Двое из них обыскали Ника.
– Ничего нет, сэр, – отрапортовали они Председателю Совета.
– Оставайтесь на своих местах, – проинструктировал их Грэм. – Постоянно держите его на прицеле и прикончите, если он двинется. Этот человек опасен.
– В самом деле? – спросил Ник. – 3XX24J опасен? Но ведь тогда опасны и шесть миллиардов Старых Людей, и всем вашим черным пидорам ни за что их не удержать. Эти шесть миллиардов теперь Низшие Люди – они видели Провони, они знают, что он вернулся, как и обещал, они знают, что ваше оружие против него бессильно, они знают, что может сделать (и что уже сделал) с Новыми Людьми его друг, фроликсанин. Моя сломанная рука парализована – я все равно не смог бы спустить курок. Почему вы не оставили нас в покое? Почему вы не могли допустить, чтобы она пришла ко мне и мы были вместе? Почему вам понадобилось посылать за нами черных пидоров? Почему?
– Ревность, – тихо промолвил Грэм.
– Собираетесь ли вы уйти в отставку с поста Председателя Совета? – спросил Ник. – Ведь у вас нет для этого особой квалификации. Дадите ли вы править Провони? Провони и его другу с Фроликса-8?
Немного помолчав, Грэм покачал головой:
– Нет.
– Тогда вас убьют. Это сделают Низшие Люди. Они придут сюда сразу же, как только поймут, что произошло. А все эти танки, вооруженные скибы и черные отряды остановят разве что первых несколько тысяч. Шесть миллиардов, Грэм. Могут ли военные вместе с черными пидорами убить шесть миллиардов людей? Да еще Провони и фроликсанина? Разве у вас есть хоть какой-нибудь реальный шанс? Разве сейчас не самое время передать контроль над правительством, над всем аппаратом государственного управления кому-нибудь другому? Вы уже старик, вы устали. И работа ваша была плоха. За одно убийство Кордона вас, согласно действующему законодательству, следовало бы повесить.
«Что очень даже возможно», – подумал он. – За это и за другие решения, принятые Грэмом в качестве правителя».
– Я собираюсь выбраться и переговорить с Провони, – сказал Грэм. Он кивнул черным полицейским. – Приготовьте для меня полицейский скиб; пусть все будет наготове. – Он нажал кнопку у себя на столе. – Мисс Найт, пожалуйста, попросите связистов попробовать установить для меня аудиоконтакт с Торсом Провони. Пусть займутся этим прямо сейчас. Порядок срочности – высший.
Он отключился, постоял, затем обратился к Нику:
– Мне хочется… – Он заколебался. – Вы никогда не пробовали шотландское виски?
– Нет, – качнул головой Ник.
– У меня есть двадцатичетырехлетнее шотландское – эту бутылку я еще никогда не открывал, берег для особого случая. Вам не кажется, что сейчас именно такой случай?
– Похоже, что так, господин Председатель Совета.
Подойдя к книжной полке справа от Ника, Грэм вытащил оттуда несколько томов, пошарил за оставшимися и извлек на свет высокую бутылку с янтарной жидкостью.
– Идет? – спросил он у Ника.
– Идет, – отозвался Ник.
Грэм сел за стол, сорвал с горлышка бутылки металлическую пломбу, вытащил пробку, а затем, после недолгих поисков, обнаружил в царящем на столе беспорядке два бумажных стаканчика. Он выплеснул их содержимое в ближайшую мусорную корзину, затем разлил виски.
– За что мы выпьем? – спросил он у Ника.
– Это что, часть ритуала выпивки? – поинтересовался Ник.
Грэм улыбнулся.
– Мы выпьем за девушку, вырвавшуюся из лап четверых шестифутовых ВП. – Какое-то время он молчал и не пил. Ник тоже молчал, не поднимая стаканчик. – За какую-нибудь лучшую планету, – провозгласил Грэм и опорожнил стаканчик. – За планету, где нам не понадобятся наши друзья с Фроликса-8.
– За это я пить не буду, – сказал Ник и отставил виски в сторону.
– Ладно, тогда выпейте просто так! Попробуйте на вкус настоящее шотландское виски! Лучшее из всех! – Грэм уставился на него в смущении и негодовании… последнее чувство все росло, пока лицо его не побагровело. – Вы что, не понимаете, что вам предлагают? Вы утратили всякое представление о вещах. – Он гневно стукнул кулаком по ореховой крышке массивного деревянного стола. – Все происшедшее лишило вас понимания истинных достоинств. Мы должны…
– Специальный скиб готов, господин Председатель Совета, – донеслось из переговорника. – Он на посадочной площадке у пятого выхода.
– Спасибо, – отозвался Грэм. – А как насчет аудиоконтакта? Я не могу лететь, пока не свяжусь с ними и не оговорю, что не собираюсь причинять им никакого вреда. Отключите лазерные лучи. Оба.
– Простите, сэр?
Грэм торопливо повторил приказание.
– Есть, сэр, – ответили из переговорника. – И мы постараемся наладить аудиоконтакт. А ваш корабль тем временем будет стоять наготове.
Взяв бутылку, Грэм налил себе еще виски.
– Не могу я понять вас, Эпплтон, – сказал он Нику. – Вы являетесь сюда – зачем, Бога ради? Вы ранены, но отказываетесь…
– Может быть, именно поэтому я сюда и пришел, – перебил Ник. – Бога ради. Как вы сами сказали.
«Чтобы не спускать с тебя глаз, – подумал он, – пока ты не выйдешь из игры. Потому что ты и тебе подобные должны исчезнуть – освободить дорогу тому, что уже на подходе. Тому, что намерены сделать мы. Дать возможность реализоваться нашим замыслам – вместо ваших полубезумных проектов вроде Большого Уха. Большое Ухо… Какое превосходное средство, в распоряжении правительства, чтобы держать всех по струнке. Очень жаль, что его создание так и не будет завершено, – подумал он. – Уж мы об этом позаботимся, хотя Провони со своим другом уже почти все сделали. Но мы доведем это до конца».
– Мы получили видео– и аудиоконтакт, господин Председатель Совета, – донеслось из переговорника. – Пятая линия связи.
Грэм поднял трубку красного видеофона и сказал:
– Здравствуйте, мистер Провони.
На экране появилось грубое, костистое лицо Провони с его многочисленными тенями и морщинами, мешками и рытвинами; глаза его хранили в себе ту абсолютную пустоту, которую Ник ощутил, когда сквозь него проходил тот зонд… Но эти глаза хранили в себе и нечто большее: они как-то по-звериному светились – подобно глазам напряженного и жаждущего живого существа, отчаянно стремящегося к тому, в чем оно нуждается. Зверь, вырвавшийся из клетки. Сильные глаза на сильном лице – усталом до невозможности.
– Думаю, неплохо было бы вам подъехать сюда, – сказал Грэм. – Вы причинили много зла; вернее, находящийся с вами безответственный организм причинил много зла. Тысячи мужчин и женщин, необходимых для управления государством, для науки и промышленности…
– Нам надо бы встретиться, – хрипло перебил Провони, – но моему другу будет затруднительно у вас разместиться.
– В качестве акта доброй воли мы отключили лазерные лучи, – напряженно проговорил Грэм, устремив немигающий взгляд в экран.
– Да, кстати, большое спасибо вам за эти лазерные лучи. – Каменное лицо Провони расколола язвительная улыбка. – Без такого источника энергии он наверняка не справился бы со своей задачей. Во всяком случае, так скоро. Хотя, в конечном итоге, через несколько месяцев все это было бы завершено – наша работа должна была быть проделана.
– Вы серьезно? – мертвенно побледнев, спросил Грэм. – Насчет лазерных лучей?
– Вполне. Он перерабатывал энергию лазерных установок; это восполняло его жизненные силы.
Грэм ненадолго отвернулся от экрана, явно стараясь обрести самообладание.
– С вами все в порядке, господин Председатель Совета? – поинтересовался Провони.
– Здесь вы могли бы побриться, – предложил Грэм, – принять ванну, воспользоваться услугами врачей и массажистов, отдохнуть какое-то время… а затем мы могли бы побеседовать.
– Вы должны прилететь сюда, – спокойно отозвался Провони.
Немного помолчав, Грэм сказал:
– Хорошо. Я буду через сорок минут. Можете ли вы гарантировать мою неприкосновенность и то, что я смогу уйти, когда пожелаю?
– Вашу «неприкосновенность», – повторил Провони и покачал головой. – Вы так и не поняли, что же, собственно, произошло. Да, я буду рад гарантировать вашу неприкосновенность. Вы уедете в том же физическом состоянии, как и приедете, – по крайней мере, насколько это зависит от наших действий. Если вас вдруг хватит апоплексический удар…
– Хорошо, – сказал Грэм.
И вот, в течение какой-то минуты, Уиллис Грэм полностью капитулировал; именно он отправлялся к Провони, а не наоборот… и даже не в какой-нибудь нейтральный пункт где-то посередине между ними. И это было необходимое, разумное решение – у него просто не было выбора.
– Но только никакого апоплексического удара не будет, – заверил Грэм. – Я готов встретиться лицом к лицу с любой неизбежностью. С любыми возможными условиями. Все. – Он повесил трубку. – Знаете, Эпплтон, что меня постоянно преследует? Страх, что могут явиться другие фроликсане, что этот может оказаться лишь первым.