– Что ты как ужик вертишься? – прорычал Алик. – Сколько можно быть рохлей, ты мужик или кто? Пашка, что скажешь?
Паша поймал на себе просящий взгляд Лили и отвел глаза в сторону. Она решила, он против, поэтому не дала ему раскрыть рта:
– Вы можете отказаться, это ваше право, тогда я сама попробую...
– Здорово! – разозлился Алик. – Ты ставишь условия, тем самым не даешь нам права выбора. Как же, мы не должны тебя бросить! Ух и хитрющая! Лилька, с нами хоть будь честной. Раз мы работаем вместе, то решение не должен принимать один человек, а ты принимаешь. Паша, скажи ей.
– Подонки идут напролом, сомнений у них не бывает, – непонятно начал тот. – Они в себе уверены, хотя тоже рискуют. Парни с автоматами не рассчитывали, что их кто-то увидит, запомнит номер машины...
– К чему ты клонишь? – у Алика не хватило терпения выслушать до конца.
– Почему же другим нельзя воспользоваться их подлыми методами? – спокойно рассуждал Паша. – Я не уверен, что получится, но попробовать стоит. По мне, это лучше, чем трахать уродок, прикидываясь инкубом.
– У вас башни посносило, – упал на стул Алик. – А если не получится? Если на нас устроят облаву?
– Настучим в ментовку, – сказала находчивая Лиля. – На всех.
Алик громко застонал, закатив глаза к потолку.
12
Береговой притормозил у низенькой ограды, не выходя из машины, всматривался в дом Деревянко. Собственно, он так и думал: генеральный директор живет в халупе. Валерий Михайлович чувствовал, что в этой истории есть темная сторона, впрочем, всякое преступление поначалу кажется темным, но в данном деле темнота какая-то двойная, с потайным карманом. Ну почему Валерьян Юрьевич за две недели до покушения назначил недалекого, глуповатого и безграмотного Деревянко вторым лицом после себя? Что ж он проигнорировал сыновей, одновременно подставив Деревянко? Береговой, имея достаточно большой опыт, чтоб сразу делать предварительные выводы, как раз и пытался ответить на вопрос: мог ли Деревянко убить? И вот ответ: только по великой пьяни, да и то вряд ли. Он простецкий мужик, наверняка трудившийся всю жизнь за копейки, толком лгать не умеет, а представить, что он свалил огромного Валерьяна Юрьевича с катера и утопил – невозможно. Да, есть во всем этом нечто нетипичное, выпадающее из логики.
Береговой тронул машину с места, поехал медленно, ибо дорога была разбита до крайности. Асфальта здесь никогда не было и не будет, если только поселки не выкупят состоятельные люди для строительства особняков.
На зов к нему вышел из кирпичного дома мужчина лет сорока пяти в майке, но в фуражке, с сигаретой без фильтра в зубах. Береговой показал удостоверение, уточнил, с кем имеет дело:
– Вы Бруньков?
– Ну да, – несколько стушевался тот. – А че я наделал?
– Нет-нет, все в порядке, я не по вашу душу.
– А по чью?
– Человек пропал, – начал издалека Береговой. – Поехал на катере по реке, катер нашли, а его нет.
– Слыхал, слыхал. Это из богатых? Что за кладбищем живут?
– Да-да. Мы ведем опрос, может, кто видел подозрительных людей двадцать третьего мая... в грозу.
– Я не видал. В грозу у нас все по домам сидят.
– Но вы же ходили к Деревянко.
– К Панасонику? Ходил, как раз дождь закапал.
– Зачем?
– Так за этим за самым, за самогоном. – И вдруг Бруня спохватился: – А вы Панасоника не арестуете? Глядите, откажусь от своих слов, ей-богу. Я только у него беру самогон, от водки из ларька три дня болею, а от продукта Панасоника – как огурец утром.
– Да нет, не арестуем. А куда Панасоник уезжал?
– Куда уезжал... – попал в затруднение Бруня. – Никуда.
– Точно? Я слышал, почти две недели он отсутствовал.
– Какие две недели? Вы чего-то напутали. Да я к нему, считай, через день бегаю. Дочка его к сыну поехала, вернулась – сегодня утречком мимо шла, а Панасоник... не-а, дома был.
Уже интересно. Неужели Береговой обманулся? Неужели за простецкой рожей самогонщика скрывается коварная и расчетливая натура? Но по документам Деревянко ездил в командировку...
Береговой двигался посередине дороги, свернул, да чуть не наехал на двух парней, тоже идущих посередине. Они разошлись в разные стороны, Константин Михайлович проехал и в зеркало заднего вида увидел, как парни, явно не деревенские, заглядывали в подворья. Дачку присматривают, что ли?
Попав к себе в кабинет, Береговой получил еще одну сногсшибательную новость: Панасоник был в командировке!!!
– Как был?! – вырвался у него, человека сдержанного, вопль изумления. – Не может быть. Вы куда звонили?
– В фирму, – услышал он в трубке, – мы связались с директором. Деревянко Тарас Панасович пробыл в командировке одиннадцать дней, заключил несколько договоров в Воронеже и близлежащих...
– Все, все, хватит, я понял. – Береговой положил трубку на аппарат, посидел с минуту, глядя в окно, пожал плечами. – Чертовщина.
В восемь вечера Лиля при полном параде и в сопровождении Алика, подчинившегося скрепя сердце глупому большинству, вошла в один из ресторанов, облюбованных мышкой-норушкой. Как всегда, Изольда сидела в гордом одиночестве и нисколько не смущалась, ужинала, курила, пила. Лиля двинула к свободному столику, рассчитав обратный маршрут. Когда Алик уселся, наклонилась к нему и спросила со смешком:
– Как думаешь, почему она шатается по кабакам? Пить можно и дома.
– Мне не хватало думать еще и на эту тему, – буркнул Алик. – Не понимаю, на фиг тебе эта толстуха?
– Про Диану хочу все узнать, а то мало ли чего. Автоматчики взяли у нее машину, интересно, она с ними в банде или ни сном ни духом?
– Ага, а Изольде она все докладывает, – скептически сказал он.
– Вряд ли, но вдруг выясню что-то полезное, предмет надо знать. Потом, на свидание ко мне Диана вряд ли придет. Как ее приглашать, что говорить, чтоб заманить? У меня для вас есть информация, приходите, в противном случае пожалеете? А она возьмет и приведет автоматчиков.
– Она потом их приведет, – заверил Алик.
– Полагаю, я смогу убедить ее не делать этого. – В упрямстве Лиле не откажешь. – Я познакомлюсь с Изольдой, та договорится с Дианой и обеспечит мне встречу без неприятных сюрпризов.
Заказали все самое дешевое и без выпивки, выжидали, когда Изольда порядком поднаберется, пьяный человек и на контакт идет быстрее, и добряком становится. Съели ужин довольно быстро, оставили деньги и двинули к столику Изольды. Поравнявшись с ней, Алик толкнул Лилю:
– Да пошла ты!
Та якобы не удержалась на ногах, упала прямо на тарелки, задев белокурую Изольду, которая закудахтала:
– Это что? Хулиган! Милицию вызову, свинья!
Но Алик выскочил из зала, Лиля поднялась, ахнула:
– Ой... мое платье... Извините, пожалуйста.
– Да ты садись, садись, – пригласила Изольда. – Салфеточку возьми, вытрись. Вот урод! Кто он?
– Друг, – всхлипнула Лиля, вытирая платье. – Я испортила вам ужин...
– Не ты, а твой козел. Делов-то – ужин. Не реви. Как тебя звать?
– Лиля. Все, платье испорчено. Мне эти пятна не вывести.
– Выведешь, сейчас это не проблема. А меня Изольдой зовут. Выпьешь со мной? Угощаю.
– Заметив, чтт Лиля кивнула, все еще хныкая, Изольда подозвала официанта. – Эй, парень! Убери-ка. И принеси нам коньяку с закусками, ассорти тащи мясное, креветочки, икорки красненькой. Пошевеливайся. Лиля, за что это он тебя ударил так грубо?
– Да ну его! Ревнует к каждому столбу.
– Слушай сюда: бросай его немедленно.
– Не могу. Он за квартиру платит, мы живем вместе, а я не работаю. Три месяца назад уволилась, до сих пор ничего подходящего не нашла.
– Как я тебя понимаю. – Изольда разлила коньяк по рюмкам, взяла одну. – Сама была в рабстве, чихнуть без спроса не смела.
– Вы? – удивилась Лиля.
– Да не выкай, по-простому давай. Был у меня муж законный... такая сволочь, такая скотина... не передать! То «кисуля, лапуля, мышка-норушка», то челюсть на сторону сворачивал. Веришь, три раза из-за этой скотины в больнице лежала со сломанным носом.
– Ты развелась с ним?
– Ага, попробовала б я развестись, он бы меня в асфальт закатал. Его застрелили. Изрешетили – любо-дорого было посмотреть, сутки гримировали, чтоб в гробу на человека был похож. Ну, давай еще?
Выпили. Лиля, предвидя попойку, съела пятьдесят грамм сливочного масла, чтоб с непривычки не опьянеть, а голова все равно слегка закружилась. Она осмотрелась, примериваясь, куда бы вылить следующую рюмку. А Изольда, испытывающая потребность в общении, продолжила без просьб:
– Потом налетели его родственнички и кар-кар-кар, а я им контрольный выстрел в голову, – Изольда показала кукиш и расхохоталась.
– Как это?
– Хм! – самодовольно хмыкнула Изольда. – Почти все его достояние на меня записано было! А то, что он не переписал, адвокат отвоевал. Зря я что ли восемь лет с ним промучилась? Теперь у меня каждый день праздник. Хожу себе по кабакам, трачу его бабки, с предприятий тоже капает. Короче, Лиля, бросай своего гада, раз он тебе не муж. Не дай бог, выйдешь за него замуж, тогда совсем погибнешь. Так, как мне, далеко не каждой бабе везет.