– Ага! – воскликнул вдруг Герман Осипович. И подался вперед, опершись о столешницу обеими руками. – Значит, это была та самая квартира! Где убили Северного! Ну наконец-то мы добрались до сути! И я, кажется, понял, куда вы клоните!
– Возможно. Возможно, что и та, – холодно сказала я. – Но не о том мой рассказ. Я душу перед вами открыла, все это очень личное, а вы… – Я посмотрела на Германа Осиповича с обидой, он откинулся на спинку стула и вновь стал вытирать сверкающую от пота лысину огромным носовым платком. Я же продолжала: – Мы поднялись на третий этаж и вошли в квартиру. Да, в руках у Андрея Николаевича была сумка. Он ведь приехал в офис прямо из аэропорта. В этой сумке были его личные вещи. Дорожный набор. Я прекрасно это знаю. Иногда он срывается в поездку неожиданно, прямо с работы. Поэтому дорожный набор у моего шефа всегда наготове.
– А зачем он взял с собой сумку, когда поднялся с вами в квартиру?
– Как зачем? – удивилась я. – Ему же надо было привести себя в порядок!
– А лампочка в ванной комнате когда перегорела?
– Чуть позже. Когда я пошла туда, чтобы привести в порядок себя, – сказала я после небольшой паузы. Моя сокамерница была права: Осипыч свое дело знает. Он так и будет ловить меня на мелочах. На деталях. Надо быть аккуратнее. Вроде бы мелочь: лампочка. Но кто знает, что за этим стоит? В этом загадочном деле мелочей нет.
– Скажите, в квартире кроме вас никого не было? – уже гораздо спокойнее спросил Герман Осипович.
– Абсолютно!
– На сто процентов? – усмехнулся следователь.
– В квартире мы были одни. Ведь это же было романтическое свидание! Стол мы накрыли на кухне.
– А почему на кухне?
– Кухня там большая, двенадцать метров. У моих родителей, а они живут в старом доме, зал такой же. А что? Там было очень удобно! Да и что там накрывать? Андрей Николаевич достал из холодильника бутылку шампанского, коробку шоколадных конфет, икру, рыбу. И торт. Мне оставалось только нарезать хлеб. Что я и сделала. Потом мы зажгли свечи и сели друг напротив друга.
– Значит, в холодильнике была еда? – задумчиво спросил следователь. Надо сказать, что чело его все мрачнело и мрачнело.
– Да. А что вас удивляет?
– Как она там очутилась? Ведь он только что приехал из Гонконга!
– И в самом деле! – я хлопнула себя по лбу, с которого чуть не посыпались рыжие веснушки. – Если шампанское и конфеты я как-то могу еще объяснить, то торт… Торт-то был свежим! Я думаю, что это шофер.
– Опять? Он что, правая рука? Поверенный во всех делах?
– Да.
– Надо будет с ним поговорить. Продолжайте.
– В общем, все было готово. Мы ужинали при свечах, пили шампанское… – Выражение моего лица было романтическим. Я это чувствовала. – Все было так хорошо…
– До того момента…
– До какого момента? – сразу насторожилась я.
– Диана Сергеевна, вопрос, который я хочу вам задать, весьма деликатного характера. Вы меня понимаете…
– Абсолютно нет!
– Тем не менее мне придется его задать. Когда вы отправились в постель?
– Да как вы смеете!
– То есть… Вы хотите сказать…
– Да, да, да! Мы ужинали, он объяснялся мне в любви, но ничего такого…
– Простите, но я вам не верю. И раньше не верил, а сейчас и подавно. Взрослые люди. Вы давно его любите. Он, как я понял, тоже от вас без ума. На дворе глубокая ночь. Вы – женщина свободная. Его жена ждет только к утру. На столе свечи, вы пьете шампанское. И вы хотите сказать, что это все?
– Но ведь это же любовь, – беспомощно посмотрела на него я. – Ведь она же настоящая. А? Разве могло быть иначе?
– Теперь я все понял. Это сцена из любовных романов. Только там все невинно. До финала, где герои наконец-то оказываются в объятиях друг друга. Признаться, я читаю женские романы.
– Вы?! Читаете?! Женские романы?!
– Жена их обожает. Приносит из библиотеки связками. Потрепанные книжки в мягком переплете, которые рассыпаются на отдельные листочки. Я, признаться, люблю расслабиться. Легкое чтение этому способствует. И если напрягу память, смогу даже назвать вам автора.
– Автора чего?
– Той романтической истории, которую вы мне поведали. Хотя… Они похожи, как две капли воды. Шеф влюбляется в секретаршу. Романтический ужин при свечах, и все такое прочее. Словно под копирку.
– Да? – с сожалением сказала я. – А мне показалось, что это только моя история.
– Диана Сергеевна, вы закончите свой замечательный рассказ?
– Да, конечно. Осталось совсем чуть-чуть. Он очень благородный человек. Андрей… – Признаться, я едва удержалась от отчества. – Он сказал, что не посмеет стать моим… гм-м-м… В общем, чтобы наши отношения перешли рамки дозволенного. Пока я не стану его женой. По крайней мере, пока он не свободен. Он сказал, что если я согласна, все будет решено завтра же.
– То есть в воскресенье? Ведь уже была суббота.
– Разумеется, он и имел в виду субботу. Ведь все началось в пятницу. И завтра никак не могло означать воскресенье. Мы договорились, что я ему позвоню. На домашний телефон. Жена, мол, уже будет в курсе, и стесняться нечего.
– А вы знаете номер его домашнего телефона?
– Ну разумеется!
– Как давно?
– Очень давно. Ведь я же заказывала ему билеты. И вообще.
– Понятно. И чем все кончилось?
– Я пошла в ванную комнату, он при этом предупредил, что там лампочка перегорела. Пришлось сделать свои дела в темноте.
– Губки накрасить в темноте?
– Вы меня в краску вгоняете.
– Извините. А где в это время был он? Пока вы… гм-м-м… делали свои дела?
– На кухне. Ждал меня.
– Звонил кому-нибудь?
– Что вы!
– На сто процентов?
– Я бы услышала.
– А вообще, в то время, пока вы были в квартире, он куда-нибудь отлучался?
– Что вы! Я же говорю: он глаз с меня не сводил! Когда я вышла из ванной комнаты, он уже ждал в прихожей, где подал мне пальто. Мы вышли из двери и…
Тут я запнулась, потому что вспомнила про ключ. Тот самый ключ, который лежал под ковриком. Как с этим?
– Что ж вы замолчали, Диана Сергеевна?
– Ничего. Кстати, а как вы вошли в квартиру? То есть сотрудники милиции? Вас впустила квартирная хозяйка?
– Нет. Когда Елизавета Тимофеевна узнала, что в ее квартире возможно произошло убийство, и милиция хочет это проверить, она испугалась. Женщина в возрасте, сердце шалит. Сказала, что ключ от входной двери лежит под ковриком. Им мы и воспользовались, – охотно пояснил Герман Осипович.
– Вы сказали, под ковриком?! Ключ лежит под ковриком?! – мне на мгновение стало плохо. Еще немного, и я потеряю остатки самообладания.
– Да. А что такое с вами, Диана Сергеевна? Вам плохо?
Я судорожно схватилась за стакан. Слава богу, в нем еще оставалась вода! Это привело меня в чувство. Герман Осипович сверлил меня взглядом.
– Диана Сергеевна, что там с ключом?
– Ничего, – упавшим голосом сказала я. – У меня такое ощущение, что я схожу с ума!
– У меня это ощущение уже давно, – холодно сказал следователь. – Я рад, что и вы наконец-то это поняли. Заканчивайте ваше сочинение.
– Это все. Мы вышли из дома, сели в машину, и Андрей Николаевич отвез меня домой. Я была дома в три часа ночи. К сожалению, никто этого не видел. Как я подъехала на белом «Мерседесе». Очень обидно!
– А главное, у вас нет алиби. Северного Максима Александровича убили гораздо раньше. Между половиной восьмого и половиной девятого вечера. Когда, по вашим словам, вы сидели в офисе. Искали свое счастье в Интернете.
– Да, это так.
– У вас есть свидетели?
– Я была там одна. Я же говорю, все разошлись еще в половине седьмого. Пятница, вечер. Шеф в отъезде.
– Хватит врать-то. Теперь я скажу вам, как было. Вы тоже ушли в половине седьмого. Быть может, едва за последним сотрудником закрылась дверь. Вскочили и упорхнули. У вас было назначено свидание на съемной квартире. Поскольку ваш любовник женат, вы держали это в глубокой тайне. А поскольку ехать недалеко, вы были на квартире, принадлежащей гражданке Васильевой, в начале восьмого. Возможно, взяли такси. Часов в восемь между вами и Северным вспыхнула ссора. Извините за интимную подробность, но в момент нанесения ножевых ударов он был без одежды, что наводит на мысль об интимных отношениях, которые, вопреки вашей логике, между вами были. Иначе говоря, вы были в постели. Либо только что ее покинули. Вероятно, пошли на кухню за шампанским, а по дороге прихватили нож. Я услышал много интересного, услышал все, кроме подробностей убийства гражданина Северного.
– Никакого убийства не было! – запротестовала я.
– Откуда же, по-вашему, взялся труп? Кровь на простынях?
– Понятия не имею!
– А теперь без эмоций, рассуждая логически, – вкрадчиво сказал следователь, – скажите честно, Диана Сергеевна, какая история кажется вам более правдоподобной? Ваша или моя?
– Ваша, – потупившись, сказала я. – Если без эмоций – то ваша.
– Вот видите!
– Но правда-то моя!
– И в чем заключается ваша правда?
– В том, что я никого не убивала!
– Как с вами трудно, Диана Сергеевна, – сказал следователь, вновь доставая огромный клетчатый платок и вытирая им лысину. Тоже огромную. – Вот и опера жаловались. Вы абсолютно не хотите прислушаться к голосу разума. Меж тем обвинение строится даже не на косвенных уликах. Против вас улики прямые. Их более чем достаточно. Хорошо. Если я докажу вам неопровержимо, что ваш сегодняшний рассказ – ложь от первого до последнего слова, вы признаетесь, наконец? Вы скажете правду?