– Уволю на хрен этого ханыгу! – бушевал Карантин. – Это не электрик, а чмо подзаборное.
– Может, опять веерное отключение… – робко высказал предположение оператор.
Это был точно он, я узнал его по голосу.
Они собрались за перегородкой, где обретался Карантин, поэтому я мог беспрепятственно передвигаться по той части комнаты, где находились мониторы.
Интересно, почему у Карантина нет личного кабинета? Ведь в кабаре он главный.
Нет, кабинет точно должен быть. Только не его, а Хозяина, который появляется здесь как ясное солнышко – раз или два в месяц. Для него "Латинский квартал" – одна из явочных картин, выражаясь специфическим языком разведчиков.
Хитер бобер…
– Вот и пойди к щиту, проверь! – раздраженно сказал Карантин. – Да побыстрее. А этому козлу электрику я завтра лично харю намылю. Ты еще здесь!? – вызверился он на оператора. – Топай, черт тебя дери!
Оператор вылетел из комнаты как пуля.
– С кем приходится работать… – бубнил Карантин.
– Да, шеф, людишки у нас – дерьмо, – наконец подал голос и охранник. – Надо наводить порядок.
Нет, не охранник, скорее, телохранитель, начальник охраны. Видимо, он заменил Григора. Свято место пусто не бывает…
– Ты посторожи у входа, – встревожено сказал Карантин. – Мало ли что…
– Конечно…
Я прижался к перегородке, стараясь даже не дышать. Несомненно, охранник был профессионалом, а значит, мог почуять противника, даже не видя и не слыша его. Чисто интуитивно.
Но он не почуял. Скорее всего, виной тому был Карантин, который пенился от злости. Его злобная энергия сбила с толку все органы чувств охранника.
Охранник вышел из-за перегородки, держа впереди себя включенный фонарик. Удобней позы для захвата его руки и броска трудно было придумать.
Что я и проделал – быстро и точно. Он был еще в полете, когда я, не выпуская руки охранника, перевел его в позицию удержания. С одной маленькой и, к сожалению, далеко не гуманной поправкой – я не собирался соблюдать спортивные принципы.
Рука охранника хрустнула, как сломанная ветка. Нужно отдать ему должное – он не завопил дурным голосом, как сделал бы на его месте простой обыватель, лишь коротко застонал сквозь крепко стиснутые зубы.
А затем потерял сознание. Каюсь – в этом я ему посодействовал. Пусть немного поспит под моим "наркозом".
Эти профи такие живучие, что их очень непросто полностью отключить.
Извини за грубость, дружочек, подумал я, поднимаясь на ноги. Но такая уж у тебя работа – синяки и шишки – Что такое, кто там!? – всполошено вскричал Карантин.
– Ты да я, да мы с тобою, – ответил я, освещая его фонариком охранника, который я подобрал на полу. – И закрой хлебало, сука, если хочешь остаться в живых. Понял!?
– П-п… П-понял…
– А если понял, то пойдем.
– К-куда?
– Прогуляемся. Выйдем на улицу и поговорим о делах наших скорбных на свежем воздухе. У тебя здесь воняет дерьмом… Карантин.
– К-кто вы?
– Узнаешь. Всему свое время. Пошел! – Я подтолкнул его к двери. – И смотри, чтобы без всяких там зэхэров.
Иди спокойно и всем улыбайся. Иначе схлопочешь пулю.
И я приставил к его спине свою знаменитую расческу, которая должна была сыграть роль пистолета.
Дело в том, что охранник имел оружие, но, к моему глубокому огорчению, это было помповое ружье с револьверным – укороченным – прикладом. На кой ляд мне такая "дура"?
Представляю картину: я дефилирую через все кабаре к выходу с приставленным к спине Карантина стволом двенадцатого калибра, из которого можно завалить слона. Во было бы шороху…
Мы вышли в пустынный коридор. Свет все еще не горел. Я невольно ухмыльнулся, представив, как мучается оператор со сломанным рубильником. Лишь бы он не заподозрил раньше времени неладное и не поднял тревогу.
В зале людей прибавилось. Мы шли неторопливо (Карантин впереди, а я позади него, стараясь держаться к нему поближе), но не потому, что я не спешил, а по совсем другой причине – у Шиманского от страха не почти не сгибались ноги в коленях, и он шагал как механическая кукла.
Краем глаза я заметил Люси. Она сидела там, где я ее оставил. Девушка тоже увидела меня и от удивления приоткрыла свой прелестный ротик. Блин! Не хватало еще, чтобы она окликнула меня…
Но беда пришла совсем с другой стороны. Беда в моем случае – значит неудача. Она явилась в образе нашего разбитного официанта, который тащил поднос с горой грязной посуды.
Он налетел на меня, как "Титаник" на айсберг. Наверное, парнишка замечтался и не заметил преграды. Поднос он все-таки удержал в руках, но посуда с грохотом посыпалась на пол, тем самым заставив почти всех клиентов "Латинского квартала" обратить на нас внимание.
Нет, не зря Карантин тер лагерные нары. Эта хитрая сволочь не замедлила воспользоваться удобным моментом.
– Убивают, спасите!!! – заорал он, что было мочи, и рванул почему-то не вглубь кабаре, чтобы скрыться, например, на кухне, а к входной двери.
Удивлялся я недолго. Подняв глаза, я увидел, что в кабаре вошли два мента – старлей и сержант. Наверное, это был их участок, и они пришли за очередной мздой. Видимо, эти служивые были "крышей" кабаре.
Принимать решение нужно было очень быстро. И я его принял.
Как спастись жулику, когда за ним гонятся? Очень просто – бежать и кричать "Держи вора!" Этот финт собьет с толку любого. Так поступил и я.
Я рванул вслед Карантину с истошным воплем:
– Спасите! Там бандиты!
Пришедшие за подаянием менты, как и следовало ожидать, от неожиданности впали во временный ступор.
Они на какое-то мгновение забыли, что вооружены, и стояли столбами, тупо таращась на Карантина и на меня.
Шиманский добежал до них первым и спрятался за спину старлея, продолжая визжать, как недорезанная свинья.
Я понял, что уйти вместе с ним у меня уже не было никакой возможности, а потому, приблизившись к ментам, врубил с разбега сначала лейтенанта (он был помассивней, чем сержант, а потому опасней), а затем приложился и к его подчиненному. Прости меня, неразумного, уголовный кодекс…
Даже не оглянувшись, чтобы посмотреть на дело своих рук, я выскочил в фойе "Латинского квартала", где меня уже ждали охранник и швейцар с бейсбольной битой в руках, которые услышали крики в зале.
Второго охранника, к счастью, не было. Видимо, он на время отлучился с поста по каким-то личным делам.
Охранник держал в руках пистолет, направленный в мою сторону. По тому, как дрожало дуло, я понял, что он здорово напуган.
– Стой! – крикнул он. – Буду стрелять!
– Стреляй, – показал я зубы в волчьем оскале.
И неожиданно согнувшись, нырнул вперед "ласточкой", надеясь, что хорошо полированный гранитный пол фойе будет не хуже льда.
Все вышло, как я задумал. За одним исключением: когда я, проскользив по полу метра четыре, сбил с ног охранника, этот придурок успел нажать на спусковой крючок. Грохнул выстрел, и фойе заволокло полупрозрачной дымкой.
Оказалось, что у охранника был газовый пистолет. Это меня порадовало, но не очень: слезоточивый газ – пренеприятнейшая штука, особенно в замкнутом ограниченном пространстве. Из моих глаз сразу же полились слезы.
Но нас учили стоически терпеть такие неудобства, а потому, врезав ошеломленного охранника для профилактики кулаком по челюсти, я быстро вскочил на ноги. И наткнулся на швейцара, который стоял со своей дубиной как чучело питекантропа в музее.
Наверное, он считал себя крутым, пенсионер хренов.
– Сгинь, урод!!! – рявкнул я на него. – Зашибу!!!
Верно говорят, что первым было слово. Да, слово – это сильная вещь, особенно вовремя сказанное. Мой монолог произвел на швейцара потрясающее впечатление. Он бросил биту и каким-то немыслимым заячьим скоком запрыгнул за барьер гардероба, где и спрятался, нырнув под стол.
Прищурившись, чтобы лучше видеть сквозь слезную поволоку, я толкнул тяжелую входную дверь и выскочил на улицу, где мне сразу полегчало.
Я рванул от "Латинского квартала" со скоростью кенгуру, благо день уже сдал свои позиции, и на город упали сумерки, а потому на меня мало кто из прохожих обращал внимание. По разным причинам: кому все было до лампочки, кто страдал близорукостью, а некоторые старательно делали вид, что ничего не происходит.
И то верно – в наше смутное время мало найдется охотников выступить в роли свидетеля. Возможно, меня приняли за киллера, который убегал после выполнения "заказа". Тогда тем более можно было понять граждан, беспрекословно уступающих мне дорогу. При этом они демонстративно смотрели в другую сторону или отворачивались…
Спустя полчаса я уже поднимался по лестнице дома, где находилась мастерская Кир Кирыча.
Глава 23
Мне повезло – в мастерской никого не было. Видимо, Кир Кирыч и Дейзик ужинали. Я быстро снял грим и принял душ. Внутри у меня все кипело. Черт побери! Как же я облажался… Теперь Карантина не достать.