Мэгги встала с дивана и обняла Тома.
— Как ты?
Он сглотнул слезы, которых не стыдился в гостиной Дебби Куперман. Мэгги попятилась.
— Что-нибудь новое?
Он покачал головой — откуда бы взяться новому? Официальный протокол зафиксирует гибель Берта Купермана в результате несчастного случая. Улик, чтобы оспорить это, нет.
— Я дам тебе поесть, — сказала Мэгги.
— Спасибо, мне не хочется.
Он бросил взгляд на детей, теперь смотревших на него очень внимательно и чувствующих, что день у него был не такой, как всегда. Он крепко обнял их, прижав к себе обоих. Когда он отпустил их, вмешалась Мэгги:
— Ладно, голубчики. Поздно. Пора ложиться. — Она стала выпроваживать детей из комнаты. Когда они проходили мимо него, Молья поцеловал обоих в макушку.
Мэгги отобрала у Тиджея стетоскоп и вернула его Хо.
— Приятно поболтать с тобой, Питер.
Хо улыбнулся, но улыбка вышла кислой.
— Как и с тобой, Мэгги. Лиза собиралась позвонить тебе насчет церковного приюта, но закрутилась.
— Я знаю, как это бывает. Ты точно не хочешь остаться и поужинать с нами? Я мигом.
— Не стоит. У меня на этой неделе с едой как-то не складывается. А скоро мне уж домой. Мы ведь не засидимся. — И подождав, когда Мэгги выйдет из комнаты, он повернулся к Молье: — На теле множество синяков. И сильный ушиб затылка, от которого он, весьма возможно, потерял сознание.
Молья позвонил Хо с места трагедии и доставил ему тело Купермана. Поручив двум вооруженным полицейским охрану, он отправился сообщить горестную весть семье Купермана.
— А можешь ты...
— Могу ли я определить, откуда синяки? Явились ли они результатом катастрофы или были получены ранее от ударов тупым предметом? — Хо досадливо покачал головой. — Прости меня, Том. Я очень хотел бы это сделать, но учитывая скорость, с которой он ехал, и, возможно, действие воды... Он, должно быть, здорово расшибся о машину. Тонкая трещина в черепе свидетельствует об ударе о ветровое стекло. Основание черепа тоже переломано. — Хо потер затылок. — При обычных обстоятельствах я мог бы и не искать других повреждений — достаточно тонкой трещины в черепе.
Молья сгорбился и потер лицо:
— Но перелом основания черепа вполне мог быть вызван ударом тупым предметом, вроде ружейного приклада, — ударом, нанесенным до того, как они сунули его в машину и столкнули с обрыва.
На это Хо промолчал.
— Гематома под твердой мозговой оболочкой также указывает на удар тупым предметом, нанесенный, еще когда он был жив. Вся проблема заключается в том, что я не могу отделить травмы, полученные в автокатастрофе, от тех, что могли быть получены ранее, хотя и я вполне уверен, что последние имели место.
Молья метнул на него взгляд. Хо поднял лежащий на диване конверт из толстой бумаги и бросил его себе на колени.
— Джон Данбар. Лаборатория оказала мне услугу.
— Джон Данбар?
Хо ткнул пальцем в конверт.
— Джо Браник. Я попросил их потихоньку провести исследование.
Молья не сводил взгляда с лица Хо.
— Здесь ведь тоже не он сам виновник своей смерти, верно?
Хо покачал головой.
— Сделать такой вывод тоже нельзя. Но поспорить есть о чем.
Вскрыв конверт, Молья вынул оттуда фотографии и заключение баллистической экспертизы.
— Ну, а твое мнение как медика?
— Как медик я склонен думать, что это, скорее всего, не самоубийство.
Молья изучал результаты экспертизы.
— Но в экспертизе все сходится.
— Пуля отсутствует, Том. Следы пороха на руке и черепе идентичны. Оружие одно и то же. Специфика следа от ожога порохом кожи головы и лица показывает, что сделан был один выстрел с очень близкого расстояния. Повреждение ткани виска, кровоизлияние...
— Следовательно, дуло пистолета было либо прижато непосредственно к голове, либо находилось очень близко от нее.
— Именно. А траектория пули в черепе совпадает с той, какую можно ожидать в случае, если бы стрелял самоубийца. Пуля прошила висок и вышла через затылок, снеся верхнюю долю черепа. — Хо указал на конверт. — Ты найдешь здесь весьма четкие фотографии, которые я советую тебе запомнить, а потом зарыть где-нибудь за домом.
Разглядывая фотографии, Молья поднялся и встал. Ему лучше думалось на ходу.
— Анализ крови что-нибудь показал?
— Ничего. На теле никаких следов укола, какие бы остались после введения того или иного химического вещества. Полагаю, что и дальнейшие лабораторные исследования не выявят присутствия тяжелых металлов, следов отравления, наличия в крови или моче лекарственных препаратов или наркотиков. Но это выяснится лишь недели через две.
— В таком случае отчего ты так уверен, что это не самоубийство?
Хо, морщась, потягивал пиво; глаза его слезились от пенящихся пузырьков. Отбросив волосы со лба, он вперился глазами в пол, словно воскрешая перед собой произошедшее событие.
— Я было хотел уже с этим закруглиться, сунуть труп обратно в холодильник, звякнуть тебе и пригласить на чашечку кофе. Но тут я заметил порез на тыльной стороне руки, над костяшкой среднего пальца. Вот тут есть очень ясная фотография. — Хо взял конверт и, пролистав фотографии, нашел снятую крупным планом руку Джо Браника. — Видишь?
На Молью снимок не произвел впечатления.
— Царапина. Может быть от чего угодно. Он мог поцарапаться, падая.
— Весьма возможно. Сам порез ничего не значит. Важно то, что кровь не свернулась. Ее и не было.
Молья достаточно знал о покойниках, чтобы заинтересоваться:
— Я весь внимание, Питер.
— Ладно. Интенсивный курс по системе кровообращения человека. Когда человек жив, кровь в нем циркулирует. Поэтому, когда в него попадает пуля или он каким-то образом сильно ранит себя, из крупных и мелких сосудов возле места повреждения высвобождаются красные кровяные тельца. Проще говоря, место ранения должно быть все залито кровью, как мы это наблюдали у Купермана с его гематомой у основания черепа. — Хо поднял другую руку и сжал ее в кулак. — Но когда человек умирает, кровь в нем течь перестает. Сердце прекращает биение, и кровь в ткани не поступает. Отсутствие красных кровяных телец в месте травмы — верный признак того, что травма, в данном случае от пули, была им получена уже после того, как он умер. В случаях, когда задействовано крупнокалиберное оружие, определить это труднее — настолько искорежены бывают череп и мускульные ткани.
— Так почему же ты все-таки так подумал?
Хо мерил шагами пространство возле стеклянного кофейного столика.
— Я заподозрил это. И решил воспользоваться тонкой иглой. Очень тонкой — в пять или шесть раз тоньше волоска в диаметре. Такая иголка вводится в кожу, чтобы получить образец ткани. Я сделал биопсию, заготовил кубик парафина для слайда, вымазал его гематоксилоном и эозином, и подтвердилось, что красные кровяные тельца остались внутри ткани. Кровь из сосудов не вытекала.
Молья кивнул.
— Смерть наступила до того, как они его пристрелили.
40
Юридическая корпорация «Фостер и Бейн», Сан-Франциско
Тина бросила телефон, через холл ринулась в полутемный кабинет и тихо закрыла за собой дверь. Она съежилась, сев на корточки за письменным столом и, стянув на пол телефонный аппарат, нажала красную кнопку экстренного вызова. Короткий гудок. И голос Джека Коннели:
— Джек? Это Тина. Вызовите полицию!
— Тина? Я вас почти не слышу.
— Вызовите полицию, Джек, — сказала она так громко, как только осмелилась. Скрип мусорной тележки в коридоре затих. Возможно, уборщик бросил тележку и сейчас один за другим обыскивает кабинеты.
— У вас все в порядке, Тина? Мне плохо слышно.
Она представила себе, как ее звонок заставил его оторваться от романа в бумажной обложке.
— Джек, только вызовите полицию, и все! Отключите лифты. Просигнальте тревогу и запритесь в своей каптерке.
— Да что случилось, Тина? Мне подняться?
— Черт возьми, Джек...
Дверь в кабинет распахнулась, из коридора хлынул свет.
— Джек, вызовите же... — завопила она.
Быстрым движением уборщик вырвал из стены телефонный провод. Потом бросил взгляд вниз, на портфель в ее руке и, улыбаясь, двинулся на нее, наматывая провод на костяшки обеих рук, так, чтобы между ними оставался отрезок фута в два длиной. Тина обежала стол, меча в него все, что могла схватить. Он уклонялся от ее бросков, стоя между нею и дверью. Она увидела на столе нож для бумаги — это был подарок фирмы каждому сотруднику на пятнадцатилетнюю годовщину фирмы.
— Полиция уже в пути! Они вот-вот нагрянут, — сказала она. — Им известно, кто вы такой!
Он лишь улыбнулся.
Сделав ложное движение, она кинула в него книгу и, схватив нож, метнулась к выходу. Он схватил ее сзади и стал оттаскивать от двери. Сильно, как только могла, она ударила его ножом и, почувствовав, что тот вонзился в ногу мужчины, постаралась поглубже вдавить лезвие, еще дюймов на пять, до самой надписи «Фостер и Бейн» на рукоятке.
Не разжимая рта, уборщик издал вопль — так кричит от боли раненый зверь. Сбросив с себя свитер, Тина кинулась в дверь, а оттуда — через холл — к запасному выходу. Потянув на себя дверь, она оглянулась. Мужчина, ковыляя, выходил из кабинета, по его правой штанине быстро расползалось темное пятно крови, в руке был пистолет.