– Хорошо. Пусть в точности выполняют мои предписания, – сказал Самойлов и уже направился к двери.
– Э-э-э… Господин дохтор… – вдогонку ему промямлил дворецкий.
– Чего тебе?.. Сказать чего хочешь?..
Дворецкий кивнул.
– Прохор мне сказывал, что граф кричал больно, покуда не проснулся… Всё слово мудрёное выкрикивал…
Управляющий и доктор переглянулись.
– Какое? – почти одновременно спросили они.
Дворецкий почесал за ухом.
– Кажись: Дракула… Дракула… Точно: Дракула.
Управляющий и доктор снова переглянулись.
– Ну, что скажите, Дмитрий Сергеевич? – спросил Самойлов с таким видом, словно хотел ещё раз подчеркнуть: «Я же говорил вам! Всё в этом имении странное: и усадьба, и хозяин…»
– Право, не знаю… Я даже растерялся… При чём здесь Дракула? – недоумевал Дмитрий.
– Да при том, что доспехи сего воеводы хранятся в коллекции графа.
– О том всем известно. Так Дракула жил в Валахии почти четыреста лет назад! Какое отношение он имеет к Его сиятельству?
Самойлов пожал плечами.
– Возможно, граф видел дурной сон… Хотя кто разберёт его родственные связи. Предок его при Петре Великом в Германии обучался… Германия от Валахии – не так уж и далеко… Впрочем, нет, не знаю… И даже ничего предположить не могу, – резко сказал Самойлов и вышел из дома.
Глава 5
Николай Владимирович Жуков покидал салон мадам Либуш в отличном расположении духа с приличным выигрышем в кармане. Он уже предвкушал, как положит эти денежки в заветный тайник, что под половицей на кухне, в меблированной квартире в Бахметьевском переулке[28].
Николай надел шубу, поданную услужливым лакеем, продолжая мысленно прикидывать: «Тысяч пятьдесят уж набралось… А если с мадам Либуш получить ещё десять, то получается весьма солидная сумма… Надобно подумать, как распорядиться ею с умом, не век же мне карты метать…»
Николай Владимирович надел шляпу. Несмотря на мороз, он предпочитал её тёплой меховой шапке, поднял высокий пышный воротник шубы.
– Сударь, ваш коньяк… – объявил лакей, державший на небольшом подносе рюмку.
Господин Жуков любил перед тем, как покинуть салон, так сказать, пропустить на посошок, причём не абы что, а именно дорогого французского коньяка. А так как Николай Владимирович был завсегдатаем заведения, о его привычке знали все лакеи и справно каждый раз подносили выпивку.
Жуков смерил взглядом лакея, принял рюмку и ловко опрокинул её в рот, словно водку. Затем довольно крякнул и наградил лакея щедрыми чаевыми.
Коньяк разлился тёплыми бодрящими ручейками по всему телу, отчего Жукову и вовсе стало хорошо. Он вышел из салона. Было примерно часов одиннадцать вечера; Большую Молчановку освещали газовые фонари.
Жуков поёжился от налетевшего ветра, он неприятно обжег лицо и прихватил уши. Завидев солидного клиента, к нему подъехал экипаж.
– Куды изволите, барин?.. – поинтересовался прозябший извозчик.
– Что, замёрз, голубчик? – по-барски, снисходительно поинтересовался Жуков.
– Да есть маленько… – ответил извозчик. – Так куды ехать-то, барин?
– В Бахметьевский…
Экипаж скрипнул полозьями и покатил по заснеженной Молчановке, затем свернул к Арбатским воротам, а там уж до Бахметьевского переулка – рукой было подать. В этот момент Жуков ощутил боль в груди, ему стало тяжело дышать, и он закашлялся.
– Чёрт знает, что такое… Простыл, что ли?..
Кашель не унимался. Извозчик повернулся к седоку.
– Чаво, барин, захворали?.. – сочувственно поинтересовался он.
– Наверное… Давай скорее домой… Утром пошлю за доктором…
Наконец экипаж повернул на Бахметьевский переулок, и немного проехав, остановился на пересечении с Сивцевым Вражком.
Жуков почувствовал внезапно накатившую слабость.
– Помоги мне, голубчик… – попросил он извозчика. Тот поспешил седоку на помощь.
– Ох, барин, как скрутило-то тебя…
Жуков кашлял не переставая, но всё же расплатился с извозчиком. Когда же Николай Владимирович с трудом открыл квартиру, навстречу ему поспешила Полина, сожительница.
– Николай, что с тобой? Захворал? Может, чаю горячего сделать? – поинтересовалась она.
Жуков кивнул…
– Помоги раздеться… Ох что-то нехорошо мне… Дышать тяжело…
Полина не на шутку испугалась.
– Господи! Николенька, милый мой! Что же это?!
Её сожитель побледнел и осел на пол прямо в прихожей.
– Умоляю… пошли за доктором…
– Да куда?… Ночь на дворе… Я уложу тебя… А завтра и пошлём…
Полина подхватила Николая, помогла ему добраться до постели, сняла с него ботинки и прямо в одежде уложила, накрыв тёплым одеялом.
– Сейчас чаю заварю.
У Жукова в груди что-то заклокотало, и он побледнел ещё больше.
– Матерь Божья! – воскликнула Полина, поняв, что ее сожитель умирает. Она бросилась прочь из квартиры, сбежала по лестнице на первый этаж, где в небольшой коморке жил консьерж, и начала стучать в дверь, что есть силы.
Наконец дверь открылась. На пороге стоял заспанный, помятый консьерж.
– Что случилось, сударыня?.. Пожар?.. Али ещё чего?.. – вяло поинтересовался он.
– Жильцу из десятой квартиры очень плохо… – выпалила перепуганная женщина.
– Что с ним?.. – встрепенулся консьерж, ибо знал Жукова как человека приличного, если не сказать, солидного, который никогда не скупился на чаевые.
– От кашля задыхается…
– Рядом пост околоточного, я мигом! – сказал консьерж, натягивая пальто. – Пусть пошлёт кого-нибудь в ближайшую больницу. А вы идите к мужу.
Прошло не менее часа. Доктор все не приезжал… Около постели больного сидела Полина. Консьерж дожидался доктора внизу у парадной.
Жуков лежал белый, как полотно. Он уже не кашлял, а едва дышал. Наконец Полина услышала долгожданные шаги в прихожей.
– Вот прошу сюда, господин доктор… – лебезил консьерж.
В комнату вошёл сравнительно молодой человек, вероятно, недавно получивший медицинский диплом. Но Полине было не всё равно – молод доктор или стар, главное, он приехал.
– Ну-с… Что тут у нас? – поинтересовался эскулап.
– Плохо ему… Сначала кашлял… теперь и вовсе еле дышит… – пояснила Полина, захлёбываясь слезами.
Доктор скинул пальто и быстро огляделся. По обстановке комнаты определив платёжеспособность пациента, он начал осмотр.
– Ничего не понимаю… – бурчал себе под нос молодой эскулап. – Пульс едва прослушивается… Хрипов в груди нет… Температура ниже нормы… Потливость повышенная… Так вы говорите, ваш муж сильно кашлял? – уточнил доктор. Полина кивнула. – Странный случай, нетипичный… Надо бы его в больницу… Да-с, сударыня, там есть врачи поопытнее меня.
Пока молодой эскулап рассуждал, как лучше поступить, Николай Жуков испустил последний вздох…
Полина разразилась рыданиями и рухнула у постели с бездыханным телом. Доктор растерялся. Мало того, что он не мог поставить диагноз болезни, симптомы которой показались ему весьма странными, в его душу вообще закрались некоторые сомнения.
Несмотря на свой молодой возраст, доктору уже приходилось сталкиваться с отравлениями. Переговорив с консьержем, он ещё больше укрепился в своих подозрениях, ибо тот заверил:
– Николай Владимирович был человеком здоровым. Сегодня днём я его видел в добром здравии, прекрасном расположении духа.
– Что ж, любезный, зови околоточного…
Консьерж удивлённо округлил глаза.
– Да, вы что, господин доктор думаете, это Полина Ивановна… Да нет, что вы… Она не могла… Они два года здесь квартиру снимают…
– Ох, любезный. За свою недолгую практику я на такое насмотрелся! Жёны травят горячо любимых мужей и наоборот – мужья жён. Так-то вот.
…Околоточный, здоровенный мужик с красным обветренным лицом от постоянного пребывания на свежем воздухе, внимательно выслушал консьержа и доктора.
– Отравление – убийство, стало быть, дело жандармов. Хотя это ещё доказать надобно. Утром покойника в морг отправим, а сожительницу его – в участок. Пущай жандармы сами разбираются. Наше дело за порядком следить да кражами заниматься, – высказался он по сему поводу.
* * *
В кабинет Алексея Федоровича Полянского вошёл секретарь полковника Эйлера и протянул некий документ.
– Вот, господин поручик… Павел Христофорович велел передать, чтобы вы занялись этим делом.
Полянский принял из рук секретаря листок бумаги, испещрённый ровным убористым почерком, и прочитал первую строчку:
– Рапорт…
– Точно так-с, господин поручик, – кивнул секретарь. – Это рапорт из ближайшего полицейского участка, писарь ихний постарался. Павел Христофорович велел также передать, что в рапорте всё подробнейшим образом изложено. Сам же он уехал к начальству на совещание… Да, и ещё… Он просил как можно скорее выяснить все обстоятельства дела, написать отчёт да сдать его в архив.
– Так скоро?.. – удивился поручик. – А расследование в данном случае не требуется? Или полиция сама всё выяснила?.. Что по сему поводу сказал Павел Христофорович?