— Ымм., ча-а-а. — .в-вво?
— Это у Михаила Задорнова есть такой эпизод.., в смысле сатирика, а не бывшего министра финансов. Пьяный мужик, наверно, еще похуже тебя, строго по синусоиде подходит к своей тачке и начинает в нее проникать.., но вот было одно «но»: никак он не мог в нее ключиком.., м-м-м... то в стекло попадал, то в бампер.., в днище ты... тыкал. — Свиридов закатил глаза и выстроил на лице вдохновенно-алкогольную гримасу, за которую в свое время один народный артист СССР обещал взять его на свой курс актерского мастерства без отбора, собеседования и экзаменов. — Подходит к нему «мусор» и говорит: «Вы собрались ехать в таком виде?» А тот, недолго думая, отвечает: «Аинтерр.., э-э-э.., сно.., как я тебе да-а-айду в таком.., мм виде?»
— Хы-хы.., как?
— Ладно, Афоня, — сказал Свиридов уже на полном серьезе, — я не знаю, зачем ты сюда приехал и кто тебя так отделал... — Он выразительно посмотрел на разукрашенное кровоподтеками и синяками помятое багрово-красное лицо Фокина с одним только побелевшим кончиком носа и договорил:
— Но в любом случае — отправляйся спать. Идем, я тебя уложу.
— Пррроклятое солнце, — басовито пролепетал тот, — так и светит...тит в глаза.
Владимир недоуменно посмотрел на затянутое мутной пеленой в бледно-серых и редких белесых разводах небо и пожал плечами.
— Где пил-то?
— В каком-то клубе... — с трудом выговорил Афанасий, повисая на руке и плече друга. — Типа танцы и все такое...
— Ясно, — буркнул Владимир, — напился с теми ребятами, которые радостно верещали мне в трубку. Передозировка общения, так сказать.
А подрался-то с кем? — Свиридов открыл перед Фокиным дверь и втащил его в вестибюль. Неподвижно сидевший в кресле аморфный охранник сначала недоуменно вскочил, потом пристально вгляделся в разбитое лицо притащенного Владимиром здоровенного мужика в испачканной рваной рубахе, и вдруг с радостным возгласом: «Афанась Сергейч!» — подскочил к восставшему из пепла начальнику охраны Сергея Всеволодовича Коваленко.
— Н-да.., любят они тебя, Афоня, ничего не скажешь, — ухмыльнулся Свиридов, вспомнив неподдельный восторг на лице первого охранника — того, что открывал ворота, — и теперь читая абсолютно то же на кирпичной физиономии второго. Как будто бы и не способного испытывать какие бы то ни было человеческие чувства.
— Ох, рррано.., встает охр-рана! — пробулькал Афанасий и, выдав носом басовитый аккорд, сполз в кресло, поддерживаемый с одной стороны Владимиром, с другой — просиявшим при появлении любимого шефа охранником.
— Надо его отнести в спальню, — предложил последний.
Свиридов молча кивнул.
Глава 7
— Ну, рассказывай.
Фокин, бледно-зеленый с перепоя, с всклокоченными мокрыми волосами — благо он только что совал голову под струю холодной воды, а потом, по совету Свиридова, искупался в бассейне и выпил превосходного холодного квасу, — посмотрел на сосредоточенное лицо Владимира и шумно выдохнул.
— Ну, это рассказывать не обязательно, — опередил его Свиридов. — Все твои приключения проходят обычно по одному наезженному сценарию с незначительными вариациями, так сказать, применительно к местности. Познакомился с какими-нибудь оболтусами, пьянствовал, предавался всем смертным грехам, а под конец угнал чью-то машину и приехал сюда. Чья хоть машина-то?
Фокин вздохнул вторично.
— Понятно, — откомментировал Свиридов. — Стояла ближе всего к выходу из клуба, ты ее и позаимствовал у заочно щедрых хозяев. Наверно, какие-нибудь молокососы на ней рассекали, благо что врезаться на ней можно куда угодно, а также падать в кювет, переворачиваться и так далее. Не исключаю, что во время поездки сюда ты опробовал кое-что из названного. Как еще доехал-то, сукин ты сын!
— На автопилоте, сукин ты сам, — прохрипел Афанасий Сергеевич.
— М-м-м.., замечательно.
— Во всем виноваты жиды, — ни с того ни с сего брякнул Фокин, — спаивают, понимаешь, рррусский народ.., вот и...
— Что-то нехорошие у тебя симптомы, Афоня, — проговорил Свиридов. — Помнишь, на одной площадке с Илюхой жил Иван Палыч, жуткий синемор.., его все еще Анапыч звали?
Так вот, он каждый день заводил ту же шарманку...
Фокин вздохнул в третий раз.
— Ладно, — проговорил Свиридов и посмотрел на часы: половина второго. — Хватит об этом.., есть разговор поважнее.
К тому времени Коваленко уехал обратно в Москву, а его супруга, так отличившаяся накануне в употреблении спиртных напитков, еще спала крепким сном. Веселое пробуждение ей только предстояло.
— Ты в состоянии говорить относительно членораздельно и мало-мальски соображать?
— Ну, Свиридов, мать твою, за кого ты меня держишь? — вполне ясным и осмысленным голосом ответил Фокин, который после холодного душа, бассейна и кваса приходил в себя просто-таки с угрожающей быстротой.
— Хорошо. Теперь скажи мне, пожалуйста, каким образом ты попал в начальники охраны Коваленко и кто тебя порекомендовал? Ведь, насколько я понимаю, просто так на это место никого не возьмут. А ты всегда так тщательно это от меня скрывал.
— Кто, я? Да и не думал даже, — запротестовал Фокин. — Просто ты раньше не спрашивал.
М-да. А какое это сейчас имеет значение?
— Имеет, если спрашиваю. Мы ввязались в опасную игру, Афоня. Вернее, в нее ввязался ты, а меня потянул за собой. Нет, я не жалею. Раз так сложилось, значит, так оно и должно было быть.
— Да что тут рассказывать? В начале июля этого года, как ты, наверно, сам помнишь, мне позвонили из Москвы и довели до моего сведения, что меня рекомендовал на работу человек, хорошо знающий меня по работе в «Капелле».
Имени его мне не сообщили, мотивировав это тем, что в данный момент этот человек работает в спецслужбах на должности, проходящей по сверхсекретному списку ФСБ и потому не подлежащей ни малейшей огласке. Я спросил, как это так, предлагать кота в мешке? Ты меня понимаешь?
Владимир кивнул.
— Так вот, — продолжал Фокин, — мне вежливо возразили, что человек, рекомендовавший меня, подчиняется только лично Путину, директору ФСБ, а в отдельных случаях даже непосредственно премьер-министру Степашину через голову Путина. Вот так, — выговорил Фокин. — Мне сказали, что никакого обмана быть не может, и порекомендовали вылететь в Москву, не сообщая о цели этой поездки никому, даже ближайшим родственникам и друзьям. — Афанасий криво усмехнулся и добавил:
— И это я выполнил. А куда мне было деваться? Из церкви меня выгнал дядя Фил, то бишь Его Святейшество митрополит Феофил.
Работать я, сам знаешь, не хочу и не умею, а деньги никогда не считал. Так что когда мне предложили умопомрачительную сумму в баксах, я без промедления согласился, тем более что работа для меня не самая тяжелая.., начальник охраны вице-президента «Сибирь-Трансойла».
Дело не пыльное и денежное, а опасности не больше, чем в ходе ежедневной литургии.., тогда, в Воздвиженском соборе, когда я каждую секунду рисковал нарваться на линчевание моей преподобной особы злобными бабушками-прихожанками. Особенно когда я однажды по пьянке вместо «и отца, и сына, и святаго духа» ляпнул нечто вроде «и овса, и сена, и свинаго уха», а вместо «аминь» сказал: «Ой, бля!» и икнул до полного колорита. Какие на меня тогда петиции накатали в митрополию!
— Да, я помню, — задумчиво сказал Владимир. — Мы еще тогда с тобой с горя напились и сильно побили патруль ППС, который нас собрался упечь в «обезьянник» Фрунзенского РОВД. Было дело.
— Когда я приехал в Москву, ничего такого, что бы напомнило мне сверхсекретность того звонка, здесь я не увидел. Хорошая работа, приличный шеф.., в смысле Коваленко. Конечно, я был несколько удивлен, когда узнал, кто его жена, и подумал, что, быть может, это Аня пристроила меня по старому знакомству. Впрочем, я так думал недолго, потому как была бы ее воля, она скорее взяла бы тебя.., у вас же там было...
— Нет, — медленно выговорил Владимир, — нет, не взяла бы. Она мне и позвонила-то потому, что была до смерти напугана этим взрывом в офисе, выстрелом в окно ее квартиры и твоим исчезновением. Кстати... — Свиридов пристально посмотрел на Афанасия, но тот опередил его:
— Ты хочешь спросить, не я ли стрелял в окно?
— Не сходится по времени, — отрицательно покачал головой Свиридов. — Хотя, откровенно говоря, у меня была такая мысль. Впрочем, я думаю, в Москве найдется немало исполнителей для этого трюка с разбитым кривым зеркалом.
— Только почему-то из всего этого огромного количества исполнителей, как ты выразился, свет белый сошелся клином только на одном, — произнес Афанасий Сергеевич, — а именно на мне. А насчет окна.., их просто хотели припугнуть.
— Их?
— Коваленко и Аню. По крайней мере, Аня точно мало интересует недоброжелателей ее мужа, и убить ее могут только по чистой случайности.
— Так что же было в том офисе?
— А что в офисе? Ко мне пришли в гости три серых улыбающихся человека и сказали, что их шеф очень хочет со мной встретиться.