Сей Сенагон расценила новое назначение по службе, как опалу. Она была сильно расстроена тем, что вынуждена перебраться из Кокидэна в Когосё. Однако, вскоре сошлась с Идзуми Сикибу, обретя в ней верную подругу.
К тому же Сей Сенагон, как умная женщина понимала: звезда Садако закатилась на небосклоне Хэйана. Понимала это и Идзуми Сикибу. Они старались держаться с госпожой из Северных покоев подчёркнуто вежливо. Однако, обе не забывали при малейшей возможности выказывать знаки внимания новой императорской жене, госпоже из Южный покоев.
Мурасаки же, напротив, восприняла новое назначение, как повышение. К тому же она стала старшей фрейлиной, фактически заправляя двором Акико. Новый двор же разместился в павильоне Сэйрё, связанном с покоями императора небольшой галереей.
Император щедро срывал цветы любви с новой супругой, и через несколько месяцев после свадебного обряда та понесла ребёнка. А когда живот юной супруги округлился, император приказал перевести Акико во дворец Цутимикадо, принадлежавший роду Фудзивара, дабы там она спокойно разрешилась от бремени.
Сам же император вопреки ожиданиям Яшмовой госпожи и регента стал снова посещать Малый двор Когосё. Садако даже посетила столичные храмы, вознеся молитвы в равной степени Будде и синтоистским богам, которые помогли вернуть ей расположение всесильного супруга.
На брачном ложе госпожа Садако прочла своему супругу стихи, принадлежавшие кисти Идзуми Сикибу, и ставшие столь популярными среди фрейлин:
, покинул Хэйан, направившись в родовой замок Фудзивара.
Путь от столицы до Цутимикадо занимал примерно один день. Поэтому роскошный кортеж покинул Хэйан в час Тигра, а к исходу дня, часу Свиньи, должен был достичь резиденции.
Кортеж следовал с несколькими остановками. Госпожа Акико покидала свой паланкин, дабы пройтись, «размять» ноги. Мурасаки неизменно следовала за ней, ибо Яшмовая госпожа приказала старшей фрейлине глаз не спускать со своей невестки. Госпожа Сейси явно благоволила к юной жене сына и всячески это подчёркивала. Теперь же, когда Акико не могла делить ложе с императором, Яшмовая госпожа была огорчена, что сын всё чаще посещает покои Садако.
Матушка императора решила помешать этому. Ещё задолго до отъезда госпожи Акико она приказала Сей Сенагон привезти во дворец свою юную племянницу, которой едва исполнилось четырнадцать лет. Но какая девушка, отметившая совершеннолетие не мечтает стать наложницей императора?! И не важно, что император уже давно вступил в пору зрелости…
Итак, по приказу госпожи Сейси, Сей Сенагон отправилась в Нару за своей племянницей и занялась её подготовкой к придворной жизни.
Однако, дворцовые павильоны, где обитали императорские наложницы, все были заняты. И Яшмовая госпожа спешно приказала построить новый павильон недалеко от комплекса дворцовых прудов. Она призвала придворных зодчих и поделилась с ними своим видением нового павильона. И название сему сооружению было выбрано соответствующее: Мизутама, что означает – капля росы. Именно капля росы ассоциировалась в представлении госпожи Сейси с чистотой, невинность и кротостью.
Не успела госпожа Акико покинуть дворец, как в новом павильон поселилась юная красавица, которая тотчас получила имя в соответствии со своим обиталищем: госпожа Мизутама.
Яшмовая госпожа не просчиталась: император потерял голову от юной прелестницы и целыми днями пропадал в павильоне Мизутама. Садако же снова осталась в одиночестве и посвящала время препровождение занятию каллиграфией. Из-под её кисти появились следующие строки, сочинённые Идзуми Сикибу:
* * *
Час Собаки… Кортеж миновал святилище Камо, двигаясь вдоль одноимённой реки в направлении храма Энрякудзи.
Сгущались осенние сумерки, долину наполнял холодный воздух, спускавшийся с гор. Акико поёжилась и плотнее запахнула тёплое кимоно. Рядом с ней в паланкине сидела Мурасаки.
– Я устала… – призналась юная императрица. – Дорога окончательно вымотала меня…
– Нефритовая госпожа, ещё немного и Цутимикадо покажется среди гор, – пыталась успокоить её фрейлина.
– Я голодна… Ребёнок не даёт мне покоя, постоянно хочет есть… – снова произнесла Акико и погладила правой рукой свой выпуклый живот.
– Непременно родится здоровый мальчик! Вы же знаете предсказание господина Куронуси из Ведомства тёмного и светлого начал: ваш ребёнок родится после праздника Белой лошади в час Обезьяны. Его ожидает великое будущее!
Акико улыбнулась.
– Куронуси предсказывает то, что желает слышать Яшмовая госпожа и император…
– О нет! Поверьте мне! – с жаром возразила Мурасаки. – Когда-то, почти десять лет назад, он и мне сделал предсказание!
Акико оживилась, забыв о мучавшем её голоде и усталости.
– И что же?
– Всё в точности исполнилось… – с грустью призналась Мурасаки. – Ах, если была бы возможность повернуть время вспять и всё изменить…
– Он напророчил тебе беды?
– Нет… Скорее вечную грусть…
Акико с недоумением взглянула на Мурасаки.
– Вечную грусть? Ты меня удивляешь! Ты – самая популярная женщина при дворе. Твоим романом зачитывается сам император! У тебя любящий муж, замечательная дочь! О какой грусти ты говоришь?!
Мурасаки пожала плечами.
– Это так, Нефритовая госпожа… Но грусть всё равно остаётся, глубоко в душе…
– Ты слишком романтична, – заметила Акико.
В какой-то момент Мурасаки показалось, что перед ней отнюдь не юная императрица, недавно оставившая родительский дом и познавшая любовь мужчины, а умудрённая жизненным опытом дама.
– Как только обустроимся, я хочу услышать новые главы из твоего романа о Гензи, – тоном, не терпящим возращений, добавила она.
, в котором опишет дни, проведённые во дворце Фудзивары.
Наконец, кортеж остановился. Императрицу встретил отец, Фудзивара Митинага. Он заблаговременно отправился в родовое гнездо, дабы надлежащим образом подготовить его к приёму дочери. Прислужницы помогли госпоже Акико покинуть паланкин и, подхватив её под руки, тотчас увели в специально подготовленные покои.
…Наконец, госпожа Акико прилегла, несмотря на усталость, прислуживаясь к болтовне своих фрейлин, наводнивших покои. Однако, Мурасаки хорошо изучив привычки Нефритовой госпожи, заметила, что та явно обеспокоена. Старшая фрейлина поспешила удалить своих товарок из покоев и притворить за ними фусуме.
– Благодарю тебя, Мурасаки… Казалось, их щебетанию не будет конца… У меня голова разболелась… – призналась Акико.
– Я позову лекаря… – обеспокоилась Мурасаки.
– Не стоит… Это просто усталость… Скоро всё пройдёт…
– Но, моя госпожа… Вы явно чем-то обеспокоены, – тревожилась старшая фрейлина.
– Да… По правде я думаю о том, что проведу несколько месяцев здесь вдали от столицы… Там многое может измениться… Ты видела госпожу Мизутаму, новую наложницу императора?
Мурасаки утвердительно кивнула.
– И как ты её находишь? – продолжала вопрошать Акико.
Фрейлина потупила очи в долу.
– Она недурна собой и воспитана. Госпожа Сей Сенагон прекрасно справилась с поставленной задачей…
– Вот именно! Я вернусь в столицу только ранней весной! Что меня ждёт? Судьба Садако?
– Нет, нет! – поспешила ответить Мурасаки. – Император любит вас!
– Любит… – с горечью повторила Акико. – Садако он тоже любил… А теперь полюбил племянницу госпожи Сей Сенагон… Оставь меня… Я хочу спать…
Мурасаки поклонилась и удалилась за ширму. Невольно она вспомнила строки, которые некогда написала своему мужу:
Час Тигра… Мурасаки не спалось на новом месте, она пребывала в забытьи. Наконец она тихо покинула покои госпожи, дабы встретить рассвет.