Через каждые пять минут – звонок. Сталин поднимает трубку, слушает, кивает головой и кладет трубку, не произнося слов.
Сегодня тема совещания мало Сталина волнует. На совещание вызвал народных комиссаров для того, чтобы они свидетелями стали, чтобы в шесть часов вечера победно заявить: «Я пригласил Мессера, а он не пришел. Его попросту не пустили в Кремль!»
Сталин смотрит на старинные часы. Узорчатые стрелки приближаются к тому моменту, когда малая будет показывать ровно шесть, а большая – ровно двенадцать, стрелки в это короткое совсем время образуют единую прямую линию, дробящую циферблат на две половины. Телефонные звонки – это доклады Холованова: тайными агентами на подходах к Кремлю Мессер не обнаружен, к внешнему оцеплению Кремля не приближался, к воротам не подходил, никого через Спасские ворота не пропускали, а Боровицкие, Троицкие и Никольские заперты. За последние семь часов в Кремль не пропустили ни одного человека, ни одной машины.
7
В сталинский кабинет Мессер вошел без стука. За ним – трое красных ошалевших милиционеров с чемоданами. Мессер указал, куда поставить чемоданы – рядом со сталинским креслом. Поставили. Отпустил их чародей, потом спохватился: как же они теперь из Кремля выйдут? Потому приказал ждать в приемной. Товарища Поскребышева, сталинского секретаря, дружески попросил о милиционерах позаботиться, угостить: заслужили. Поскребышев кивнул, распорядился…
Стрелки часов вытянулись в прямую линию, французский механизм заиграл мелодию, и бронзовый молоточек звякнул по сверкающей тарелочке: бо-о-о-м-м-м.
– Его нет! – объявил Сталин.
– Кого нет? – не понял Мессер.
8
И снова сочинение. Тема вроде бы простая: «Как подчинить сто миллионов свободных граждан». Но в том сложность, что на обдумывание темы всего две недели отрезано. И не сидят сочинительницы в кабинетной тиши. Вовсе нет – каждую парашютами обвешивают и, объявив тему, бросают из-за тяжелых облаков в дикие снежные горы. На Памир. Без карты, без компаса, без спецснаряжения, без пайка аварийного, без денег. Надо приземлиться мягко, парашют в снег зарыть, представить Москву вражеской столицей и пробираться в нее. Надо найти дорогу домой, надо уложиться в срок, надо не попасться на маршруте, а потом, слегка обсушившись-отогревшись-откормившись, мысли свои следует изложить ясно, просто, четко, доходчиво и две тетрадки – с сочинением и черновую – сдать в секретную часть.
9
Сталину очень хотелось, чтобы Мессер пришел, чтобы проломил все кордоны, все заставы. Сталин любил людей сильных, людей талантливых, людей, одаренных необычными способностями. И в то же время Сталин не хотел, чтобы Мессер пришел. Не хотел, чтобы самая мощная в человеческой истории система охраны и безопасности была кем-то прорвана. Сталина тянуло к этому необычному человеку и в то же время не хотел Сталин встретить того, кто в чем-то сильнее самого Сталина.
Мессер вошел в сталинский кабинет за четыре минуты до назначенного времени, а ровно в шесть в ответ на победный сталинский клич объявил, что он уже прибыл и только ждет момента, когда на него обратят внимание. Только тут его и увидели. И тихое смятение прижало совещавшихся к стульям, и каждый глаза опустил, стараясь не видеть происходящего, как бы ограждая себя от этого мира.
И только Сталин улыбнулся, озорные чертики запрыгали в его глазах, все грязное и черное в одно мгновение как бы отошло и отстало от Сталина, и все его существо переполнилось единым порывом того восхищения, которое русский человек может выразить только коротким матерным возгласом. Сталин не был по рождению русским, но, покорив русских и властвуя над ними безраздельно, перенял у них многое, даже манеру выражать восторг. Он один на всей земле знал о системе своей охраны, потому только он один мог оценить величие совершенного. Когда-то люди полетят в космос, когда-то они достигнут Луны, Венеры и Марса, когда-то – Сатурна и Нептуна. Но что будет означать полет первого человека в космос в сравнении с тем, что совершил чародей? Полет в космос будет означать очень мало. Для всего человечества, понятно, это будет великий праздник. Но планета будет ликовать только потому, что никто в мире, никто, кроме Сталина, даже приблизительно не представляет мощи тайной системы охраны, которую преодолел Мессер. В сравнении с этим вся предшествующая и вся грядущая история человечества меркнет. Достижений выше этого быть не может. Унести из банка миллион – чепуха. В былые времена товарищ Сталин сам банк курочил. С партнерами. Европе на удивление. Банк он и есть банк. Но как пройти сквозь бесчисленные невидимые цепи сталинской охраны и несокрушимые стены?! Невозможно.
Перед Сталиным стоял человек, совершивший невозможное. Потому Сталин подошел к нему, обнял, отошел, вытряхнул пепел из трубки не в пепельницу, а мимо, ибо глазами Мессера не отпустил, стукнул ладонью по столу, не удержал в себе, но звякнул-грохнул той самой фразой, единственно возможной в данном случае для правильной оценки совершенного: «Во, бля!»
10
В испанской группе – урок выживания. Для каждой – свой пункт старта и свой пункт финиша. Для новенькой старт в Яхроме, финиш – в Наро-Фоминске. На маршруте одна контрольная точка: Москва, Красная площадь, памятник Минину и Пожарскому. Надо положить к основанию букет цветов. От старта до финиша можно использовать любой вид транспорта: лететь самолетом, скакать на коне, катить на велосипеде или верхом на палочке. Как нравится. Но, как всегда, стартует каждая без оружия, без денег, без документов. А чтобы придать уроку реализма, московская милиция и части НКВД оповещены о побеге из Дмитлага банды особо опасных преступниц-садисток, которые людей в карты просаживают и бритвами режут, и сообщены кому следует приметы каждой. Можно предполагать, что если попадется девочка милиционерам, то они ее могут и не убить на месте, просто изнасилуют, изобьют, изувечат и доклад пошлют победный: …доношу, девятым отделением милиции города Москвы…
Ясно, что потом последует отчисление из группы, а вот что после этого – неизвестно. Потому – лучше не попадаться. Потому надо пройти Москву тенью, пройти привидением, пройти так, чтобы не заметили.
Сегодня урок выживания. И, как все предыдущие, он усложнен тем, что надо думать не только о скорости и направлении, не только о своей безопасности, но и о чем-то другом. Это другое задано на старте: сочинение на тему «Почему надо истреблять царей, королей и императоров». Пройдя маршрут, надо будет не валиться в траву, не хватать воду большими глотками, а писать. На финише руки дрожать будут, мысли путаться, а глаза слипаться, и времени на сочинение – тридцать минут. Действуй как нравится: можешь в пути все обмозговать и написать. В общем, каждый сам свой выбор делает…
11
– Ты зачем пришел в мою страну? – тихо Сталин спросил, как только закрылась дверь за последним из совещавшихся.
– Ты меня звал.
– Я охотился за тобой, я посылал людей…
– За мной все охотятся: Гитлер, Черчилль, Рузвельт. И ты тоже. В Берлине меня встретили два американца. Но я-то понял: на тебя работают. Я просто увидел за ними твою трубку. И усы. Твоих посланцев я прогнал. Но еще до того… ты меня звал. Я слышал твой зов.
– Правильно. Я тебя звал.
– Зачем?
– Ты, Мессер, будешь мне служить.
– Я не буду тебе служить.
– Почему?
– Я сильнее тебя. Ты, Сталин, слабее. Сильный подчиняет слабого, а не наоборот.
– Ты, Мессер, мне силу свою показал, но моей силы еще не видел. Теперь мое время. Теперь моя очередь силу показывать.
12
Чумазый мальчишка-оборванец из рукава вытащил мятый букетик ландышей и положил на красный гранит прямо под надписью: «Гражданину Минину и князю Пожарскому благодарная Россия, лета 1818-го». Красивый подтянутый милиционер незлобно по шее врезал: «Вали отседа, яйцы-то щас выдеру».
Чумазый только нахально хмыкнул, но совет принял – на Красной площади не задержался.
Белый букетик ландышей – седьмой на искристом граните. Раньше кто-то завалил подножие постамента роскошными букетами.
Подивился милиционер: праздник сегодня какой?
В сквере у собора встал со скамейки огромный дядька в кожаном пальто, свернул газету, сунул в пузатую каменную урну – культурный. Обомлел милиционер: мужик-то прямо с газетной полосы, летчик знаменитый, не то Валерий Чкалов, не то сам сталинский пилот Александр Холованов. Вытянулся милиционер, ладошку под козырек. Ответил кожаный на приветствие, пошел к одинокой машине: новенькая опять последняя. Контрольная точка – только половина пути, ей еще вторую половину пройти, не нарваться, не засыпаться, еще и сочинение писать. Может к финишу опоздать. Но это не страшно: она ведь не в основном составе.
13
– Садись, – Сталин приказал.
– Я постою.
– Садись, – повторил Сталин.
– Я постою.
Это с вами тоже бывало, как и со мной: случайно упрешься взглядом в чьи-то глаза незнакомые и поначалу вроде в шутку уступить не хочешь. Потом обозлишься, потом, не мигая, давишь взглядом: покорись! Гляделками, гад, моргни! Отведи глазища бесстыжие! Опусти их, блудливые! Ресницами-то прикройся! Ты слабее меня! Моргни, падла, а то удавлю взглядом!