Мы сняли двухкомнатную квартиру почти в центре города, заплатив при этом немалые деньги за год вперед.
Но чего-чего, а денег теперь у нас хватало, даже с избытком: в кассе казино оказалось ни много ни мало – сто двадцать четыре тысячи долларов. Это в пересчете на американскую валюту.
Для "девятки" мы купили гараж неподалеку от дома, где квартировали. И хотя он тоже обошелся недешево, однако для наших целей подходил идеально.
В гараже Сидор оборудовал мастерскую, в которой по вечерам изготавливал мудреные взрывные устройства, в чем был великий мастер.
Ни он, ни я пока не представляли, где и как можно их применить. Но в том, что они могут понадобиться, мы не сомневались. – Слушай, Ерш, может, взорвем этого пидора к ядреной бабушке – и дело с концом?!
Сидор, которому наши мотания по городу надоели до чертиков, кипел от злости. Был поздний вечер, и мы, после трудов праведных, устроили легкий ужин с чаепитием.
– Прежде чем отправить его ногами вперед, я должен с ним побеседовать, – сказал я жестко. Я был в этом вопросе непреклонен. – Бля буду, мы его хрен достанем! – горячился Сидор. – Не переживай, обязательно достанем. – Когда!? – Всему свое время. Не рви душу. – А я и не рву. Но хитер, этот говнюк, хитер… – Волк тоже хитрый и осторожный, а все равно случается, что попадает в капкан.
– То волк… А к этому уроду ни на какой козе не подъедешь. Мне Чиж предлагал гранатомет, классная штучка, "муха" называется. Прицелился, нажал на скобу – и ку-ку, привет с небес. А?
– Для его бронированного "мерса" нужна пушка. Но я сомневаюсь, что нам позволят точно прицелиться. – Эт точно… Сидор задумчиво посасывал потухшую сигарету. – Охраны вокруг него как собак не резаных, – сказал он через минуту.
– Я не думаю, что там крутые профессионалы. А с такими справиться можно.
– Это как пойдет. Шкуру может любой дурак продырявить. Чуток зевнул – и привет. У меня случались такие обломы. Чудом жив остался.
– Будем шевелить мозгами…
– Не знаю, как ты, а моя башка к умственному труду не приспособлена. Вот ежели кому рога обломать – так это пожалуйста. – Я тоже умишком не шибко силен. Но иного выхода нет. Надеюсь, это ты понимаешь.
– Понимаю… – буркнул Сидор. – Просто безделья меня уже достало до печенок. Пить нельзя, так как мы постоянно должны быть в полном боевом, газеты мне до лампочки – там одна брехня, а по телеку муру показывают, в основном американские боевики… – Он смачно выматерился. – Приходилось мне встречать этих рейнджеров… Дерьмо. Они только на рекламных картинках хорошо смотрятся. А в бою мечтают лишь об одном: как бы побыстрее ноги унести, чтобы им задницы не надрали. Неженки. – А где ты их встречал?
– Знаешь, как раньше в нашем кино обычно называли африканскую страну – не суть важно, какую именно – о которой шла речь в фильме? – Нет. Просвети. – Ну, например, Бурухтания. Так вот, в Бурухтании я и столкнулся с америкосами. – И они тебя не впечатлили…
– Не то слово… Правда, мы какое-то время не знали, с кем вступили в бой. Пока не взяли нескольких пленных. – А кто это "мы"? – Тебе нужно все знать… – Сидор посмотрел на меня с осуждением. – Не хочешь или не можешь говорить – не говори. Я не страдаю манией любопытства.
– А! – Сидор махнул рукой. – Ладно. Делать все равно нечего, будем чесать языки. Расскажу все, как было. Не думаю, что ты способен меня заложить. – Правильно мыслишь. – Я не скрывал иронии. – Как ты до этого додумался? – Извини, брат, и не обижайся. Я полжизни в бегах, так что сам понимаешь… – Понимаю.
– Ну и ладушки… – Сидор закурил. – Пришлось мне как-то записаться в "солдаты удачи". А что, бабки платили неплохие, жратва – от пуза, и никакой политики. Бей, на кого босс укажет – и все дела. Нам было все равно, кого мочить – правых или левых, коммунистов или демократов, "зеленых" или "голубых". Первое время мы жили как на курорте. А потом началась заваруха. Переворот. Там у них меняются правительства пять раз на год. Вот тогда мы и попали, как кур в ощип…
Он смачно сплюнул и с отвращением покрутил головой.
– Противоположную сторону, как оказалось, поддерживали американцы. Но не в открытую, а тайно. Первое время верх был за нами. Сам понимаешь, что могут сделать плохо обученные ниггеры супротив профессионалов? Тогда и бросили им в помощь американский спецназ.
Сидор мечтательно улыбнулся.
– Да-а, это было времечко… Америкосы не предполагали, что сразу столкнутся с "солдатами удачи". А может, и не знали, что мы присутствуем в этой… Бурухтании. – Что, их разведка оплошала? – спросил я.
– А фиг его знает. Вообще-то наш отряд был под грифом "Совершенно секретно", о нем знал очень ограниченный круг лиц. К тому же перед выходом на задание мы красили физиономии и руки в черный цвет. Маскировка. Никакой спутник не смог бы отличить нас от аборигенов. – Зачем спутник? Свои и донесут. Не думаю, что в твоей Бурухтании все бессеребренники.
– Ну, не знаю… Но факт, как говорится, на лицо. Мы с американцами схлестнулись под вечер. Это их и спасло от полного разгрома. Драпали они в темноте до самого побережья, как завшивленные коты. – А потом?
– Что потом? – Сидор помрачнел. – Американцы прислали авианосец и сделали из Бурухтании еще одну банановую республику, поставив во главе свою марионетку. Тут и моей сказке конец. – А что случилось с твоим отрядом?
– Знаешь, как вода просачивается через песок? Так и мы ушли. Нас не так просто прижучить. Профи есть профи. К тому же, нашего благодетеля грохнули, бабки платить перестали – что нам было делать в Бурухтании? Немного пограбили, чтобы пополнить отощавщие кошельки, немного постреляли тех, кто пытался привлечь нас к ответственности за какие-то преступления – и заключили контракт с другим черненьким в генеральском звании, который метил на престол в другой африканеской стране.
Сидор умолк. Он глядел на меня ничего не видящими глазами, углубившись в воспоминания. Я решился нарушить его мысли только спустя какое-то время. – И долго ты был наемником? – спросил я осторожно.
– Как только мы ушли из Бурухтании, так я вскоре и завязал с "дикими гусями".
– Почему? – Не сошелся характером с новым командиром… – Сидор хищно покривился. – Это бывает…
– Представляешь, этот недобитый фриц начал хвалиться "подвигами" своего деда-эсэсовца во время Второй мировой. Сначала я в кабаке ему морду набил, а потом он меня вызвал на дуэль. – Даже так?
– Ничего удивительного. У "солдат удачи" это обычная практика. Гораздо хуже, если обиженный выстрелит обидчику в спину. Тогда его век будет недолог – до первого сука. Петля на шею – и дранг нах серые равнины, где пасутся тени "диких гусей". – Судя по тому, что я имею возможность тебя лицезреть, поединок ты выиграл.
– А то… Подумаешь, "белокурая бестия", викинг коцаный… Мы дрались на ножах, и я перерезал ему глотку уже на второй минуте. Меня в нашем спецназе тоже кое-чему учили. Не говоря уже об Афгане. Там, если не владеешь в совершенстве ножом, в рукопашной с душманами делать нечего. Зарежут, как барана, и не дернешься. Афганец с ножом, наверное, рождается.
Он снова умолк и теперь надолго. Я тоже не решался нарушить тишину, которая вместе с ночной теменью вливалась в распахнутое окно.
На душе у меня было муторно…
В один из таких нудных и патриархально тихих вечеров, когда мы умиротворенно отдыхали от четырнадцатичасового бдения за рулем "Лады", мне на ум почему-то пришел образ Груздя.
А что, если еще раз попытаться с ним встретиться и попросить, чтобы он помог разобраться с Грузином?
Когда я сказал об этом Сидору, он молча и с осуждением покрутил пальцем у виска.
– Не думаю, что у них братские отношения, – настаивал я, хотя, если честно, вовсе не был в этом до конца уверен.
– Не мели ерунду
– Почему, ерунду? Помнишь, Чиж говорил, что год назад Грузин и Груздь едва не схлестнулись из-за спорной территории?
– Ерш, мне сдается, что у тебя от безделья крыша поехала. Они, конечно, бешеные псы, но не настолько, чтобы вцепиться друг другу в глотки из-за какого-то приблудного малого. – А это мы еще посмотрим.
– Груздь – пахан, вор "в законе", и к таким, как этот выскочка Саша Грузин, относится с презрением…
– Я на это и рассчитываю, – запальчиво перебил я Сидора. – С презрением – и не более того! – Воры "в законе" уже давно не те, что были прежде.
– Да, это верно. И все-таки они пытаются следовать своим воровским принципам. – Сидор упрямо стоял на своем. – У них бабки главный принцип! Сладко жрать и мягко спать – вот и все их убеждения. – Мне говорили, что Груздь не из таких.
– Это всего лишь треп. Такими байками он поддерживает свой имидж среди братвы.
– Тогда скажи мне, на хрен Груздю лишние приключения на свою задницу? – резко спросил Сидор. – Это если посмотреть на твой замысел с практической стороны. Тронь он по-настоящему Грузина – и на него спустят всех собак.
– Нужно попробовать, – настаивал я.
– Одна попробовала разок и тройню родила. Пустой номер, Ерш, бля буду. – Тогда, черт меня побери, скажи, что делать?! – Что делать, что делать… Если бы я знал. – Сидим на "хвосте" у Грузина уже десять дней – а толку!? – Вот-вот, я уже об этом говорил. Но ты не согласился. – Что ты имеешь ввиду?