Но судьба распорядилась иначе: допрос не мог быть продолжен. В сопровождении санитаров появился судебный медик, и капитану пришлось вести их всех в кабинет.
— Это было бы даже смешно, если бы не было так грустно, — заметил Альдо. — Что будем делать?
— Ждать! Мне надо переговорить с Салимой!
— Но ты же видел, в каком она состоянии! Неужели нельзя перенести разговор на более позднее время?
— Вот именно, что нельзя! В такую минуту ей как никогда нужен друг.
Альдо не стал спорить. Он знал Адальбера как облупленного. Пикардиец
по происхождению, он был жутко упрям, а если вдруг влюблялся в женщину, то и вовсе терял разум. Подобное происходило с ним и раньше — в случаях с Хилари Доусон и с Алисой Астор. Он спускался с небес только после столкновения с суровой действительностью. А в случае с прекрасной Салимой, по красоте даже превосходившей прочих пассий Адальбера, дело принимало совсем плохой оборот! Согласился бы он поверить, если бы Альдо рассказал ему о том, что видел на отплывающем из Луксора пароходе? Конечно, обычная болтовня с молодым человеком — не грех, но был и другой момент, который сильно беспокоил Морозини: когда они были у Ибрагим-бея, тот как будто бы намекнул с сожалением, что кто-то из его семьи попался на удочку принцессы Шакияр. Так что, пока не доказано обратное, этим единственным членом его семьи и является Салима. Нельзя было забывать и о предостережении Али Рашида, с которым они виделись в Долине царей! Его из головы тоже не выкинешь!
Присев на гигантскую кадку, в которой произрастало чудом уцелевшее апельсиновое дерево, он следил взглядом за сновавшим туда-сюда Адальбером, не решаясь его позвать. И тут прямо перед ними откуда-то появился Анри Лассаль:
— Прошу прощения за опоздание! У меня спустила шина! Ну, что тут у вас происходит?
Альдо в двух словах ввел его в курс дела, в то время как Адальбер даже как будто не заметил присутствия старого друга.
— А-а, — только и протянул он, мельком взглянув на Анри.
Но так и не успел ничего добавить: из дверей, завернутое в белое покрывало, выносили тело Ибрагим-бея. За ним следовала Салима, тонкая тростиночка, закутанная в свои черные траурные одежды. Адальбер подошел к ней:
— Куда вы теперь? После того, что произошло, вам нельзя оставаться в доме. Просто счастье, что и вас тоже не убили!
На мгновение ее светлые глаза озарились подобием улыбки:
— Меня ведь здесь не было. Я обычно останавливаюсь в Асуане, у подруги. Но теперь-то как раз перееду сюда!
— Но, позвольте, это же невозможно! Слуги перебиты, один из них — в больнице.
— Подруга предоставит мне своих слуг. У нее их слишком много. Так что я решила поселиться здесь. Поймите, не могу я бросить этот дом!
— Им займется полиция. Дело касается самого Ибрагим-бея, они сделают все, что в их силах.
— Сразу видно, что вы их совсем не знаете! Дайте, пожалуйста, пройти!
— Но вы позволите мне навестить вас вечером, чтобы узнать, как вы тут?
— Только не сегодня! Мне нужно заняться похоронами дедушки. Кроме того...
Адальбер нехотя посторонился, и Салима проследовала мимо него, небрежно бросив через плечо:
— Нам нужно время, чтобы привести здесь все в порядок. Я дам вам знать, когда вы сможете зайти.
— Салима!
— Позже, я сказала!
Она удалилась, оставив остолбеневшего Адальбера.
— Что все это значит? — спросил Анри Лассаль, наблюдавший за сценой вместе с Альдо. — Он знаком с этой девушкой?
— Кажется, да, на свою беду. Она работала вместе с ним в гробнице Себекнефру, о которой он вам рассказывал.
— А теперь у него с ней проблемы?
— Пусть лучше он сам вам расскажет. После того, что произошло у нас на глазах, отвертеться он уже не сможет.
— Уж положитесь на меня! Если вам не будет скучно возвращаться одному, я бы взял его к себе в машину.
— Конечно, только не будьте слишком настойчивы! Он оказался даже чувствительнее, чем я полагал.
— Только этого нам еще не хватало!
Адальбер так и стоял, как статуя, в нескольких шагах от них, устремив немигающий взгляд на дверь, за которой исчезла молодая египтянка. Лассаль взял его под руку:
— Поехали! Подвезу тебя, заодно и поговорим. Тот покорно дал себя увести и только на пороге обернулся к Альдо:
— Ты с нами?
— Я за вами!
Альдо с удовольствием задержался бы здесь, но, судя по всему, полиция уже начала обыск, впрочем, как всегда, безалаберный, если судить по донесшемуся до его слуха звону разбитого стекла. Он с горечью улыбнулся: методы здешних сбиров
на века запоздали по сравнению с методами Скотленд-Ярда. Альдо направился к выходу, и нубиец, охранявший дверь, отдал ему честь. Но вместо того, чтобы сесть в предоставленную ему машину, он решил обойти строение, так напоминавшее сирийский замок Калаат
, вокруг. В стенах не было ни единого отверстия, не считая стрельчатого окошка, пропускавшего свет в библиотеку усопшего. Оно было наглухо заперто и не повреждено. Примыкая к стенам, вдоль дома вилась узкая тропинка. Впереди беспорядочно громоздились черные скалы: тут не пролезешь, если только ты специально не натренирован. На тропинке — ни единого следа: убийцы наверняка вошли через дверь. А ведь такую средневековую дверь не очень-то и взломаешь. Вывод напрашивался следующий: у нападавших были ключи, или же у них был сообщник среди обитателей дома. Вот только кто? Из троих слуг двое были мертвы, а третий, израненный, находился в больнице. Так кто же?
Прислонившись к древней стене, Альдо закурил сигарету и стал всматриваться в окружающий пейзаж. Отсюда он казался особенно очаровательным. К югу от острова Элефантина виднелась горстка небольших островов и рифов. О них, пенясь, разбивались волны, а сзади высился левый берег Нила, дикий и пустынный почти до самой плотины. Вниз по течению вдалеке можно было различить величественные развалины старинного монастыря Святого Симеона и гробницы принцев. Удивительным был контраст песочно-желтых холмов с изумрудной зеленью островов. Альдо переполнило ощущение полного покоя, снизошедшего на него здесь. Понятно было, почему высокодуховный старец избрал этот уголок местом своего отшельничества... и совершенно непонятно, как здесь могло свершиться такое чудовищное преступление. Чем владел ученый, что могло спровоцировать убийство? Одни вопросы... А ответов на них нет. Докурив, Альдо щелчком забросил окурок между скал и двинулся к машине, чтобы ехать в «Пальмы». По дороге его посетила мысль, от которой по спине его пробежал холодок: а что, если здесь орудовали те же, кто убил Эль-Куари? Что, если они искали Кольцо Атлантиды? Ведь и трех дней не прошло с тех пор, как они с Адальбером побывали у Ибрагим-бея...
Ему лучше, чем кому-либо, было известно, что его собственная сделка не состоялась. Наверное, те, кто планировал убийство, предположили, что он отдал Кольцо тому, ради кого несчастный Эль-Куари рисковал, похитив его из Лондона... Чем больше Альдо размышлял над этим, тем тверже становилась его уверенность в том, что он прав. И это означало, что опасность стремительно приближалась и к нему. Раз убийцы до сих пор ничего не нашли, то они будут искать и дальше. Куда они направятся теперь? Вдруг он понял, что ему необходимо как можно скорее обсудить это с Адальбером: он нажал на газ и понесся к Лассалю.
Приближался час обеда, и Альдо нашел друга на террасе. Тот стоял, сцепив руки за спиной, и любовался пейзажем. Альдо убедился, что Адальбер был один, и быстро подошел к нему:
— Мне надо поговорить с тобой. Я думаю...
— Мне тоже надо с тобой поговорить, — перебил его Адальбер. Он явно сердился. — Что это ты наболтал Анри?
— О чем?
— Да о Салиме же, черт возьми! Насплетничал ему, что она бросила меня и осталась на раскопках с Дакуортом! Ты можешь объяснить мне, с какой стороны тебя это касается?
«О боже! — напугался Морозини. — Опять начинается, как тогда, на Атлантике, когда мы были на ножах из-за полубезумной американки, которая воображала, что она воскресшая Нефертити. После ложной египтянки теперь вот появилась настоящая!» Но вслух он сказал:
— Позволю себе заметить, что, если бы я не встретил твою прелестницу в Цитадели в Каире, ты бы так до сих пор и обвинял ее в предательстве. Ведь она сама, не правда ли, попросив передать тебе ее слова, включила меня в свою игру, и лишь благодаря этому ты «прозрел»! Так или нет?
— Так, но это еще не причина, чтобы все выкладывать Анри в тот момент, когда бедняжка и так страдает от ужасной смерти деда!
Альдо почувствовал, как в голову ему бросилась кровь, но все же сдержался:
— Если позволишь, попытаемся взглянуть на вещи здраво. Хозяин нашего дома, едва приехав в замок, стал свидетелем не слишком лестного для тебя поведения юной Салимы и, естественно, удивился. Я ограничился лишь тем, что поведал ему о том, что вы вместе работали и что это не очень хорошо закончилось. Вот и все!