— Да. Все кончено. — Она подумала, что могла бы последовать своим словам. Нюансы вроде потерянной любви и сожалений ничего не меняли.
Фейт присела на корточки около дивана и вытянула руку.
— Киса, киса, иди сюда, — засюсюкала она. — Иди сюда. Все в порядке, они ушли. Больше бояться нечего.
И Хоуп впервые осознала, что Оскар где-то в доме. Он неподвижно сидел между диваном и стулом, явно доведенный до предела и готовый сорваться от малейшего повода.
— Как Оскар сюда попал? — спросила Хоуп. — Мне еще ни разу не удавалось заманить его за порог.
— Рано утром я подманила его кусочком мяса. Мне нужна была компания. Он даже посидел у меня на коленях и дал себя погладить. Но потом в дверь позвонили Боннер и Эрвин. Я в этот момент пыталась вытащить у него из шерсти колючку, и он ударился в панику. — Фейт показала запястье с глубокими царапинами.
— Ой, бедняжка, — вздохнула Хоуп.
Фейт саркастически выгнула бровь:
— Он царапается, только когда испуган.
— Тогда он бывает перепуган большую часть времени.
— Он еще научится мне доверять. Я ему нравлюсь.
— Если ты хочешь кота, мы найдем тебе более подходящего, — предложила Хоуп, — который не будет нарезать из тебя ленточки. У старины Оскара определенно не самый легкий характер.
— Нет. — Фейт задумчиво посмотрела на свои царапины. — Я хочу именно этого кота. Мне кажется, я нужна ему.
Фейт провела в доме меньше двух суток и уже «усыновила» бедного Оскара. Почему же она сама так избегает привязанностей, даже к обычному коту? Что с ней не так?
— Я тобой горжусь, — сказала Хоуп сестре.
— Потому что я хочу взять Оскара?
— Потому что ты до сих пор готова пойти на риск и полюбить. И потому что ты, оказывается, сделана из гораздо более прочного материала, чем мне казалось.
Сестра перекинула косу за спину.
— Ты думала, что я вернусь в Супериор, верно?
— Да, думала.
— Меня соблазняла такая возможность, но только потому, что нечестно возвращать в твою жизнь все эти неприятные вещи. Я видела, как ты смотрела на Боннера. И чувствую себя ужасно из-за того, что…
— Не надо, — остановила ее Хоуп. — Я не хочу об этом говорить.
Фейт повернулась к Оскару, который медленно и осторожно к ним приблизился.
— Ты и вправду не боишься Эрвина?
— Боюсь, — сказала Хоуп. — А ты и вправду позвонила матери, только чтобы сообщить, что с тобой все и порядке?
Лицо сестры осветила слабая улыбка.
— Думаю, в глубине души я понимала, что она пошлет кого-то за мной. Отъезд из Супериора внезапно показался мне слишком пугающим. — Ее улыбка исчезла. — Но когда я увидела Эрвина, меня словно придавило. Я поняла, что, как только мы вернемся домой, он востребует свои права на меня. И проведет ближайшие ночи со мной, доказывая, насколько я беспомощная. И мысль о том, что я окажусь перед ним беспомощной, испугала меня сильнее, чем страх будущей жизни вдали от семьи. И когда я это поняла, а потом подумала о ребенке, у которого не будет отца лучше Эрвина, я поняла, что была не права и должна пройти через все это.
— А что сказал тебе Эрвин, пока нас с Боннером не было?
— Сначала он был довольно мил. Сказал, что в Супериоре без меня уже не будет так, как раньше.
— А когда ты не ринулась к двери, чтобы уйти с ним?
Опустившись на пол, Фейт стала прищелкивать языком, пытаясь уговорить Оскара подойти поближе.
— Он сказал, что Айле Джейн очень нужна моя помощь по саду.
Опасения Оскара, по-видимому, стали меньше, и он повел носом в направлении протянутой к нему руки.
— Он назвал Айлу Джейн, потому что знает, что ты любишь и уважаешь ее, — заметила Хоуп. — И знает, что ты беспокоишься о саде.
Фейт не ответила, она манила к себе Оскара. Тот заколебался, застыв в паре дюймов от ее руки, потом взмахнул хвостом и стал об нее тереться.
Хоуп покачала головой, глядя на них. Может, Фейт сумеет приспособиться к обычной жизни даже лучше ее самой. Фейт, по крайней мере, сохранила свои идеалы.
Глава 6
Вечером Хоуп позвонила на работу и сказалась больной. Она проспала почти весь день, но у нее все равно болела голова, да и оставить Фейт одну она уже не могла. Не сейчас. Не после визита Эрвина. У нее в ушах до сих пор звучали его мерзкие угрозы. Она боялась, что он может их исполнить, ведь теперь он знал, где они живут. Он бы уже осуществил их, не будь Боннера рядом.
Боннер. У нее перед глазами мгновенно возникло его лицо. «Хоуп, мне очень жаль…»
— Эй, я же с тобой разговариваю. — Фейт тронула Хоуп за плечо.
— Что? — Хоуп моргнула и увидела знакомую обстановку собственной кухни. Она осознала, что полностью отключилась от реальности.
— Я решила выпить чашечку травяного чая и спросила, не хочешь ли ты составить мне компанию.
— Нет, спасибо.
Хоуп посмотрела на лежащий на столе список необходимых вещей для ребенка Фейт, которые предстояло купить, — она занималась его составлением. Они с Фейт уже обсудили, что нужно найти ей хорошего врача. Община была очень закрытой и в основном пользовалась бесплатной медицинской помощью. Если кто-то заболевал или получал тяжелую травму, они обычно приезжали на лечение в Сент-Джордж и оплату счетов оставляли государству. Но ведение беременности — совсем другое дело. Святые братья считали, что неприлично и аморально разрешать чужаку, а особенно мужчине, так близко соприкасаться с их женами. Поэтому часть женщин старшего поколения становились домашними акушерками, которые набирались постепенно опыта. По словам Фейт, ее осматривали сестра Белинда и сестра Рози. Они обе утверждали, что с ее ребенком все прекрасно. Но у врача с лицензией она не была ни разу.
Хоуп хотела как можно скорее показать сестру настоящему врачу. Волноваться о железодефицитной анемии или обследовании на гестационный диабет явно было уже поздно. Но все равно оставался еще миллион вещей, которые могли пойти не так, если Фейт не получит надлежащего наблюдения. Кроме того, Хоуп хотела узнать точные сроки родов; им совсем не нужны сюрпризы.
— Думаю, нам нужно купить видеоняню, — сказала она, пытаясь снова настроиться на покупки для будущего ребенка своей сестры. — Тогда мы сможем побыть в гараже или в саду, пока малыш спит.
— Видеоняни — это дорого, — отозвалась Фейт. Она стояла у кухонного стола и заваривала чай.
Хоуп пожала плечами:
— Всего тридцать или сорок баксов.
— Это дорого.
— Это нам по средствам, Фейт. — Хоуп отложила ручку и потерла глаза. Было уже почти одиннадцать вечера, и у нее уже слипались глаза. — Мы же не собираемся содержать целую армию. Только нас троих, — продолжила она и снова взялась за ручку. — И мы вполне потянем такие расходы. Так что перестань говорить, что все дорого. Ты будешь чувствовать себя обязанной, а я этого не хочу. Ты ведь поможешь мне, если понадобится, верно?
С лица сестры исчезло омрачавшее его выражение неуверенности.
— Конечно.
Засвистел чайник, и Фейт сняла его с плиты. Хоуп пыталась показать ей, как пользоваться микроволновкой, но сестра не была готова переходить на электронику. Они выросли в доме, построенном в 1910 году, без единой посудомоечной машины и микроволновки.
Фейт стала наливать себе чай, и в этот момент зазвонил телефон. Хоуп удивилась, кто может звонить так поздно, но кивком попросила Фейт, которая была ближе к телефону, снять трубку.
— Алло?
Хоуп продолжала изучать свой список. Если они будут экономны, то, наверное, смогут купить кроватку в магазине секонд-хенда или на гаражной распродаже
. Может быть, им даже удастся найти…
— Кто это? — Дрожащий голос Фейт заставил Хоуп поднять голову. Она увидела, что лицо сестры на глазах бледнеет.
— Сара, это ты? — спросила Фейт в трубку. — Сара, что случилось?
Хоуп оттолкнулась от стола и, обогнув его, подошла к сестре.
— Что там?
Но Фейт на нее даже не посмотрела.
— Милая, тебе больно? Сара, это ты? — Она вдруг уронила трубку на стол.
— Что случилось? — спросила Хоуп.
Фейт потерла руки, словно ей стало холодно.
— Кто-то плакал.
— Это была Сара? Что она говорила?
— Ничего. Плакала маленькая девочка, но… я думаю, что Эрвин тоже был там. — Она уставилась на телефон, словно он превратился в змею. — По-моему, он причинял Саре боль, — испуганно выпалила она на одном дыхании.
— Сара — это дочка Чарлин? Та самая, про которую ты упоминала?
Фейт кивнула:
— Да. Она… у нее заячья губа. Эрвин всегда плохо к ней относился. Но у нее такой милый и мягкий характер… — Фейт прижала кулак к губам.
— Кем бы ни была та девочка, возможно, у нее была причина плакать, — сказала Хоуп. — Может, она хотела пить и плакала совсем не оттого, что кто-то делал ей больно.
— Но Эрвин вполне способен на это. Я знаю, что он причинил бы боль Саре, если бы считал, что это вернет меня домой.