— Я был очень рад снова увидеть тебя, поговорить по душам.
— Мне кажется, я слишком много говорила, но не мне давать тебе советы. Ты сам должен решить. Я — последний человек, который может тебе советовать.
— Ты очень несчастна, Аннора?
Я не ответила.
— Наверное, для тебя все это было ужасным потрясением. И потом, эта женщина из Австралии…
— Уже все позади. Я пытаюсь об этом не думать, но слишком многое мне напоминает…
— Конечно, мои проблемы тривиальные. Такими они тебе и должны казаться, правда?
— У тебя есть семья, Джо.
— Я знаю и подумаю о том, что ты сказала. Давай не терять связи друг с другом.
Я кивнула, потом сказала:
— Френсис была права. Здесь очень славное место.
* * *
В ближайшие две недели у Елены должен был родиться ребенок.
Тетя Амарилис пришла в миссию, чтобы уговорить меня вернуться и побыть с Еленой до рождения ребенка:
— Ты была с ней рядом, когда родился Джонни, и она говорит, что чувствовала себя очень спокойно.
Ты побудешь с ней сейчас, Аннора?
Все происходило совсем не так, как при рождении Джонни. С тех пор в жизни Елены многое изменилось.
Это был ребенок ее мужа, и, к величайшему удивлению, они становились все ближе друг другу. Елена гордилась Мэтью. Теперь он утратил юношескую возвышенность, и было ясно, что он сделает хорошую карьеру на политическом поприще. Он станет одним из тех, кто непосредственно добьется уничтожения высылки. Он с таким энтузиазмом взялся за дело, что было невероятно, чтобы ему это не удалось.
Дядя Питер гордился зятем казалось, ничто не сможет помешать ему продвинуться. Я задавала себе вопрос: «Когда, наконец, сам дядя Питер окажется в парламенте?»
Елена балансировала между счастливым ожиданием и всяческими дурными предчувствиями. Она очень хотела этого ребенка. С огромной гордостью она показывала мне его пеленки.
Сам Джонни находился в замечательном возрасте.
Я рисовала для него цветными карандашами, а он показывал мне, что умеет делать. Его интересовал будущий младенец, и он сказал мне по секрету, что хочет, чтобы родился брат. Каждое утро он приходил в мою комнату и спрашивал:
— Он еще не пришел? Он очень ленивый. Он уже должен прийти.
Все ликовали, когда ребенок, наконец, родился, и желание Джонни было удовлетворено. Это был мальчик. Елена очень гордилась, когда прочла извещение в газете: «Сын Мэтью Хьюма».
Дядя Питер был тоже рад:
— Больше всего на свете любят младенцев.
Крестины должны были стать событием и праздноваться в доме дяди Питера, а он уж проследил за тем, чтобы пригласили несколько важных персон, большинство из которых были политические деятели.
* * *
Именно во время этого праздника произошло нечто такое, что заставило меня испытать крайнюю степень безнадежности. — Гостиная заполнилась людьми. Я стояла с бокалом шампанского в руке, когда ко мне подошел человек средних лет, имени которого я не расслышала, и стал со мной разговаривать. Он сказал:
— Ну и толпа! Да, ребенок Мэтью не может быть обойден вниманием, не так ли? Удивительно, чего добился Мэтью… За такое короткое время он уже в палате.
— Вы ведь тоже член парламента, не правда ли?
— Я собираюсь им остаться, мои избиратели — на юго-западе. Я недавно вернулся из поездки туда: беседовал с ними, пытался привлечь к себе голоса.
— В каком месте на юго-западе?
— В Корнуолле. Люди там слабо разбираются в происходящем: фермеры, рыбаки, шахтеры. Я беседовал с ними на набережной и в их домах.
Он был разговорчив, чего и следовало ожидать от человека, который собирается стать членом парламента и полностью поглощен собой. Я даже обрадовалась этому, потому что не хотела, чтобы он задавал мне вопросы. Они все очень суеверны Нужно хорошо знать их, чтобы понять, как работают их мозги, как произвести на них должное впечатление, сделать их интересы своими. Вы должны знать, как проходит жизнь в этих отдаленных местах. Например, там есть одно место, где недавно слушалось большое дело, для них, конечно, большое Относительно какой-то собственности.
— Да? — заметила я как бы невзначай. — Где это было?
— Где-то на побережье. Кто-то явился из Австралии и заявил свои притязания на владения, достаточно обширные. Но это была, кажется, уже не новость. Они все тогда говорили о ее замужестве.
— Вы имеете в виду о замужестве особы, которая завладела этим состоянием?
— Да, именно так. Очевидно, уже ходили какие-то сплетни, а когда у людей на уме что-то в этом роде, вы не заставите их говорить ни о чем другом. Вы должны выслушать и сделать вид, что вам интересно, если они собираются вам что-то сказать. Это единственный способ получить их голоса, поэтому я повторял: «В самом деле? Никогда не слышал ничего подобного!» Эта женщина, ставшая хозяйкой огромной усадьбы, собиралась выйти замуж за кого-то из Мэйнора, который представлял собой нечто вроде соперничающего владения. Мне не удалось увидеть новобрачных. Да, о чем я говорил? Вы должны выслушать их и попытаться добиться того, ради чего вы туда приехали… Я и слушал их, и говорил им, как все удивительно. Да, там нужно действовать именно так.
— А как называется место? Не Кадор, не помните?
— Конечно, именно так. Вы знаете это место?
— Да, — сказала я ровным голосом. — Знала.
— Крупное владение. И таково же другое, Мэйнор.
Я думаю, больше всего новобрачных привело в восторг соединение имений в одно целое.
От потрясения у меня закружилась голова. Он продолжал говорить, но я не слушала. Я думала: «Значит, Рольф женится на этой женщине. Как он мог? Теперь мне все стало ясно. Я была права: он на многое способен ради Кадора».
* * *
Вероятно, такие обстоятельства должны были возникнуть, чтобы я поняла, как сильно любила Рольфа.
Несмотря ни на что, больше всего я хотела быть с ним вместе. Я могла стать его женой, но судьба отняла его у меня. Нет, не правда: я сама все разрушила.
Теперь я так жалела, что не вышла за него замуж!
Даже если он находился в лесу в ту ночь, даже если ему нужен только Кадор. Я сумела найти оправдания для дяди Питера и среди самых плачевных качеств его характера найти хорошее, но я не делала никаких уступок Рольфу, от которого требовала совершенства.
Я ни с кем не могла даже поделиться своим горем.
Я чувствовала себя безжалостно опустошенной. Я никогда не смогу стать счастливой.
Несколько дней Елена не замечала, что со мной творится, потом, наконец, сказала.
— Ты очень бледна, Аннора, и выглядишь несчастной. Это из-за моих детей?
Я изумленно посмотрела на нее, а она продолжала:
— О, я знаю, как ты их любишь, как ты всегда любила Джонни. Я чувствовала, что тебе всегда хотелось, чтобы он был твоим. Теперь у меня их двое, а у тебя ни одного.
— О, Елена, что за мысль! Я так за тебя рада! Все обернулось прекрасно, и теперь у тебя есть еще маленький Джеффри. Ты счастливая, Елена.
— Я знаю, все произошло чудесным образом, так хорошо для меня обернулось. Я не говорила тебе, но я встретила Милворда некоторое время назад. Я не знала, какое впечатление произведет на меня встреча с ним, и вот я ничего не почувствовала… совсем ничего.
Я должна была напоминать себе о том, что он отец Джонни. Он сказал, что ему очень жаль, что все так обернулось, но я не могу сожалеть. Он был, действительно, слишком слаб, а теперь у меня все так хорошо с Мэтью. Мэтью чудесный. Мой отец прочит ему блестящую карьеру, именно к этому Мэтью и стремится. А Джон Милворд вряд ли что-нибудь представлял бы из себя без своей семьи. Мэтью теперь собирается написать книгу о трубочистах. Он очень сочувствует их положению, и моему отцу его идея понравилась.
— Я очень рада, что все для тебя обернулось именно так.
— Как бы я хотела, чтобы так же было и у тебя!
Джо Крессуэл очень милый молодой человек, и он очень любит тебя.
Мне хотелось крикнуть: «А мне нужен Рольф. Мне всегда был нужен только он. Я была слишком глупа, чтобы понять, как много он для меня значит».
Мысль о том, что он живет в Кадоре с этой женщиной, была для меня невыносима. Она вызывала во мне то гнев, то ощущение ужасного несчастья.
* * *
Я увиделась с Джо перед его отъездом на север; Мы снова отправились в «Приют рыбака».
— Я уезжаю завтра, Аннора, — сказал он мне. — Но я снова приеду. Я подумал, может быть, ты захочешь приехать к нам в гости. Мои родители будут тебе рады.
— Может быть, я приеду, Джо.
— Я много думал о тебе. Мне кажется, ты считаешь меня слишком слабым.
Я помолчала мгновение, а потом сказала:
— Я думаю, Джо, что если ты чего-то хочешь, то предпринять какие-то действия и добиться своего. Не упускай возможность из своих рук. А если упустишь, будешь жалеть потом всю жизнь.
Конечно, я говорила о себе: у Джо еще была возможность, я же свою упустила.