Потом они ужинали, и для Жени это был ужин двух близких людей. Так много было сказано ими, пока они лежали, обнявшись, под шум дождя за окном, так много перечувствовано, что появившееся новое ощущение – обретения друг друга – заслонило собой, пусть и на время, все то печальное, болезненное, что уже граничило с отчаянием. Теперь, когда их стало двое, история с убийством Ирины и исчезновением и, возможно, убийством Биртана показалась им еще сложнее, зато появилась надежда, что общими силами они смогут распутать этот кровавый и явно криминальный узел.
На следующее утро Джаид нашел в траве, под деревьями, золотой браслет Биртана. Белая скамейка со стоявшими на ней горшками с цветами, установленная на возвышении в центре клумбы, была его онемевшими от волнения руками сдвинута, и он начал копать.
В доме было так тихо, что Женя старалась ступать неслышно. Она тоже предчувствовала что-то нехорошее, тяжелое, невосполнимое. Волновалась за Джаида. Хотела позвать его в дом, чтобы он отдохнул, выпил горячего чаю, но не посмела, внутреннее чувство подсказало ей, что ему сейчас не до чая.
А потом был кошмар. Джаид, с побелевшим лицом показавшийся на пороге – с трясущимися губами и сухими, без слез, глазами.
– Я нашел его… Биртана.
Она вызвала полицию.
А через два дня Джаид, поцеловав ее на прощание и сказав, что он непременно вернется, чтобы она его дождалась, повез тело сына в Стамбул. Он не взял ее с собой, и она сначала не знала, как к этому отнестись. Но потом смирилась и даже постаралась внушить себе мысль, что она никогда больше не увидит этого человека. Возможно, она стала для него напоминанием об этих тяжелых днях, связанных с поисками тела сына и с их общей бедой – потерей Ирины.
И все же надежда оставалась: Джаид, приехав в Стамбул, тотчас позвонил ей, сказал, что она не должна лишний раз выходить из дома, что убийство Биртана (выяснилось, что он был зарезан ножом), возможно, действительно связано со смертью Ирины. И пока убийца не найден, ей следует быть осторожной, беречь себя. Согреваемая и последующими звонками Джаида, она, чтобы убить время, приводила в порядок дом. Дожди уступили место сухой и солнечной погоде. Женя чистила ковры, мыла окна, сушила на солнце одеяла, вынесла и положила на скамейки подушки. Ее навещали Наташа, Иорданка, приходила даже Таня – она готовилась к свадьбе с Ангелом. Приходили и из полиции, осматривали место захоронения Биртана. Был также и дознаватель, занимавшийся делом об убийстве Румяны. Задавал вопросы, связанные с Ириной: в каких отношениях были женщины, что известно Жене о письме, написанном сестрой прокурору. Женя молчала, чтобы не выдавать Наташу: они договорились – никто не должен знать о том, что Румяна отдала это письмо на хранение Наташе. Практически на все вопросы Женя отвечала отрицательно: я только что приехала из Москвы, я ничего не знаю о своей сестре, это я хотела бы спросить, кто убил мою сестру. Чуть позже дознаватель пришел снова, сказал, что после Румяны осталось завещание. Оказывается, земля, на которой стоит дом Ирины Родионовой, Румяна завещала Наташе Вилковой. Вот это действительно было неожиданно. Женя сразу же, после ухода дознавателя, позвонила Наташе и вызвала ее к себе. Рассказала о завещании.
– Получается, что дом Ирина оставила мне, а земля, на которой он стоит, принадлежит вам? – говорила она ей в некоторой растерянности.
– Для меня это тоже неожиданность, – сказала Наташа. – Но по закону иностранцы не имеют права покупать землю в Болгарии. Только недвижимость. Вот и получается, что Румяна, вероятно, с подачи твоей сестры, решила подстраховаться и на всякий случай составить завещание в пользу доверенного лица.
– Но ты же тоже русская!
– Да, только я успела получить двойное гражданство. Когда я приехала сюда, законы были другие. Это сейчас все изменилось. Я думаю, что у Ирины просто не было другого выхода.
Наташа посмотрела на Женю, и взгляд ее изменился, она вдруг что-то поняла, как поняла и сама Женя, и эта догадка осенила их одновременно.
– Получается, что, отдавая письмо Румяне, она понимала, что рискует жизнью своей подруги? – спросила Женя. – Так? То есть допускала такую мысль: Николай, зная о том, что письмо прокурору находится у самой близкой подруги Ирины (а кто эта подруга, нетрудно догадаться, о том, что Ирина дружила с Румяной, было известно всем), постарается забрать его у нее… любым способом!
– Ирина не была такой жестокой, – попыталась защитить ее Наташа. – Просто она до последнего момента не верила, что когда-нибудь это письмо всплывет, ведь оно должно было появиться на столе прокурора лишь в случае ее смерти.
– Да, но ее смерть повлекла за собой смерть Румяны.
– Значит, это Николай. Это Николай ее убил! И я знаю, что полиция занимается его поисками.
– Сначала он убивает Стефана, своего родного брата, потом, я думаю, все же из ревности, Ирину и почти в то же самое время – Румяну? И моя сестра жила с таким человеком? В это трудно поверить!
– Это любовь, – сказала Наташа. – Любовь. Сильное чувство. А там, где любовь, там и ревность.
– Но если так, значит, он убил и… Биртана? Кто же еще? А не слишком ли много убийств на одном человеке?
– Одно преступление тянет за собой другое, потом следующее.
– Поскорее бы его нашли. Джаид сказал, чтобы я лишний раз не выходила из дома! Вот тоже… напугал.
– Джаид? А при чем здесь он? – И Наташа сощурила свои ярко-зеленые глаза. – Разве вы с ним не распрощались… навсегда?
И Женя подумала: стыдно признаться, пусть даже и этой милой, хорошей женщине, в том, что они позволили себе с Джаидом здесь, в этом большом доме, где все напоминало о другой женщине – сестре и любовнице. С другой стороны, каждый сам вправе принимать решения.
– Мне хорошо с ним, – призналась она Наташе, испытывая потребность с кем-нибудь поделиться. – И я, кажется, начинаю понимать мою сестру, которая так и не смогла отказаться от него. Он – прекрасный, сильный мужчина.
– Но как же так? Он ведь любил Ирину! А ты не боишься, что он воспринимает тебя… как ее? Хотя вы совершенно не похожи.
– Но Ирины больше нет. И ее никогда не будет в его жизни.
– Ты не боишься заменить ее, встать на ее место?
– Нет, я надеюсь, что у меня будет мое место. Так же, как и Джаид станет частью моей жизни. Если, конечно, он не передумает.
– Значит, все-таки есть сомнения?
– Я же нормальный человек.
– А если это он… сам убил своего сына? Как соперника?
Женя медленно повернула голову в ее сторону…
23. Шумен. Конец марта 2007 г.
Под подушкой зазвонил телефон. Ирина, не глядя, взяла его и, не поднимая головы с плеча Биртана, отключила.
– Кто это?
– Спи, никто. Румяна, наверное.
Биртан обнял ее и прижал еще крепче к себе, уткнулся лицом в ее шею, зарылся в волосы. В комнате все стало оранжевым от закатных лучей солнца, на ковре посредине спальни была расстелена скатерть, на которой рубинами сверкали разломанные плоды граната, сочились розовым закатным соком грейпфруты, жирно поблескивали рассыпанные по серебряной тарелке финики, инжир. Рядом стояла пепельница, полная тонких, напоминающих коричные палочки, окурков. Бархатные малиновые шторы слегка трепал легкий мартовский ветер.
– Ты написала сестре, что уезжаешь со мной в Турцию, выходишь замуж? – спросил Биртан, целуя ее.
– Написала, правда, еще не отправила. Думаю, она порадуется за меня.
Снова зазвонил телефон, на этот раз она поднесла его к глазам: Джаид. Зачем он звонит, если знает, что она с Биртаном? Совсем потерял терпение. Она отключила телефон, и в эту же самую минуту раздался звонок – теперь уже в калитку.
– Я открою, – она не дала Биртану подняться, погладила его по голому плечу. – Лежи спокойно. Это кто-то из своих. Я посмотрю в окно.
Она встала, набросила халат и подошла к окну, слегка раздвинула занавески и тотчас отпрянула:
– Биртан, поднимайся! Это Николай! Господи, да он пьян! Его словно ветром шатает. Это сколько же ему пришлось выпить, чтобы вот так, чуть не падая, ходить? Что ему еще понадобилось? Что он еще придумал?! Вот тоже мне, никак не угомонится!
– Надеюсь, дверь заперта? – спросил Биртан сонным голосом, надевая пижамные штаны. – Я его сейчас убью!
Они услышали звуки приближающихся шагов, и, не успел Биртан выйти из спальни, как туда влетел совершенно невменяемый, бледный Николай.
– Сука! И ты… при ней… пригрелись на моем золоте! Нашли монеты и теперь думаете – самые умные, обманули меня? Она, видите ли, держит меня на крючке! Кого? Меня? Да кто ты такая? Русская шлюха! Такая же, как и твоя Татьяна, только та хотя бы признавалась в том, что работала в «Дюни», а ты? Ты-то корчила из себя невинность. Даже меня не всегда к себе подпускала, а теперь путаешься сразу с обоими: с отцом и сыном? Я выследил, я все знаю. Я видел, чем ты занималась с его папашкой здесь же, в этой спальне, на этой кровати! А ты, Биртан, идиот. Я тебя предупреждал. Ты спишь с алчной, ненасытной бабой. Она и золото мое взяла, и с вас тянет ваши турецкие лиры, а то и доллары, я не знаю, на какие деньги она покупает себе брильянты…