— Выпроваживаете? — усмехнулась Саша. -Думаете, мы будем вас подслушивать?
— Разумеется, будем! — сказала Анечка.
— Думаешь, мы услышим что-то интересное?
— Это вряд ли. По-моему, оба они зануды.
— По-моему, тоже.
— А мы их оставим без обеда. Не скажем, что путь к столовой свободен.
И Саша достала из шкафа теплые куртки. По лицу Сереги Леонидов понял, что путь к столовой тот найдет при любых обстоятельствах.
Когда компания удалилась, Леонидов полез в тумбочку, где с вечера предусмотрительно запрятал бутылку марочного вина.
— Серега, гляди — «Мускат»! Сахара, зараза, тридцать пять процентов! Сироп, елки! Похмелимся? А то башка трещит. Долго терпел, но теперь сдаюсь.
— А пить из чего? Стаканы-то в холле! Сходить?
— Ни-ни! Не стоит оказывать дурное влияние на общественность. Сейчас крышку от мыльницы принесу, да подай мне ту пластмассовую штуку от лака для волос.
— Колпачок, что ли?
— Его, родимого.
— Воняет же!
— Ничего, пойдет под «Мускат». Я эту штуку сейчас с мылом вымою.
— Тогда ты из него пей.
— Ладно, как гость, можешь пользоваться привилегией в выборе посуды. Будешь потом мыльные пузыри ртом пускать.
— Классное занятие! С детства обожаю.
Они разлили «Мускат» в мыльницу и колпачок от баллончика с лаком для волос. В тумбочке нашлась пара мандаринов.
— А осетринки, случаем, не припас? — грустно спросил голодный Серега.
— Совесть не позволила. Мы люди бедные, но гордые. Воровать «Мускат» не то же самое, что тырить осетрину.
— А бутылка этого вина знаешь, сколько стоит?
— Это я спьяну перепутал, этикетку в темноте не разглядел. Лучше бы водку стащил, ей-богу! Ну, будем здоровы!
Они глотнули из импровизированных стаканов. Барышев скривился и закашлялся:
— Ш-ш-ш…
—Ш-што?
— Ш-шампунь, зараза, попал! Ты мыльницу-то мыл?
— Мы только насчет колпачка договаривались.
— Ну, ты злодей, Леонидов! Отравил!
— Я тебя предупреждал. Между прочим, мне тоже невкусно. Знаешь, какую гадость бабы себе на голову льют?
— Иди ты… — И Серега закашлялся. — Лучше бы я из бабской туфли пил!
— Иди ты?
— Тьфу! Дай сюда бутылку! Из нее буду пить! А ты колпачок нюхай.
— Ладно, будем считать, что вводные процедуры закончены. Вернемся к нашему трупу. То есть, к трупу П. П. Сергеева. Знаешь, что мы имеем, по словам Серебряковой? Несколько крепких подозреваемых.
— И кто конкретно?
— Вот, передо мной список всех присутствовавших на сабантуе. Итого тридцать человек. Минус пятеро детей — остается двадцать пять. Себя с Сашей я тоже исключаю, если только я не лунатик и не осуществляю под воздействием сна свои заветные мечты. У меня с коммерческим были трения. Но, поскольку это маловероятно, получается еще минус два. Теперь о вас, Барышевы: во-первых, я тебе доверяю. Во-вторых, вы спали в угловой комнате и ушли раньше Паши. Так что получается еще минус два.
— Ну, спасибо, благодетель ты наш!
— Не за что. Цветы можно прямо в мой номер. Итого получается: двадцать три минус два равно двадцати одному.
— В первом классе ты, Леонидов, наверняка на «пять» учился?
— Но только в первом, — грустно сказал Алексей. — Серебрякову тоже, в общем-то, можно исключить.
— И самого убитого, надеюсь, тоже?
— Да, елки! Молодец! Я даже позабыл, для чего вся эта арифметика! Минус, Паша. Остаются девятнадцать душ, у шестерых из которых уже обрисовался веский мотив. Нора тоже под большим вопросом.
— Ей-то какой навар со смерти любовника?
— Определенно сказать не могу, но что-то там есть. Вчера они с Пашей ругались. Я сам это видел. Кстати, как только сугробы расчистят, надо будет добраться до главного корпуса и просмотреть вчерашнюю запись. В этом коттедже видеомагнитофона нет. Я это уже выяснил.
— А где кассета?
— В кармане. Сейчас уберу в тумбочку вместе с бутылкой. Надо прятать от грабителей такие ценные вещи. Итого: шесть человек имеют явный мотив, остальные тайный. В таких делах, как правило, стоит только поглубже копнуть. Там, где люди делят между собой солидную зарплату, нет места любви и братству. Тем более сейчас, когда народ за место под солнцем глотку перегрызет. Да, нынче каждый сам за себя.
— И против всех. А Пашины люди? Их ты со счетов не сбрасываешь? Они-то должны были за него держаться! И уж никак не убивать!
— А, если кто-то притворялся, что он Пашин человек, а сам делал ставку на Валеру?
— Прямо тайны Мадридского двора!
— А ты у жены спроси, как ее в свое время убрали из «Алексера». Путем каких тайных интриг. Она тебя просветит. Серебрякова, между прочим, сама мне сейчас призналась, что некая Эльза пыталась всучить ей досье. Там было обо всех.
— Эльза, Эльза… Погоди-ка… Невзрачная блондинка с волосами до плеч? Действительно, на немку похожа!
— Гестапо в работе. Та еще сучка!
— Анька моя терпеть ее не может, даже не поздоровалась вчера.
— С такими можно и не здороваться, но они живут и процветают. Валера и мадам Иванова за нее горой, я это еще осенью заметил. Анюте надо бы поосторожнее, если она еще хочет там работать.
— Моя бы воля, она бы вообще дома сидела, -вздохнул Серега. — Но это не выход. С чего предлагаешь начать?
— С обеда, конечно. Похоже, что дорогу жизни уже расчистили, я слышу, как за окном шумят моторы!
И, действительно, в комнату ввалились румяные, засыпанные снегом Саша и Анечка. Они жизнерадостно закричали:
— Мужчины, вас приглашают на кормежку!
Леонидов встал. Во рту был вкус лака для волос.
— Пойдем, Серега, а то у меня желудок склеился.
— А у меня намылился изнутри.
— О чем это вы, мужчины? — поинтересовалась Саша.
— Да мы тут так, мылись.
— И причесывались…
Бутылку, в которой кое-что еще осталось, Алексей предусмотрительно запрятал обратно в тумбочку.
Когда Барышев вышел вслед за женщинами в холл, Алексей полез в тумбочку. Он посмотрел на кассету, задвинул поглубже, так, чтобы создалось впечатление, будто ее хотели спрятать и аккуратно закрыл дверцу.
«Кто ищет, тот непременно найдет», — подумал он, выходя из комнаты.
Метель на улице постепенно утихала. У плохой погоды тоже должен быть лимит. Облака на небе напоминали слежавшуюся и посеревшую от долгого хранения вату, зато снег радовал своей несказанной белизной. Загородной, по-настоящему лесной.
«Дорога жизни», ведущая к столовой, была расчищена. Посреди сугробов пролегла огромная борозда. По этой борозде цепочкой тянулись к столовой люди: Манцев на ходу захватывал голыми руками снег и тер опухшее лицо, озорная Марина, которая шла сзади, пыталась подловить его и сунуть за шиворот белый комок. Наконец ей это удалось, Манцев взревел и ринулся на нее тигром. Они расхохотались и повалились в сугроб.
— Веселится народ, — вздохнул Алексей. -Паша умер, а они веселятся! Непохоже, что скорбят об усопшем.
— Они отдыхать приехали, а не на похороны, -мрачно сказал идущий следом Серега. — Как, впрочем, и мы с тобой. Жизнь-то продолжается!
— Слушай, Серега, я, кажется, дверь в комнату забыл закрыть!
— За свои миллионы опасаешься? Возишь с собой, в банк не кладешь?
— Банки нынешним августом полопались, как мыльные пузыри. Потому и вожу, — отшутился Алексей. — Погоди здесь пять минут. И пропусти меня.
— Ты предлагаешь мне отступить в сугроб и тебя пропустить?! — завопил Барышев. — А совесть у тебя есть?!
— Старшим надо уступать. Я старше тебя и по возрасту и по званию. С дороги! — и он попытался спихнуть Серегу с дороги.
Тот шагнул в сугроб и дурным голосом заорал:
— Нет, это черт знает что! Второй раз за день полные ботинки снега! Я не Рокфеллер, у меня столько обуви нет, чтобы менять ее каждый час!
— Надень домашние тапочки, — посоветовал Алексей и побежал к коттеджу. Пока Серега не очухался и не засунул его в отместку в сугроб.
У дверей коттеджа он остановился и перевел дух. В дверь вошел потихоньку и стал осторожно подниматься по лестнице на второй этаж. Чтобы ни одна ступенька не скрипнула! На втором этаже, у самой лестницы, он столкнулся с Валерием Ивановым. Господин управляющий с каменным лицом прошел мимо.
«Не переусердствовал ли в выказывании полнейшего равнодушия?» — подумал Алексей, бросаясь в свой номер. Его подозрения оказались не безосновательными: кассеты в тумбочке уже не было. Леонидов усмехнулся:
«Не верю! Неужели разобрались на высшем уровне, без привлечения низшего звена? Не похож господин управляющий на убийцу! Такие, как он, грязную работы привыкли делать чужими руками. Но то, что он взял видеозапись вчерашнего вечера, уже является косвенным доказательством вины. Может, кто-то заснял его ссору с Пашей?»
Алексей запер дверь номера, в котором ничего ценного больше не оставалось. Вряд ли кто-нибудь позарится на полупустую бутылку «Муската». И, выйдя из коттеджа, побежал по направлению к столовой. Где-то на полпути он догнал Барышева.