– Будем надеяться, что труп не найдут. А если и найдут, то я не опознаю его…
– Ты еще туда вернешься?
– Куда?
– Туда, где закопал его?
– Не знаю. Может быть. Но лишь для того, чтобы быть уверенным в том, что то место не разрыли. Да и кому нужно копать там? Это глухой лес… Черт… Передайте ему, что, если он не найдет эти договора, я его уволю. Черт знает что… Позвоните мне.
Последние слова предназначались явно для ушей незнакомки, которая должна была с этого дня играть роль его жены. Послышались короткие гудки, Женя отключила телефон. Затем, улыбнувшись пьяной улыбкой, в который уже раз набрала номер мобильного телефона покойной Лены Шеховой. Послышались длинные гудки. Она знала, что трубка похоронена вместе с телом Лены в спальном мешке. Она даже представила себе, как ее звонок раздается в глубине смердящего спального мешка. Звонок слышен под землей… А что, если именно в эту минуту мимо холмика в лесу кто-то проходит?.. Услышит мелодию мобильного телефона, остановится, посмотрит на свежевскопанную землю и подумает: а вот и чья-то могила, кто-то кого-то убил…
– Слушаю, – донеслось из преисподней. (Удивительно, но телефон почему-то не разрядился!) – Кто это?
Это была Лена. Ее голос.
– Женька, это ты? Ты где? – звенел ее высокий и, как показалось Жене, счастливый голос.
Она отшвырнула от себя телефон и бросилась в ванную – ее вырвало.
Глава 3
Все было испорчено одной фразой. Проводить время в роскошном номере гостиницы с умирающим – занятие не из приятных. Все равно что спать с мертвецом. Но и обидеть больного человека было совестно. Маше показалось, что даже цветы в вазе запахли лекарствами.
Она находилась здесь уже несколько часов. После сытного и вкусного обеда ее мозги стали соображать лучше, а чувства отступили на второй план. Она стала подумывать о том, как бы смыться отсюда. Но только так, чтобы не оскорбить Владимира, чтобы он не догадался, что она брезгует ложиться с ним в постель.
– Твоя жена знает, что ты болен?
– Да, она все знает.
– И все равно уехала?
– У нее давно уже своя жизнь… – Он отмахнулся, как если бы напоминание о жене доставило ему физическую боль. Даже лицо его, такое красивое и заметно побледневшее, как показалось Маше, приняло страдальческое выражение. – Кстати, о жене…
– Только не говори мне, что она может заявиться сюда в любую минуту. – Маша даже сделала несколько порывистых движений, демонстрирующих готовность быстро собраться и уйти.
– Да нет, успокойся, она сюда не приедет. Дело не в этом. Просто в Питере у меня много знакомых, они… Даже не знаю, как тебе сказать… Словом, они должны знать, что я останавливался здесь вместе с женой.
– Но разве им не все равно, с кем ты тут живешь? Или твоя жена имеет непосредственное отношение к твоему бизнесу?
– Я знал, знал, что этот разговор должен когда-нибудь произойти, но не знал, как тебе все объяснить.
– Говори прямо, как если бы я была не твоей любовницей, а деловым партнером. Я не люблю тебя, ты не любишь меня, мы встретились на Невском, пришли в номер, переспали, получили определенную долю наслаждения, разве что ты не заплатил мне, как проститутке…
– Не злись.
Но она уже успела смахнуть несколько слезинок. Она знала, чувствовала с самого начала, что здесь что-то не так. Страсть страстью, но на ее месте могла бы оказаться любая другая женщина. Ему нужно продемонстрировать перед кем-то, кого она не знает и, возможно, никогда не узнает, что он живет в гостинице со своей женой. Наверно, так надо для бизнеса, а может, и для чего-то другого, о чем она тоже пока не догадывается.
– Я должна сыграть роль твоей жены?
– Ты на редкость догадлива. Меня скоро не будет, бизнес перейдет к вдове.
– Ты так спокойно говоришь о своей смерти.
– А что еще остается делать? Я уже три месяца привыкаю к мысли, что меня не будет, а все вокруг останется…
– Ты захотел просто пожить в этом дорогом номере… или же собираешься умереть здесь?
– Да.
Маше стало не по себе. Она уже и сама не знала, злиться на него или пожалеть и стать для него последним человеком, которого он увидит перед своей смертью. А ведь как романтично все начиналось…
– Хорошо, я помогу тебе.
«Поживу в роскоши, – подумалось ей, – больше ничего не остается. Все равно никто и никогда не поверит, что я жила в „Астории“».
– Лучше, если ты никому ничего не расскажешь. Ты можешь мне это пообещать?
– Ладно, заметано. Но только спать с тобой я не смогу, извини.
В сущности, она сказала то, что думала. Но на душе стало как-то сразу гадко, скверно и тяжело.
– Ты сейчас уйдешь?
– Да, у меня здесь дела. Надо кое с кем встретиться…
– Так ведь скоро ночь…
– Сейчас белые ночи. Человек, к которому я поеду, приехал сюда только ради меня. Он будет консультировать Лену в делах после того, как я умру.
– Давай так. Пожалуйста, не произноси слова, связанные со смертью. Иначе я брошу тебя. У меня отпуск, я не хотела бы, чтобы мне постоянно напоминали о том, что все мы когда-нибудь умрем. И ты старайся жить так, как если бы ничего страшного с тобой не случилось.
Он кисло улыбнулся.
– Ты уйдешь, а я? Что делать мне? Я же здесь со скуки помру…
– Заметь, ты первая сказала о смерти…
– Вырвалось нечаянно. Я тоже отправлюсь куда-нибудь погулять, идет?
– Конечно. Сейчас ты переоденешься в одно из платьев моей жены, и мы вместе спустимся вниз. Пусть все видят, что мы с тобой вместе. Согласись, задача не из самых трудных. Ты получишь на карманные расходы пачку долларов и отправишься просаживать их в каком-нибудь баре. Согласна?
– На пачку долларов – да, на бар – нет. Когда мне подойти к гостинице?
– К часу ночи, не раньше. Погуляешь где-нибудь?
– Не вопрос. Только непонятно, зачем мне надевать вещи твоей жены.
– Это стильно, это модно, это дорого, наконец.
– И где ее одежда?
– В шкафу, в спальне.
Маша открыла шкаф. Два брючных костюма – светлый и темный, джинсы, куртка, черное короткое платье, туфли, ботинки, сандалии…
– Ночью будет прохладно, надень джинсы, куртку, здесь на полке увидишь несколько блузок и кофт. Сообрази, что подойдет больше. С джинсами Лена носила зеленую водолазку.
Через некоторое время Маша смотрелась в зеркало и находила себя весьма привлекательной. Владимир отсчитал ей тысячу долларов:
– Ну что, до встречи?
– Ладно, пошли…
Они спустились вниз. Она видела, как ее новоиспеченный любовник о чем-то беседует со служащим в ливрее. Рисуется, подумала она, чтобы их запомнили вместе.
Затем к Владимиру подошел какой-то человек, поздоровался так, как если бы они были знакомы.
– Да, подгоните машину ко входу…
Да у него, оказывается, здесь машина? Или же он взял ее напрокат?
Они вышли вместе разве что не под ручку. У парадного стоял черный новенький «Мерседес».
– Садись, – кивнул ей Владимир. – Сейчас отъедем, и я высажу тебя за углом…
Она села в машину на заднее сиденье. Рядом лежала мужская кожаная куртка. Рука ее скользнула в карман и достала чистый носовой платок и маленькую записную книжку. Быстро полистав ее, она поняла, что и книжка, и куртка принадлежат Шехову Владимиру Владимировичу. Нашла она и страничку на букву Ш, где увидела строчку «Шехова Елена Андреевна» с номером мобильного телефона. Понимая, что через пару минут ее вытряхнут из машины, она решила прихватить с собой записную книжку. На время.
– Все, приехали. Выходи. Смотри, как светло… Я очень надеюсь, что ты не бросишь меня и не сбежишь с теми деньгами, которые я тебе дал?
– Обижаешь.
– Значит, встречаемся на этом же месте ровно в час, договорились?
– Договорились.
Она обошла машину и, сунув голову в окно, поцеловала Шехова в щеку.
– А что со мной будет, если я все же не вернусь? Ты будешь искать мне замену?
Он ничего не сказал.
– Ладно, я пошутила…
Он уехал, а Маша осталась стоять на Невском проспекте. Она не знала, куда идти и что делать. Можно было, конечно, на все плюнуть и вернуться в свою гостиницу, тем более что ее бы там никогда и ни за что не нашли. Но, с другой стороны, пока она была в ванной комнате, Владимир мог залезть в ее сумочку и в паспорте прочесть, кто она и откуда. Но зачем ему это, если он все равно скоро умрет? И что за игру он затеял перед смертью? Решил последние несколько дней или месяцев посвятить устройству своих дел, чтобы весь его бизнес перешел в руки жены? Разве это не противоестественно, если учесть, что она вместо того, чтобы находиться рядом с больным мужем, укатила в Африку? Чужая душа – потемки. Чужая жизнь – еще большие потемки, почти ночь. А вот в Питере в июне ночь белая, ясная, прозрачная. И вообще – жизнь продолжается. У нее в сумочке тысяча баксов.
Постояв немного возле кинотеатра «Баррикада» и решив, что не готова сейчас зайти в него, она перешла Мойку по Зеленому мосту и оказалась на знакомом уже месте – возле розового Строгановского дворца с его шоколадным сторожем. Перейдя на другую сторону, запетляла по улочкам в поисках какого-нибудь тихого места. Она не знала, куда идет, но теперь точно знала зачем – убивать время. Но убивать время в одиночку было скучно. Оставалось найти еще одного Владимира со своими заморочками, женами, банками, смертями… Ну уж нет, у богатых свои причуды. И тут она заметила у киоска, торгующего сигаретами, парня в джинсах и с маленьким рюкзачком на плече. Русые длинные кудри, веселые мальчишеские глаза, светлые усы и розовые припухшие губы.