– Чаю – и спать, – сказала Рита, протягивая ему щетку. – Марк, какие же у тебя красивые волосы… Любая женщина бы позавидовала.
– Да я и сам вроде бы ничего.
На столе промурлыкал телефон.
– Хотел пораньше спать лечь, – пробормотал Марк. – Садовников слушает. Лев, ты? Знаешь, который час? И что? Что случилось?
Рита смотрела, как меняется выражение лица Марка. Она уже поняла, что произошло что-то серьезное, раз Марка потревожили в столь поздний час.
– Хорошо, Лева, я еду. Да знаю я, знаю, конечно, как проехать к «Европе»: по улице Яблочкова. Въеду как раз во двор. Где, говоришь, его нашли? Возле мусорных баков? И как же он оказался на проспекте? Дворник? Вот идиоты! Фильмов, что ли, не смотрят, книг не читают, не понимают, что тело нельзя трогать до приезда милиции!
Рита поставила на стол чайник, села за стол, скрестив руки.
– Расстроилась? – Марк потрепал ее по плечу.
– Да нет. Просто не хочется одной ложиться. Я и так целыми днями одна.
– Я понимаю. Но что делать?
– Надо ехать. Что там? Убийство? Рядом с «Европой»?
– А ты откуда знаешь? Хотя… Я же сам сказал про «Европу». Да. Лева сказал, что там труп нашли. Мужчина. Предположительно художник Илья Карлов.
– Карлуша? – Рита даже привстала. – Господи! Да что же это такое? Всех моих знакомых постепенно убивают! Я отлично его знала. Совершенно безобидный человек.
– А на голове трупа угадай, что?
– Неужели полиэтиленовый пакет? Марк?!
– Да, Рита. И это-то расстроило меня больше всего. Пакет – это уже почерк. Это уже серия. Сначала Прусаков, потом Пьянков, теперь, как ты говоришь, Карлуша. Может, конечно, и не он, но посетители ресторана узнали его по желтым ботинкам.
– Он, – покачала головой Рита. – Он ужасно гордился своими желтыми ботинками, всем рассказывал, что купил их в Нью-Йорке.
– Он был женат?
– Нет, что ты.
– Почему? Он «голубой»?
– Ты не так понял. С ориентацией у него было все в порядке. Просто он был таким… странным. Словом, не всякая женщина согласилась бы жить с ним. Он был чрезвычайно общительным, чрезвычайно разговорчивым, чрезвычайно талантливым.
– С кем он жил?
– Мать его давно умерла, лет пятнадцать назад. У него квартира неподалеку от цирка, прямо в центре. Кажется, еще какая-то недвижимость имеется. А вот дачу он продал, купил машину. Словом, не бедствовал, но и состоятельным его назвать было сложно. Он любил ездить и все, что зарабатывал, тратил на путешествия. Марк, может, все-таки это не он?
– Посмотрим.
– Ты позвонишь мне, когда выяснится окончательно личность убитого? Кстати, а как его убили?
– Понятия не имею.
– Значит, отравили. Раз Прусакова отравили, то и Карлушу тоже. Марк…
– Что, Рита?
– Мне страшно.
Она подошла, Марк погладил ее по голове, как маленькую, поцеловал в губы.
– Это я во всем виноват. Если бы не моя работа, тебе бы никогда не было страшно. А я не должен был тебе рассказывать о своих делах.
– Не говори так.
– Все, Рита, я должен идти. Если тебе в самом деле страшно, позвони маме или сестре, пусть они приедут.
– Нет, все нормально.
Она проводила его до двери. Была ночь, все нормальные люди, подумалось ей, ложились спать, а Марк…
Зазвонил телефон, Рита, вздрогнув, подошла и взяла трубку.
– Рита? Это я, твоя любимая сестра Ната. Как дела? Как твой драгоценный живот?
– Карлушу убили… кажется.
– Карлушу? Да ты что?! – Ната на другом конце провода осмысливала информацию. В свое время Илья Карлов пытался ухаживать за ней, и Рита отлично знала эту историю, закончившуюся ничем. – Ната бросила Илью до того, как их платонические отношения перешли в другую стадию.
– Если хочешь, приезжай. Марк поехал на место преступления, на проспект.
– Ты извини, Ритуля, но я не могу. Я сейчас не дома, в гостях. И не скоро освобожусь. Но если тебе не по себе, если ты нервничаешь… Марк, говоришь, ушел? Мог бы и отпуск взять месяцев на девять, как раз на время твоей беременности.
– Ты все шутишь.
– Я выпила немного. Рита, я могу позвонить маме и попросить ее приехать к тебе.
– У меня тоже есть телефон, – вздохнула Рита. – Нет, ничего такого не нужно. Со мной все в порядке. Просто Карлушу жалко. Ты не знаешь, с кем он жил, может, женился? А то я Марку сказала, что он был один.
– И правильно сказала. Во всяком случае, я не слышала, чтобы он женился. Были у него, конечно, женщины. Причем красивые. Я их не видела, просто как-то разговорились с подругой, она мне кое-что о нем рассказала. Ты же знала его, видела. С одной стороны, он был человеком серьезным, но с другой – какой-то он странный был, одевался смешно. Одни его желтые ботинки чего стоили!
– Знаешь, вот жил человек, жил, творил, много рисовал, а когда умер, все запомнили его по желтым ботинкам. Пройдет много лет, и когда кто-нибудь вспомнит его, то непременно скажет: вы помните Карлушу, того, что стоял на проспекте Кирова в желтых ботинках?
– Извини, Рита, я тебе потом позвоню.
В трубке послышались гудки. Рита поняла, что ее сестра явно не одна и не может говорить, потому что рядом с ней, причем совсем близко, очередной мужчина.
…Она уже засыпала, когда позвонил Марк. Он сказал, что убитый – действительно Илья Карлов. После его звонка позвонила мама.
– Рита, девочка моя, надеюсь, ты еще не спишь?
– Нет, что ты, мама. – Она посмотрела на часы, они показывали половину второго. Вероятно, мать мучилась бессонницей, а потому воспринимала ночь как единственно подходящее время для звонков своей беременной дочери.
– Как ты? Как протекает беременность?
– Все нормально.
– Я знаю, что беременные много едят, поэтому считаю нужным предупредить – не набирай слишком много лишних килограммов. Я понимаю, тебе трудно определить, какие из этих килограммов лишние, а какие нет.
Рита слушала ее, с трудом сдерживая зевоту. И все равно была ей благодарна, что она пусть и ночью, но все равно подумала о ней, позвонила, беспокоится.
– Я что тебе звоню-то? – очнулась Ксения Илларионовна. – Когда родится ребенок, вам придется изменить ваш образ жизни. Надеюсь, вы с Марком это понимаете?
– Мама, это ты к чему? Хочешь, чтобы Марк уволился? – усмехнулась она, понимая, что говорит глупость, но эта глупость почему-то доставляет ей радость. Марк будет всегда дома – это немыслимое и нереальное счастье.
– Что ты, Рита, твой Марк – настоящий мужчина, и ты знаешь, как я его уважаю. Он – на своем месте. И именно такие люди, ответственные, порядочные и сильные, нужны в прокуратуре.
– Он и мне нужен, – заметила Рита.
– Я имела в виду совершенно другое. Вот вы сейчас живете в городе, из мастерской твоей поднимаются пары красок, растворителей. Особенно это будет ощутимо летом, когда в город придет жара. Так вот. Я подумала и решила, что вам просто необходимо иметь дачу. Хорошую. Загородный дом со всеми удобствами, на Волге, понятное дело, но и не очень далеко от города. Где-нибудь в Пристанном.
– Отличная мысль, – сказала Рита машинально, даже не успев проникнуться новой идеей. Ее воображение нарисовало красивый дачный поселок прямо на берегу Волги, где она как-то раз гостила у одних своих знакомых. Но применительно к своей жизни она его пока еще не увидела. – Я подумаю, мама.
– Ты еще только будешь думать, а я уже все придумала и даже подыскала вам дом, – после небольшой паузы сказала Ксения Илларионовна.
– Ты серьезно? И что это за дом?
– Настоящий дворец! Трехэтажный, на берегу, с большим садом. Понимаешь, хозяин разорился и теперь спешно все распродает. Я тебе сразу скажу – дом из красного кирпича, а я знаю, что тебе не нравится красный кирпич.
– Да кому он нравится? – Рита нахмурилась. Дом никак не вырисовывался в ее воображении. Она видела только стену из красного кирпича с белыми соляными разводами.
– Но это же не так важно, его всегда можно оштукатурить, придать ему любой оттенок. Я бы на твоем месте предпочла бледно-желтый или белый, с коричневыми рамами.
– Мама, я все поняла. Я подумаю.
– Ты не думай, а записывай телефон и адрес. Завтра или буквально на днях вам с Марком необходимо будет связаться с женой этого предпринимателя и поехать, посмотреть на дом. Я сказала ей, что мы наверняка купим его. Понимаю, я поспешила, но мне важно было, чтобы у нее в голове отложилось, что свой дом она уже почти продала. Рита, прошу тебя, отнесись ко всему, что я только что тебе сказала, серьезно! Появится малыш, и у тебя уже не будет времени на подобные поездки, и ты рано или поздно поручишь это дело мне. Поверь мне, летом на даче, на Волге – это будет самая настоящая райская жизнь. И чтобы ты не подумала, что я присмотрела этот дом в надежде, что сама буду там жить, оговорюсь сразу – я очень ценю твою независимость и желание жить самостоятельно, а потому мы уже купили дом в Усть-Курдюме, тоже приличное место, только дом, понятное дело, поскромнее. Это большой деревенский дом, он требует ремонта, там даже вода не проведена, зато какой сад!
– Я помогу тебе с ремонтом, мама.
Вот теперь наконец-то все встало на свои места. И этот ночной звонок – не что иное, как способ намекнуть дочери о том, что время от времени не мешало бы вспомнить и о матери.