плакать, поднялся, что-то сказал солдату и пожал его руку.
Солдат забросил мешок на плечо и, счастливо улыбаясь, скрылся за шалашиком.
Первые капли дождя упали на землю.
Банов увидел, как Кремлевский Мечтатель озабоченно глянул вверх, на недавно синее небо. Поднялся и забежал в свое жилище.
Капли зачастили. Одна упала прямо на нос директору школы.
— Пошли! — заторопился Карпович. — Хватит на сегодня.
— А можно будет еще прийти? — спросил Банов, возвращая товарищу бинокль.
— Посмотрим, как будет… — ответил Карпович.
Минут пятнадцать они шли под дождем по траве, пока не вышли на уже знакомую тропинку, которая вывела их обратно к двухэтажному зданию.
— А почему этот солдат забрал у него письма? — спросил Банов.
— Так положено, — ответил Карпович. — Все письма потом идут в Институт марксизма-ленинизма и там вроде как изучаются, ведь это не простые письма!
Банов понимающе кивнул.
Зашли в уже знакомое здание. И тут же за дверью нос к носу столкнулись с военным постовым.
Постовой безразлично глянул на них и ни слова не сказал.
Снова прошли коридором и в конце концов оказались в той самой комнате, куда они попали, выбравшись из почтового лифта.
В комнате было пусто, видно, смена земляка Карповича окончилась.
Снова забрались в почтовый лифт. Карпович защелкнул дверцу и нажал какуюто кнопку внутри.
Лифт медленно пополз вверх.
— Через двадцать семь минут будем выпрыгивать! — предупредил Карпович, посмотрев на свои часы.
Время тянулось невыносимо медленно. Свет от мощной лампочки, висевшей в лифте, резал глаза.
Банов пытался сесть так, чтобы быть к лампочке спиной, но это не получалось.
— Через минуту прыгаем! — предупредил Карпович.
В узкий колодец шахты лифта ворвался вдруг поток затхлого воздуха.
Карпович рванул дверцу на себя и тут же, оттолкнувшись ногами от задней стенки, выкатился в темное пятно начинающегося подземного коридора. Банов едва успел прыгнуть за ним. Еще лежа на холодном бетоне возле шахты, он обернулся. Лифта уже не было видно, только уши услышали удаляющееся жужжание.