Через два года Жанна без особого труда бежала из тюрьмы вместе с женщиной, которой было поручено за ней присматривать, и, прибыв в Лондон, сразу же засела за писание мемуаров. Умерла она в Лондоне 23 августа 1791 года, выбросившись из окна. Причины, побудившие ее на такой поступок, неизвестны.
Разумеется, решение парламента, преисполнившее радостью парижан, было воспринято в Версале как оскорбление. По просьбе королевы Людовик XVI лично подписал приказ о высылке из Франции Калиостро, а кардинала де Рогана сослал в аббатство Шез-Дье.
В 1788 году кардиналу было разрешено вернуться из ссылки; он отправился сначала в свой замок Саверн, а затем эмигрировал на другой берег Рейна.
Все эти годы он исправно выплачивал деньги за ожерелье, и лишь внезапная смерть не позволила ему расплатиться полностью. Кардинал де Роган скончался в 1803 году в городке Эттенхейм.
«Проказы» маркиза де Мобрея
1. Маленькие неприятности господина де Витроля
6 апреля 1814 года Наполеон был низложен, и Сенат призвал во Францию Бурбонов. Пока тучный Людовик XVIII, отёчный и страдающий от подагры, готовился въехать в Париж, а император прощался с гвардией в Фонтенбло, враги хлынули во Францию.
21 числа сего трагического месяца пять походных карет, покинувших на рассвете Париж, двигались к Сансу; путь их лежал в Швейцарию, по дороге им предстояло проехать Дижон, Доль и Понтарлье. В этих громоздких каретах в сопровождении слуг ехала золовка Наполеона Екатерина Вюртембергская, королева Вестфалии и жена юного вспыльчивого Жерома.
Королева была пухленькая, с розовыми щечками, некрасивая, однако милая и добрая, что делало ее вполне привлекательной. Главное очарование Екатерины заключалось в том, что она постоянно улыбалась, – это было ее естественное состояние. Но сегодня утром мысли королевы были отнюдь не веселы. Исполняя распоряжения супруга, который обещал присоединиться к ней в Швейцарии, последние дни она вела жизнь чрезвычайно утомительную: продала всю мебель и экипажи, а затем собралась и уехала из дома, откуда уже сбежали все слуги. Членам императорской семьи перестало быть уютно в Париже, и Екатерине пришлось поступить так же, как и всем остальным. К счастью, ее кузен, царь Александр I, выказал королеве свое дружеское расположение и передал ей пропуск, позволявший пересечь границу вместе с имуществом и домочадцами.
Она увозила с собой меха, столовое серебро, драгоценности и платья, разместившиеся в семи сундуках, а также три большие холщовые сумки с золотыми монетами на общую сумму в восемьдесят пять тысяч франков – эти деньги должны были позволить ей и ее близким некоторое время вести безбедную жизнь. Однако на сердце у Екатерины было тяжело. Она любила Париж, любила мужа и даже любила Наполеона, который всегда относился к ней по-дружески. Несчастья, обрушившиеся на голову императора, повергали ее в отчаяние.
Рядом с королевой дремала ее фрейлина, графиня фон Фуртенштайн, а на скамеечке напротив граф фон Фуртенштайн предпринимал поистине героические усилия, чтобы не последовать примеру жены: он устал и чувствовал себя совершенно разбитым – столь стремительные переезды были противопоказаны как его возрасту, так и его ревматизму.
В семь часов утра, на подъезде к деревне Гран Фоссар, на лесной дороге внезапно появился целый кавалерийский полк, преградивший карете путь. Кучер осадил мчавшихся галопом коней, отчего находившихся в карете путешественников сильно тряхнуло.
Едва не упав от столь сильного толчка на руки графу фон Фуртенштайну, королева открыла окошко экипажа и высунулась наружу.
– Что там происходит? – недовольно прокричала она. – Почему мы остановились?
Увидев приближавшихся к ней двух офицеров, один из которых был в форме Национальной гвардии, а другой в мундире полковника гусарского полка, королева поняла, что случилось нечто ужасное. Высокому и худому полковнику было лет тридцать; лицо его, наполовину скрытое меховым кивером с золотыми кистями, имело вид жестокий и дерзкий; Екатерине показалось, что она его уже где-то видела. Презирая протокол, офицер заговорил первым:
– Сударыня, правительство поручило мне опечатать ваш багаж и отправить его в Париж. Есть подозрения, что вы увезли драгоценности, принадлежащие монарху!
Возмущенный крик одновременно вырвался у всех трех пассажиров кареты.
– Если я и увожу драгоценности, сударь, то только свои собственные! – дрожащим от гнева голосом воскликнула королева. – И раз уж вам угодно было намекнуть на правительство, то знайте, что я отправилась в это путешествие, имея при себе охранную грамоту, выданную моим кузеном, царем Александром. Его печать и подпись вы, без сомнения, узнаете на этих паспортах.
Екатерина протянула ему свои бумаги, но полковник не взял их. Пока его солдаты окружали карету, он приблизился к дверце и распахнул ее.
– Извольте выходить, сударыня, – холодно приказал он. – Не вынуждайте меня заставлять вас это сделать.
– Вы смеете мне приказывать?! Да вы просто негодяй, сударь, и заверяю вас, вы об этом пожалеете!
Полковник насмешливо поклонился:
– Возможно, сударыня, но только не сейчас. Пока же у меня есть приказ, и я его исполняю – вот и все. Вашему величеству следовало бы знать, что у солдата нет выбора!
Бледная от гнева, возмущенная до глубины души, Екатерина не сочла нужным продолжать беседу с этим невежей и, подчинившись грубой силе, вместе со своими спутниками вышла из кареты. Ее устроили в придорожном сарае, куда полковник любезно приказал принести стулья. Тем временем солдаты сгружали багаж. Когда эта операция завершилась, обнаружилось, что нет ключей от сундуков, и полковнику пришлось возвращаться, чтобы попросить у своей пленницы ключи.
– Я их вам не отдам! – воскликнула королева, довольная, что нашла повод дать выход своему гневу.
– Прискорбно, ибо в этом случае я буду вынужден взломать засовы. Я обязан осмотреть ваш багаж.
Побежденная королева нехотя протянула ему связку ключей. Однако на ней не хватало одного ключа. Полковник это отметил.
– Один ключ я не могу вам дать, – заявила она. – Это ключ от сундука, в котором находятся личные вещи моего супруга и его драгоценности. Вы можете сами попросить у него этот ключ: мой муж пока еще в Париже.
Молча пожав плечами, полковник направился к сундукам, а бедная Екатерина, потеряв наконец самообладание, разрыдалась.
– Успокойтесь, ваше величество, – произнес граф фон Фуртенштайн. – Эти люди быстро убедятся, что у нас нет драгоценностей, принадлежащих французским монархам. Через час мы продолжим наш путь, и все будет в порядке.
– В порядке? – с сомнением переспросила его жена. – Что-то не верится! Посмотрите-ка, друг мой: этот полковник подогнал телегу, и они грузят на нее наш багаж, включая наши личные вещи и сумки с золотом, принадлежащие ее величеству.
Все происходило именно так. За погрузкой на телегу багажа из кареты следили два офицера, доставившие сюда эту самую телегу. Королева в ярости бросилась к полковнику и громко заявила:
– Это не проверка, сударь, это кража! Самая что ни на есть обыкновенная кража!
– Вы заблуждаетесь, сударыня. Я увожу ваши вещи потому, что в Париже, в Министерстве полиции, должны составить опись содержимого сундуков, особенно драгоценностей. Ибо доказательств, что они не изъяты из казны монарха, у вас нет.
– Да вы с ума сошли, сударь! Как могут мои кашмирские шали, мои платья и мои шубы являться собственностью имперской казны?! Равно как столовое серебро и несессеры с гербами Вюртемберга!
– Сударыня, я получил приказ привезти все. Поверьте, мне очень жаль!
– Вам жаль? Полно…
Говоря это, королева внимательно рассматривала полковника и внезапно воскликнула:
– Да я вас знаю, сударь! Вы маркиз де Мобрей! Было время, когда вы состояли на службе у короля, моего супруга!
В самом деле, Мари-Арман де Мобрей, маркиз д'Орво, происходивший из знатной нантской семьи, когда-то являлся шталмейстером короля Жерома при вестфальском дворе. Однако он был дурным подданным – игроком, волокитой и имел отвратительную репутацию: его не раз обвиняли в том, что он плутует в игре. В результате одного такого скандала ему пришлось срочно покинуть Кассель.
Впрочем, офицер не собирался отрицать слов королевы.
– Да, я действительно маркиз де Мобрей, – спокойно произнес он. – Но сейчас я выполняю поручение, данное мне новым правительством.
– Новым правительством?! Похоже, сударь, вы совсем потеряли стыд! Быстро же вы меняете свои убеждения! Сначала вы были роялистом, потом превратились в ярого бонапартиста, а теперь вновь переметнулись на другую сторону? Недавно я кое-что слышала о вас.
– В самом деле?
Королева презрительно скривила губы:
– Говорят, вы осмелились гулять по Парижу, прицепив ваш крест Почетного легиона к хвосту коня, а также, что вы примкнули к банде оголтелых молодчиков, пытавшихся обрушить Вандомскую колонну! Впрочем, от вас можно ожидать чего угодно!
– Ваши оскорбления ничего не изменят, сударыня, поскольку я всего лишь выполняю поручение.
– Значит, вам поручили обобрать меня до нитки, чтобы я не смогла ехать дальше? Вы забрали у меня все, мне даже нечем заплатить за почтовых лошадей!