Я открыла глаза и увидела встревоженное лицо Марка.
– Марк, но этот сон был такой реальный, я даже почуяла запах камеры… Не помню, чтобы мне еще когда-либо снилась колония… Может, только в самом начале…
Он обнял меня и прижал к себе.
– Ты понервничала из-за Беатрисс…
– Что с ней на этот раз?
– Белла, она застрелилась, – напомнил он мне мягко, поглаживая мое бедро и целуя в шею. – Успокойся, все в прошлом. Она сама приняла такое решение, значит, на это были свои причины…
– Марк, я чувствую – что-то должно произойти… Чувствую, понимаешь? Мне надо уехать из Москвы, скрыться, чтобы меня никто не нашел. Я не смогу вернуться туда, где провела три месяца, я не выдержу, свихнусь… – шептала я, захлебываясь слезами. – Беатрисс и оттуда меня достанет…
– Ты говоришь глупости, Белла, – уже более строгим голосом произнес Марк. – Если ты не будешь держать себя в руках и не поможешь себе сама, тебе никто не поможет, разве ты не понимаешь?
Я сделала вид, что я паинька, встала, приняла душ (так намыливалась и терла себя, словно хотела смыть все свои кошмары и подозрения, чуть не содрала кожу!), накинула халат и отправилась на кухню готовить завтрак для Марка. Самой мне есть не хотелось. Бросила на сковородку приготовленные с вечера отбивные и стояла, завороженно глядя, как шипит раскаленное масло… Чуть не сожгла мясо. Пришел Марк, сказал, что хорошо пахнет. К отбивным я подала ему маринованные огурцы, те самые, что принесла еще Беатрисс… Марк ел, а я смотрела на него, не могла найти подходящих слов, чтобы объяснить ему, что должна уйти, уехать, что мне нельзя оставаться дома, что за мной придут…
После завтрака Марк засел в своем кабинете – ему предстояло подготовиться к ответственному судебному заседанию. Он и ночью работал, сказал, отправив меня спать, что посидит еще, почитает дело.
Я перемыла посуду после завтрака и, заглянув к нему, сказала, что мне надо спуститься в магазин, у нас закончился кофе. Он кивнул головой, мол, хорошо, иди. Конечно, он не придал моему предчувствию никакого значения. Все отнес к расшатанным нервам. Я собралась и, крикнув Марку, что пошла (он что-то ответил, мол, я понял, иди), хлопнула дверью, сама оставаясь на месте. Какая-то опасность подстерегала меня там, за дверью, я чувствовала это кожей. Потом на цыпочках дошла до спальни, осторожно открыла дверь и села на кровать, зажатая, больная и готовая ко всему…
Не знаю, сколько я так просидела (дверь спальни я намеренно оставила открытой, чтобы слышать и видеть все, что может происходить в квартире), когда послышался звонок – это звонили на мобильник Марка.
– Да, слушаю вас. Что? Что случилось? Женщина? Ну и что… Какое отношение к этому имеет моя жена? А-а-а, понятно, что ж, заходите, коли вы тут, да только ее нет дома, она вышла. Послушайте, я не придумываю, она действительно только что вышла, отправилась в магазин… А после магазина она собиралась поехать на рынок… Я ничего не скрываю…
Ах, Марк, Марк, вот что значит не доверять моей интуиции. Говорила же я тебе, что за мной еще придут, что не оставят так просто, пока не сведут с ума или не отправят к моим подружкам-сокамерницам… Вспомнив, что я сказала ему про кофе, он счел нужным добавить и про рынок, чтобы дать понять следователю, что я вернусь еще не скоро… Значит, сейчас он должен позвонить мне и предупредить, чтобы я не возвращалась домой…
Зазвонил теперь уже мой телефон. Я ответила, но тихо, чтобы он не понял, что я нахожусь рядом с ним, в спальне…
– Белла, у нас неприятности. Ты была права, он уже здесь, этот следователь, не возвращайся домой, поезжай куда-нибудь, подальше от дома, я тебя потом найду, и мы подумаем, что делать…
– Что случилось, Марк? – Я замерла.
– Тебя видели в подъезде. Соседка. И еще. Объявился водитель машины, который довез тебя до того дома, у него в соседнем доме живет родственник, представляешь? Водитель, узнав о произошедшем, позвонил в милицию и сообщил твои приметы… Может, я что-то путаю, мы поговорим потом… Все…
В нашу дверь звонили. Требовательно, как если бы мы им, этим людям в форме, сильно задолжали. Я зашла за дверь, обмирая от страха. Марк открыл, поздоровался со следователем.
– Где ваша жена? – спросил тот, задыхаясь, словно бежал по лестнице. Так оно и оказалось: – Я пешком поднимался…
– Проходите.
Конечно, Марк пригласил его в кухню. Что ж, это для меня лучше, чем если бы они разговаривали у него в кабинете. Я отлично слышала весь их разговор.
– Вы уверены, что ее нет в квартире? – задал свой дурацкий вопрос следователь. – Хотя вы же ее в любом случае могли бы предупредить…
– Я бы предупредил, это верно… Но, согласитесь, когда вы позвонили и сказали, что стоите возле подъезда, ни одна мышь не проскользнула мимо вас… Что там с лифтом?
– Мебель грузят. Оба лифта заполнены деревяшками, мои люди проверили… И в подъезде ни души.
– Я же сказал вам, что она отправилась за покупками. Скажите, что вы все кружитесь вокруг моей жены? Какие у вас есть основания, чтобы подозревать ее в чем-то? Оставьте ее в покое…
– Я бы и оставил, но, во-первых, соседка Пожаровых видела ее, как она входила в квартиру…
– Когда?
– После выстрела, – вдруг ответил следователь убитым голосом. – Я честно говорю – после выстрела. Если бы до – я бы взял ее тепленькую, понимаете? Но все равно – она же была там, а вы говорите, что ваша жена не выходила из дома! Значит, у вас были основания мне солгать!
– Соседка могла ошибиться, – мягко проговорил Марк.
– Могла. Но объявился водитель, который вез их обеих – вашу жену и Берту Пожарову… Он отлично помнит их двоих, они остановили машину неподалеку от вашего дома, господин адвокат, и Пожарова назвала свой адрес.
– В котором часу это было?
– Примерно в половине четвертого…
– Водитель видел Берту? Он опознал ее?
– Да, я сам возил его в морг. Он сказал, что на этой женщина была шуба, норковая, хотя на дворе лето, он так и сказал… А вот ваша жена…
– Да почему, черт возьми, именно моя жена? Она была дома и спала вместе со мной!
– Да потому, что они не доехали и ваша жена, ну, хорошо, та, другая, сказала, что дальше не поедет, и попросила остановить машину. Водитель остановил, и вашу жену вырвало. Пожарова стала просить ее не оставлять одну… Пожарова, обращаясь к вашей жене, называла ее Белкой, понимаете? Она же Белла, вот я и подумал… К тому же они дружили, я справился у ее мужа… Он, кстати, уже приехал, мы его допросили… Так вот. Он сказал, что его жена и ваша называли друг друга Беатрисс и Белка. Но и это не все. Муж Пожаровой сказал, что его жена задолжала вашей жене около пятидесяти тысяч долларов, что у них были какие-то свои дела, о которых вы, мужья, ничего не знали… Но это вы ничего не знали. А я сразу догадался, о чем идет речь. И время совпадает…
Меня снова затошнило. Так стало нехорошо, что я не могла больше стоять под дверью. Села на кровать, чтобы не упасть и не привлечь к себе внимание шумом…
– О чем вы? – тихо пробормотал Марк.
– Да о том, Марк, что это Пожарова убила тогда своего мужа, но не смогла признаться, подставила вашу жену… И это просто чудо, что нашелся идиот, который согласился признаться в убийстве, которого он не совершал… Мы-то с вами знаем, как делаются такие дела… Кто сунул в карман куртки вашей жены окровавленный нож, как не Берта Пожарова? Это она убила, теперь-то я это точно знаю. Убила, а потом мучилась. Переживала. Мало того что подставила свою подругу, так еще и призраки стали мерещиться…
– Какие еще призраки?
– Да такие, Марк! Соседка рассказывает, что Пожарова время от времени кричит по ночам, и знаете когда?
– Когда? – Я едва различала голос Марка. – Я вообще не понимаю, о чем вы говорите.
– В половине четвертого. Это приблизительно то время, когда в феврале был зарезан ее муж.
– Кажется, он был убит раньше… А кричать она могла в постели со своим новым мужем, – еще тише предположил Марк. – Все, что вы мне тут рассказываете, – бред. Вам снова хочется повесить на мою жену убийство.
– Они были вместе незадолго до убийства, понимаете? Ехали к Пожаровой, но на полпути, говорю же вам, – тут и следователь уже начал терять терпение, – ваша жена передумала, вышла из машины, ее стошнило, Пожарова стала уговаривать ее ехать дальше, но ваша жена отказалась, остановила попутку и уехала. И знаете, что сказала Пожаровой напоследок? Не называй, мол, меня больше Белкой, я Изабелла. У водителя оказалась хорошая память. Это во-первых. Во-вторых, уж больно яркие женщины попались ему в половине четвертого ночи. Берта так вообще была в шубе! Не пьяные, но какие-то взвинченные… Здесь налицо конфликт! Они поссорились. И потом вдруг оказывается, что Пожарова покончила с собой. И после выстрела вашу жену снова видели возле ее двери… Что произошло в ту ночь, Марк? Объясните мне, пожалуйста. Да… Соседка говорит, что слышала доносящийся из квартиры Пожаровых еще и мужской голос. Может, эти подружки не могли поделить одного мужчину? И вам, как мужу, точнее жениху, неприятно об этом говорить? Вы объясните все, и я пойму, если Пожарова застрелилась, то есть никакого убийства не было, я вас всех оставлю в покое. Но нет, понимаете, нет пока что видимых причин для самоубийства. Муж в шоке, плачет, как мальчишка, говорит, что у Берты было все, что она хотела. Он допускает даже, что, если бы она вдруг влюбилась в кого, у нее были все условия для встреч… Такой вот мальчик, на все готов, чтобы только жить с ней, совсем помешался на бабе…