«Мать твою за ногу! – сказал себе Грэм. – Преуспел». Он взглянул на курьера и попросил:
– Принесите мне, пожалуйста, несмешанного гидрохлорида мета-мофетамина. Я приму его орально в капсуле; позаботьтесь, чтобы это была именно капсула.
Несколько удивленный курьер вновь отсалютовал и рявкнул:
– Есть, господин Председатель Совета. – Он вышел из спальни-канцелярии, и Грэм остался один. «Я застрелюсь», – сказал он себе. Хандра наполнила его изнутри, раздирая его, пока он не обвис, как лопнувший воздушный шарик. «И еще до смерти Кордона, – подумалось ему. – Так-так, а ну-ка возьмемся за Кордона».
Он нажал на кнопку переговорника.
– Пришлите сюда офиданта чином повыше; кого угодно – это не имеет значения.
– Есть, сэр.
– И пусть возьмет с собой личное оружие.
Пятью минутами спустя в комнату вошел с иголочки одетый майор, отдавший безупречный и профессиональный салют.
– К вашим услугам, господин Председатель Совета.
– Мне нужно, чтобы вы отправились в тюремную камеру Эрика Кордона в тюремных сооружениях Лонг-Бич, – заявил Грэм, – и мне нужно, чтобы вы лично, из вашего личного оружия, которое я вижу у вас на поясе, застрелили Кордона и убедились, что он мертв. – Он протянул ему клочок бумаги. – Вот вам моя санкция.
– Вы уверены… – начал было офидант.
– Уверен, – оборвал его Грэм.
– Я хочу сказать, сэр, вы уверены…
– Если вы не пойдете, я пойду сам, – отрезал Грэм. – Идите. – Он резко и коротко махнул рукой в сторону главной двери канцелярии.
Майор удалился.
«Никакого показа по телевидению, – сказал себе Грэм. – Никакой публики. Только двое в камере. Что ж, Провони вынудил меня на это; я не могу допустить, чтобы они двое одновременно были в непосредственной близости от меня. На самом деле – в некотором смысле – именно Провони убивает Кордона. Интересно, какую форму жизни они представляют? – спросил он себя. – Те, кого нашел Провони? Ублюдок», – сказал он себе.
Он пощелкал выключателями, выругался и нашел наконец тот, что включал монитор, демонстрировавший камеру Кордона. Худое аскетичное лицо, очки серого цвета, седые – и редеющие – волосы… «Прямо профессор колледжа, пописывающий книжонки, – сказал себе Грэм. – Ну что ж, я лицо собираюсь проследить, как этот майор – кто бы он ни был – пристрелит его».
На экране монитора Кордон сидел так, словно он задремал… Но на самом деле он диктовал – вероятно, в типографию на Шестнадцатой авеню. «Валяй, источай свои наставления», – хмуро подумал Грэм и стал ждать.
Прошло четверть часа. Ничего не произошло – Кордон продолжал диктовать. А затем – внезапно, удивив и Кордона, и Уиллиса Грэма, – дверь камеры скользнула в сторону. Изящный, безупречно одетый майор проворно вошел.
– Вы Кордон Эрик? – спросил майор.
– Да, – вставая, ответил Кордон.
Майор – совсем еще молодой человек, с мелкими, острыми чертами лица, – потянулся за оружием. Потом он направил на Кордона пистолет и произнес:
– С санкции господина Председателя Совета мне было предписано явиться сюда и прикончить вас. Желаете ли вы ознакомиться с санкцией? – Он порылся в кармане.
– Нет, – ответил Кордон.
Майор выстрелил. Кордон упал навзничь под ударом луча разрушительной энергии – назад, в скользящем движении, отбросившем его к дальней стене камеры. Затем он постепенно сполз вниз, оказавшись в сидячем положении, напоминая какую-то брошенную куклу: ноги расставлены в стороны, голова свесилась на грудь, а руки безжизненно болтаются.
Наклонившись к соответствующему микрофону, Грэм сказал:
– Благодарю вас, майор. Теперь вы можете идти. Больше вам здесь нечего делать. Кстати… как вас зовут?
– Уэйд Эллис, – ответил майор.
– Вам будет объявлена благодарность в приказе, – сказал Грэм и отключился. «Уэйд Эллис, – подумал он. – Дело сделано». Он почувствовал – что? Облегчение? Безусловно. «Боже, – подумал он, – как просто это делается. Ты приказываешь солдату, которого никогда раньше не видел, которого ты даже не знаешь по имени, пойти и прикончить одного из самых влиятельных людей на Земле. И он это делает!»
Все это вызвало в его мозгу поразительный воображаемый диалог. Разговор происходил бы примерно так:
Лицо А: Привет, меня зовут Уиллис Грэм.
Лицо Б: Меня зовут Джек Кветк.
Лицо А: Я вижу, вы в чине майора.
Лицо Б: Как пить дать.
Лицо А: Скажите, майор Кветк, вы бы тут не прикончили для меня кое-кого? Я запамятовал, как его зовут… Подождите, пока я просмотрю эту пачку бумаг.
И так далее.
Дверь комнаты настежь распахнулась, и туда вбежал директор полиции Ллойд Барнс с пылающим от гнева и недоверия лицом.
– Вы только что…
– Знаю, – перебил Грэм. – Вы что, должны мне об этом доложить? Думаете, мне не известно?
– Значит, это и в самом деле был ваш приказ, как мне сказал начальник барака в этой тюрьме.
– Ага, – невозмутимо отозвался Грэм.
– Как же это понимать?
– Смотрите, – сказал Грэм. – Пришло второе послание от Провони. Там особо указывается, что он везет с собой внеземную форму жизни. Это уже не догадки, а факт.
– Просто вы чувствуете, что не справились бы с Кордоном и Провони одновременно, – яростно выговорил Барнс.
– Не в бровь, а в жопу! Ясно дело! – злобно рявкнул Грэм и погрозил Барнсу пальцем. – Если в двух словах, то так оно и есть. И нечего устраивать мне из-за этого сцену; это было необходимо. Разве смогла бы вся ваша двухпиковая сверхразвитая шатия Новых Людей справиться с этими двумя здесь, на Земле? Ясно, что ответ отрицательный.
– Этим ответом, – сказал Барнс, – должно было бы стать достойное исполнение приговора, с соблюдением всех необходимых формальностей.
– И пока мы устраивали бы ему последнюю трапезу и тому подобное, какое-нибудь гигантское сверкающее рыбообразное существо приземлилось бы в Кливленде, прихватило бы всех Аномалов и Новых и стало бы их кончать. Так?
После некоторой паузы Барнс спросил:
– Собираетесь ли вы объявить общепланетную тревогу?
– Аврал?
– Да. И в самом буквальном смысле.
Грэм задумался.
– Нет. Мы приведем в готовность военных и полицию, затем известим ключевых Новых и Аномалов – они имеют право знать, каково истинное положение дел. Но этим поганцам, всем этим Старым Людям и Низшим Людям – ни слова. – «Впрочем, – подумал он, – типография на Шестнадцатой авеню известит их в любом случае. И безразлично, насколько быстро мы ее атакуем. Все, что от них требуется, – это передать послания от Провони зависимым передатчикам и меньшим типографиям… которые они, черт побери, уже наверняка соорудили».
– Десантный отряд Грин-А, подкрепленный отрядами Б и В, уже на пути к типографии на Шестнадцатой авеню, – сообщил Барнс. – Я думал, вам приятно будет это услышать. – Он взглянул на часы. – Где-то через полчаса они начнут штурмовать передовую линию обороны типографии. Мы организовали трансляцию по закрытой телевизионной сети, так что вы сможете посмотреть.
– Спасибо.
– Иронизируете?
– Нет-нет, – ответил Грэм. – Я имел в виду именно то, что сказал; я сказал «спасибо» и имел в виду «спасибо». – Он повысил голос. – Неужели все должно иметь какой-то скрытый смысл? Разве мы шайка террористов, крадущихся в темноте и обменивающихся кодовыми словами? Или мы все же правительство?
– Мы – законное действующее правительство, – сказал Барнс, – столкнувшееся с мятежом внутри и со вторжением извне. И мы предпринимаем меры оборонительного характера в обоих направлениях. К примеру, мы можем разместить передовую линию кораблей глубоко в космосе, откуда они смогут поразить судно Провони ракетами, когда оно вернется в Солнечную систему. Мы можем…
– Это компетенция военных, а не ваша. Я созову Чрезвычайный Мирный Совет Директоров в Алом зале на ассамблею в… – он сверился со своими часами, «Омегой», – в три часа дня. – Он нажал кнопку у себя на столе.
– Слушаю, сэр.
– Мне нужно, чтобы директора собрались в Алом зале сегодня в три часа дня, – сказал Грэм. – Порядок срочности А. – Он вновь повернулся к Барнсу.
– Мы схватим столько Низших Людей, сколько сможем, – заверил тот.
– Чудесно, – отозвался Грэм.
– Могу я получить разрешение разгромить остальные их типографии? По крайней мере те, что нам известны?
– Чудесно, – снова отозвался Грэм.
– Вы все еще говорите в насмешку, – неуверенно произнес Барнс.
– Просто я до сих пор страшно балдею, – сказал Грэм. – Как может человеческое существо провоцировать ситуацию, при которой чужая форма жизни… А-а, будь оно проклято. – Он погрузился в молчание. Барнс какое-то время выжидал, а затем протянул руку, чтобы включить один из располагавшихся перед Грэмом телевизионных экранов.