– Слушаю, – сказала она, всматриваясь в стоящую за воротами девушку. – Вам надо снять комнату?
– Да… Мы только что приехали… Я останавливалась здесь у вас в прошлом году, помните, я еще записывала ваш рецепт персикового варенья?
– Если честно, то я вас не помню, да и рецепт персикового варенья у меня многие спрашивают, но это и неважно. Проходите, пожалуйста. Вас сколько?
– Двое. Я и моя подруга.
– Две тысячи в сутки, устроит?
– Да, вполне.
– Пойдемте, я провожу вас… Оставьте ключи от машины, я сейчас позову мужа, он поставит ее под навес и поможет вам поднять вещи. Думаю, вам будет удобнее на втором этаже – оттуда открывается вид на море…
Нина махнула рукой, Лена вышла из машины и, покачиваясь от усталости и голода, поплелась следом за ней к винтовой лестнице, ведущей на второй этаж. Ее меньше всего интересовал вид на море, которым так гордилась хозяйка и за который наверняка взяла в полтора раза больше положенного. Сейчас хотелось одного – в постель.
Тамара, при ближайшем рассмотрении оказавшаяся довольно-таки молодой женщиной с уставшим, заспанным лицом, открыла им дверь, ведущую в апартаменты, привычными движениями включила повсюду свет и принялась показывать комнаты.
– В ванной есть все необходимое, даже шампунь, ну и полотенца, конечно. Вам здесь будет хорошо. Сколько дней вы намерены тут пробыть?
– Дней пять, а там видно будет, – ответила Нина, бросая многозначительный взгляд на Лену, пока еще не понимающую, чего от нее хотят. – Заплати десять тысяч, здесь принято платить вперед…
Лена достала из сумки деньги, отсчитала десять тысяч и протянула Тамаре. У нее оставалась лишь мелочь, и как она будет выкручиваться утром, когда им понадобятся деньги на самое необходимое – еду, бензин, – она понятия не имела и уже начала жалеть, что практически все деньги вверила совершенно незнакомой ей администраторше из «Спящего мотылька».
– Кушать хотите? – спросила хозяйка, принимая деньги и пряча их в карман халата. – А то у меня есть салат, сыр, чай…
– Я не буду, – замотала головой Лена. – Мне в душ – и спать.
– Да, мы не будем. Устали очень.
Нина уступила Лене первой ванную комнату, и когда Лена вымылась и вернулась в спальню, Нина уже крепко спала в кровати, подложив под голову сумку. Видимо, усталость взяла верх, и она решила не дожидаться, когда освободится ванная, и легла спать. С Леной же творилось что-то непонятное. Перед ее глазами стояла Тамара, точнее, карман ее халата, куда она опустила полученные с новых жильцов десять тысяч. Если завтра откроется, что у них нет денег, весь их план рухнет, им не на что будет купить себе даже чебурек!
Лена выключила везде свет, вышла на балкон, к которому примыкала винтовая лестница, спустилась в сад, прошла по узкой дорожке до крыльца, ведущего в комнаты хозяев, и остановилась в нерешительности перед дверью. Сейчас она попробует открыть дверь, и, если вдруг ее застукают, она скажет, что искала Тамару, чтобы спросить у нее аспирин. Она повернула ручку – дверь поддалась и открылась без скрипа. Это было удивительно, ведь в доме живут состоятельные люди, которым есть что терять в случае, если их ограбят. Но потом, оглянувшись, она поняла, что дом с прилегающим к нему садом окружает высокий забор с массивными воротами и наверняка с электронными замками, и, видно, поэтому Тамара не сочла нужным запирать дверь. Или же просто забыла. Как бы то ни было, но дверь оказалась открытой, и Лена без труда проскользнула в дом. Было темно, пахло чистым уютным жильем, откуда-то со второго этажа доносились звуки работающего телевизора. Как узнать, где располагается спальня Тамары? Скорее всего, она спит с мужем в одной постели. Деньги из халата она либо вынула и положила куда-то, либо оставила в кармане халата, который повесила на спинку стула. Была глубокая ночь, новые жильцы подняли ее с постели, а потому есть вероятность того, что она, едва зайдя в спальню, рухнула, уставшая, на кровать и тотчас забылась крепким сном. Или же, наоборот, ночным звонком хозяевам перебили сон, и теперь Тамара всю ночь будет мучиться бессонницей. Звук телевизора. Если работает телевизор, значит, кто-то наверху не спит. Может, это муж, который смотрит ночной канал в надежде уснуть, может, это сама Тамара…
Лена медленно двинулась по коридору прочь от лестницы, ведущей наверх, заглянула в залитую лунным светом большую комнату, служившую, видно, гостиной, поняла, что здесь Тамары быть не может, развернулась и пошла в противоположную сторону – набрела на кухню. Там она почувствовала запах свежести и, как ей показалось, моря. Она сделала еще немного шагов и поняла, что из кухни еще одна дверь ведет на террасу, выходящую, судя по всему, на море. Большой просторный дом, близость моря, мирно отдыхающие люди – сейчас она восприняла это как упрек своей несложившейся, запутанной, сложной и нелепой жизни. Почему это не ее дом? Что в ней не так, если не она сумела прибрать к рукам мужчину, способного построить такой вот дом и умеющего делать деньги? Зачем она вообще связалась с Тахировым, этим никчемным и опасным человеком, насквозь пропитанным корыстью, завистью, ленью и к тому же еще способным на убийство? Хотя точно так же он мог бы сказать Нине о самой Лене… Но об этом не хотелось думать. Она стояла на террасе, прозрачные голубоватые занавески надувались прохладным морским ветром, на выложенном мозаичной плиткой полу стояли большие кадки с пышными растениями.
Она вернулась в дом, поднялась по лестнице на второй этаж и остановилась перед дверью, находящейся справа от той, за которой голубела полоска телевизионного света. Понимая, что она совершает безумие, Лена открыла дверь и увидела небольшую спальню с кроватью возле окна. Она некоторое время стояла на пороге, привыкая к слабому лунному освещению, пока не разглядела (сердце ее в этот момент бухнуло в груди) небрежно брошенный на спинку кресла халат Тамары. Она сделала над собой усилие, вошла в комнату и невероятно ловким и быстрым движением сдернула халат с кресла, вылетела с ним в коридор, оттуда на лестницу, где замерла, прислушиваясь к тишине дома. Руки ее ощупывали тонкую бумажную ткань, пока не наткнулись на твердый сверток, запутавшийся в складках материи. Вот он, карман, воистину волшебная щель, откуда, просунь руку, добудешь целых десять тысяч рублей. Причем твоих денег. Так считала Лена, опрометью бросаясь обратно в спальню и швыряя халат в кресло. Ну вот, теперь с деньгами им будет намного проще приводить в движение рычаги своего плана, плана спасения.
Она сунула деньги в карман уже своего халатика, вернулась на лестницу и легко сбежала по ней вниз. И тут ее кто-то схватил за руку.
– Привет, – услышала она приглушенный мужской голос и тут же почувствовала, как чьи-то сильные руки держат ее в своих объятиях. – Попалась, птичка…
Глава 9
– Эй, ты где шляешься?
Этот вопрос ей задала Нина, когда она вернулась в темную спальню после своего отчаянного путешествия по хозяйскому дому.
– Дышала свежим воздухом, – прошептала, давясь слезами, Лена, запираясь в ванной.
Ее только что изнасиловали. Его звали Саша, это был родной брат Тамары, парень лет двадцати, сумевший выследить новую жиличку и, по сути, поймавший ее за руку, когда та выкрала у хозяйки деньги. Он затащил ее в свою комнату, зажал рот рукой и, пообещав молчать, опрокинул ее на кровать. Быть может, при других обстоятельствах, когда ее нервы не были бы так напряжены, и она не тряслась бы от страха, она сумела бы получить удовольствие – Саша оказался приятным во всех отношениях мужчиной. Но тогда, когда он схватил ее, она чуть не закричала от ужаса, а сердце едва не остановилось, как только она почувствовала на своем лице горячее дыхание мужчины. Он, этот Саша, напомнил ей Тахирова. Она и приняла его как воскресшего из мертвых Тахирова. Поэтому-то и онемела от страха, чуть не умерла. Но Тахиров мертв, мертв, ты же сама застрелила его…
Деньги, к счастью, Саша не отобрал. Получил свое и выставил ее за дверь молча. Конечно, не было никаких гарантий, что он ее не выдаст. Но кто такая квартирная хозяйка по сравнению с монстрами из прокуратуры, которые повяжут ее, когда схватят совсем по другому поводу. А это?.. Разве это преступление? Подумаешь, каких-то десять тысяч. И кто докажет? Саша? Еще неизвестно, какие отношения существуют между Тамарой и ее братом, раз он так легко позволил ей выйти из дома с деньгами. Видимо, ему-то из денег все равно бы ничего не перепало. Да и вообще, разве об этом надо думать сейчас, когда ты находишься в чужом городе, в чужом доме, с чужими деньгами и к тому же еще являешься заложницей незнакомки по имени Нина, которая уверяет тебя в том, что ты убила своего любовника?
Она старалась и не вспоминать, что случилось с ней всего несколько минут тому назад в спальне человека, назвавшегося братом Тамары. Все произошло довольно быстро, обычно, как это бывает между мужчиной и женщиной, едва знакомыми друг с другом. Не укради она эти деньги, все было бы по-другому. Она бы непременно подняла шум, потребовала бы у хозяев вызвать милицию, сделала бы все возможное, чтобы придать этому акту криминальный характер, а потом, в присутствии всех домочадцев, решила бы или замять дело об изнасиловании за нехилые деньги, или все же идти до конца…
Снова не то. Не об этом она должна сейчас думать. Она густо намылила мочалку и принялась тереть тело, смывая с себя запах мужского семени. А мысли ее снова и снова возвращались к Тахирову. Как мог он, встречаясь с ней и строя планы относительно их будущего, связаться с другой женщиной да еще и потерять голову настолько, чтобы пожелать провести время втроем?! Где же его осторожность? Неужели он не понимал, что творит? Или же он был настолько напуган тем, на что они решились, что просто напился. Возможно даже, что передумал ехать в Синенькие и, стало быть, в мотель, где его ждали… Да, это скорее всего. Но если в деле с убийством Милы Белоус он выступал инициатором и организатором, а она, Лена, лишь исполнителем, то сейчас, по словам Нины, настоящей убийцей являлась сама Лена. Но где же тело? Где труп Тахирова? Кто его мог достать из ее машины и, главное, зачем? Кому мог понадобиться труп? Или нет, не так: кто знал, кроме Нины, что в машине находится труп? Может, кто-то из посетителей «Спящего мотылька»? Но если верить Нине, в «Мотыльке» она была до того, как вернулась в город и убила Тахирова. Именно этот период и совпадает с провалом в памяти.