– Простите великодушно, мадам, и позвольте мне вам помочь.
Газета упала, развернулась на тротуаре, и Альдо ее поднял.
– Не трудитесь, месье, не стоит беспокоиться. Я уже почти добралась.
Женщина говорила на хорошем французском языке с едва заметным английским акцентом. Ей было немного за сорок, у нее была милая улыбка, правильные черты лица, подтверждающие, что эта дама с характером, голубые глаза и русые волосы, которые выбивались из-под шляпки, такой же черной, как ее шубка.
Совершенно очевидно, что газета была лишней при таком изобилии покупок, поэтому Альдо свернул ее в трубку и снова сунул даме под мышку.
– Мне кажется, – произнес он, отвечая улыбкой на улыбку, – что вам придется немного подождать и ознакомиться с новостями дома.
– Да, так будет разумнее, – согласилась она. – Спасибо, месье.
И, попрощавшись дружеским кивком, она пересекла бульвар Капуцинов и завернула за угол, направляясь к Вандомской площади…
Сам не зная почему, Альдо повернул и последовал за ней. Был уже полдень, а ему предстояло еще немало беготни… Увидев, что незнакомка вошла в главный вход «Рица», он снова зашагал к машине, собираясь как можно скорее сесть в нее. Но… попал в объятия Джона Огастеса Белмонта.
– Господи! Морозини! – радостно воскликнул тот. – Я начинаю верить, что Господь Бог благоволит к нам, Белмонтам! Я гоняюсь за вами сегодня с раннего утра!
– И наконец меня догнали! Я перед вами, – засмеялся Альдо. – И готов служить. Что случилось, дорогой друг?
– Ничего не случилось, просто хотел с вами немного поболтать. Мне так повезло, что вы оказались в Париже, и я не могу упустить такого шанса. Пойдемте и позавтракаем вместе. Только вы и я!
– Но… ваша сестра…
– Полина?
– А у вас есть другие?
– Вы правы, других нет. Она отправилась завтракать в «Пре Каталан» в обществе некоего графа Фанкетти, кажется, его зовут именно так. Эта напомаженная картинка из модного журнала действует мне на нервы своим непрестанным смехом. Думаю, он хвастается своими зубами. У него их, похоже, в два раза больше, чем у всех нормальных людей. Стоит ему открыть рот, и два ряда клавиш концертного рояля перед вами!
Белмонт взял Альдо под руку, и тот охотно дал себя увести, думая, что за исключением Адальбера он не встречал еще такого милого и симпатичного человека.
– Я согласен с вами позавтракать, – сообщил он, – но с условием, что я угощаю. В «Рице» я почти как у себя дома, и мы попросим Оливье найти нам самый спокойный столик у одного из окон, выходящих в сад.
– Оливье?
– Оливье Дабеска – самый великолепный метрдотель в мире!
Однако когда друзья вошли в холл, они поняли, что их незатейливой программе не так-то легко осуществиться. В холле царила несвойственная «Рицу» суета и беспокойство. Возле большой лестницы, громко говоря вслух, столпилось множество обитателей отеля. Человек с золотыми ключами вызывал по телефону полицию, одной рукой держа телефонную трубку, а другой прикрывая ухо, спасаясь от шума. Альдо остановил грума, бегущего куда-то с запиской в руке.
– Что здесь происходит?
– Убийство, месье. Только что убили одну даму. Простите, спешу, месье.
Но в следующую минуту, узнав американца, обратился к нему:
– Вы господин Белмонт, не так ли?
– Да, и что же?
– Дама приехала с вами. Точнее, с госпожой баронессой.
Мужчины с нескрываемым облегчением разом выдохнули. Они оба подумали об одном и том же. Но Белмонт тут же сообразил:
– Неужели Хэлен? Я должен ее увидеть!
Решительно раздвигая толпу и повторяя: «Позвольте, позвольте», он двинулся вперед, и Морозини следом за ним. Они добрались до лестницы, где на первой ступеньке лежала женщина в окружении рассыпавшихся свертков. Возле нее на коленях стоял человек и с осторожностью вынимал кинжал, вонзенный ей в спину.
– Нельзя его трогать, – выговаривала ему какая-то девушка, – нужно дождаться полиции.
– Я врач этой гостиницы, женщина еще жива, так что оставьте меня в покое! И извольте отойти подальше.
Просьба относилась к Белмонту, который не только подошел, но и низко наклонился над лежащей. Он тут же представился доктору:
– Моя фамилия Белмонт, эта женщина – горничная моей сестры. Вы сказали, что она жива, доктор?
– Пока да… Но надолго ли? Да куда же она подевалась, чертова «Скорая помощь»?
– Едет! – прокричал один из служащих. – Слышите сирену?
Оставив Белмонта возле Хэлен и врача, Альдо подошел к администратору.
– Откуда вы вызвали полицию, Франсуа? Из ближайшего отделения?
– Да, конечно, ваша светлость.
– Соедините меня с главным комиссаром Ланглуа. Эта женщина – важный свидетель в деле, которое он ведет.
– Кто бы мог подумать, ваша светлость!
Номер был набран мгновенно, и несколько секунд спустя Альдо услышал решительные и четкие распоряжения полицейского:
– Отправьте ее в больницу Отель-Дье. Я приеду туда незамедлительно. Передайте Дюмулену, который дежурит сейчас по 1-му округу, чтобы приехал ко мне, как только закончит осмотр места преступления и сбор информации.
Трубку повесили. Ни единого лишнего слова. Ланглуа не нашел нужным сдобрить свои приказы, а это были именно приказы, хоть какой-то толикой вежливости. Как видно, «большой начальник» был не в самом лучшем расположении духа. И вполне возможно, потому, что на его пути снова возник Морозини. В который раз!
Альдо тем не менее тут же передал все распоряжения. По счастью, комиссар Дюмулен, похожий на медведя, обладал вовсе не медвежьим характером. Румяные щеки свидетельствовали о веселом нраве бонвивана, и Морозини удостоился веселой и чуть насмешливой улыбки.
– Рад с вами познакомиться, – прогудел Дюмулен, протягивая свою лапищу.
– Я… я тоже, – несколько замялся Альдо, не зная, чему приписать такую сердечность полицейского чина. Долгий опыт общения с людьми этой профессии при всем своем разнообразии не вызывал энтузиазма.
Дюмулен весело рассмеялся.
– Похоже, в кабинете Большого Маниту шторм, и он рад вам, как собаке при игре в кегли. Но вы, должно быть, привыкли к качке.
– Почему вы так решили?
– Отношения комиссара Ланглуа с князем Морозини скоро войдут в легенду как на набережной Орфевр, так и в службе полиции. Простому народу это нравится, ему так жить веселее. Он знает: если появился князь Морозини, значит, скучать не придется.
На это Альдо возразить было нечего. Он и не возражал. Вот уж воистину, чего в жизни не бывает! Он стоял рядом с Дюмуленом и слушал, что ему докладывают два инспектора, которые опросили свидетелей в холле. Результаты были неутешительные: никто ничего не заметил. Хэлен не привлекла к себе внимания, все привыкли, что в холле постоянно какое-то движение. Только одна пожилая дама, сидевшая в кресле в ожидании приятельницы, обратила внимание, что на лестнице споткнулся какой-то мужчина, но он тут же выпрямился, бормоча извинения, и направился к галерее, что соединяет Вандомскую площадь с улицей Камбон. Однако дама не заметила, что кто-то лежит на полу…
– Невероятно! Немыслимо! – восклицал Джон Огастес. – Наверняка она сидела в очках, если ждала подругу! А если нет, неужели зрелище человека, лежащего с ножом между лопаток, настолько ординарно, что не привлекло внимания?
– Не сразу, – вздохнул Дюмулен. – Место у лестницы не самое освещенное, и если занят своими делами…
– В любом случае здесь не хватает одного предмета, – заявил Морозини, глядя, как комиссар собирает рассыпавшиеся свертки.
– Какого же?
– Газеты! Я встретил эту женщину на улице де ла Пэ, она только что купила газету и, собираясь просмотреть ее, рассыпала покупки.
– Что за газета? – осведомился комиссар.
– Право слово, понятия не имею, право слово. Она была сложена, я ее поднял, помог собрать покупки, сунул газету под мышку этой даме, вот и все.
– Странно, очень странно, – задумчиво заметил Белмонт. – Хэлен не была охотницей до газет. Книги – другое дело.
– Единственное, что могу сказать точно: это не был модный журнал, а обычная ежедневная газета.
– Вряд ли представляющая особую ценность.
Приехала «Скорая помощь», и Белмонт тут же поинтересовался:
– Куда вы ее повезете?
– В больницу Отель-Дье. Так положено.
– Почему? Разве американской больницы больше не существует?
– Разумеется, существует, месье. Но она находится в Нейи, и это роскошное заведение.
– Значит, туда вы ее и отвезете. Мы, Белмонты, всегда обеспечиваем своих слуг самым лучшим!