– Какая честь для меня, что князь Морозини навестил меня. Я и надеяться не могла на такое чудо.
Ее сухой резкий тон неприятно поразил добродушного Корнелиуса, и он поспешил ответить:
– Что вы такое говорите, мой добрый прекрасный друг? Разве вы никогда не встречались?
– Представьте себе, что нет! Когда я пела «Тоску» в «Ла Фениче» и пригласила князя прийти на мой спектакль, он ответил мне грубостью.
– Пригласили? – невольно возмутился Альдо. – Записка, которую я получил, содержала вовсе не приглашение, а требование и даже приказ явиться в театр совсем по другому поводу. Но приказной тон не для меня.
Он едва поклонился и уже повернулся, чтобы уйти, но огорченный Корнелиус схватил его за рукав.
– My God! Да что тут происходит? Князь, подождите! Разве не вы, милый мой добрый друг, посоветовали мне обратиться к князю, расхваливая его познания в обасти антиквариата?
– Разумеется, я. Когда мне нужен поставщик, я всегда выбираю лучшего. Хотя, к сожалению, он оказался не на высоте. Сколько еще времени я буду ждать свою химеру?
– Вашу химеру? Не думаю, что у вас есть право владеть ею.
– А право наследования? Вы будете его отрицать? Я происхожу от Чезаре Борджиа и его сестры Лукреции. Где вам знать, что мой дальний предок – то самое «дитя Рима», тайну которого не разгадали до сих пор!
– Тайну, кто именно его отец: Чезаре Борджиа или папа Александр? Какая разница, если в обоих случаях речь идет об инцесте. Действительно, вам есть чем гордиться.
– Он был воспитан в Риме как принц.
– Да будь он коронован императором, стал бы королем или папой, в моих глазах ему это ничего бы не прибавило. У меня нет намерения терять и дальше мое драгоценное время. Имею честь, мадам!
Морозини отвесил прощальный поклон, но Корнелиус чуть ли не со слезами на глазах вцепился в него.
– Вы же не оставите меня? Нет? Вся моя надежда только на вас! В ваших руках мое счастье.
Альдо сочувственно ему улыбнулся и положил руку на плечо:
– Дорогой мой Корнелиус, поверьте, если бы я был уверен, что способен обеспечить вас счастьем, я бы продолжал поиски вопреки всем обстоятельствам, но давайте посмотрим правде в глаза. Эта женщина не собирается выходить за вас замуж, что бы вы ей ни подарили. Вы можете себе вообразить, что она откажется от огней рампы, от славы и погребет себя в глуши Техаса? Ее красота – ловушка, одна из самых опасных, какие только готовит ад.
– А тебе не кажется, что ты сильно преувеличиваешь? – возмутился Адальбер, слушая разговор со все возрастающим негодованием.
Вмешательство друга рассердило Альдо.
– А тебе не кажется, что ты вмешиваешься в чужой разговор?
– Господа! – подала голос маркиза, стукнув об пол тростью. – Мы здесь достаточно повеселились. Довольно! Проводи нас, Альдо.
– Как вам будет угодно, тетя Амели. Мадам! – Альдо еще раз на прощание кивнул.
Оскорбленная Полина, которая предпочла молчание, чтобы не подливать масла в огонь, вышла вслед за маркизой и Альдо, и они с трудом стали прокладывать себе дорогу в толпе поклонников, запрудивших коридор. Наконец добрались и до Мари-Анжелин, которая по-прежнему восседала на табурете пожарника.
– Ну что? – спросила она. – Вы довольны?
– Очарованы, – насмешливо отозвалась маркиза. – Удивительная женщина! Жаль только, что дурно воспитана.
– Неужели поссорились? – удивилась План-Крепэн, пристально вглядываясь в их сумрачные лица.
– Трудно назвать это ссорой, – вздохнула Полина. – Певица в одно мгновение превратилась в гарпию, и Альдо воздал ей по заслугам, не допустив при этом ни малейшей некорректности.
– А где же Адальбер?
– Боюсь, что у него появились проблемы, – покачал головой Альдо. – Точнее, у меня. Адальбер перешел в стан врага вместе с обозом и знаменами.
– Господи! Да неужели вы поссорились… из-за этой женщины? – не поверила Мари-Анжелин.
– Боюсь, что именно так. В этот вечер Адальбер стал жертвой своей очередной безумной влюбленности, опустошительные последствия которых мы уже не раз наблюдали. Вы, надеюсь, не будете плакать? – забеспокоился Альдо, ласково погладив по щеке Мари-Анжелин.
– У страха глаза велики, – улыбнулась Полина, – я думаю, бояться не стоит. Адальбер скоро опомнится. Он же пришел в себя после своей любви к Алисе Астор. Сначала рассыпался в прах, потом восстал из пепла.
– Не забудем и его недавней романтической любви к мертвой принцессе, – напомнила тетушка Амели. – Идемте, друзья мои. И поскольку мы провожаем Полину в «Риц», ты, Альдо, угостишь нас легким ужином.
– С удовольствием, каким только захотите. Идемте!
Они направились к выходу, где еще, не торопясь, расходилась публика.
– А куда исчез ваш обожатель? – неожиданно спросила План-Крепэн Полину.
Та пожала плечами.
– Не знаю и знать не хочу. Но думаю, что нам нужно как можно скорее уйти отсюда.
Несмотря на отсутствие Адальбера, ужин с шампанским, плоскими устрицами, паштетом из гусиной печенки и лесными грибами прошел очень приятно. Альдо еще решительнее настроился на завтрашний отъезд и даже с помощью служащего «Рица» заказал себе место в спальном вагоне. И, только коснувшись губами руки Полины, ощутил сожаление.
– Сообщите мне, если будут новости у вашей Хэлен… Или если надумаете вернуться в Нью-Йорк.
Он почувствовал, как дрогнули тонкие пальцы, которые он держал.
– Думаю, что я уеду очень скоро. Счастливого вам пути, Альдо!..
Глава 8
Полина совершает безумство…
На следующее утро, часов около одиннадцати, Адальбер открыл дверь, собираясь выйти из дома, и столкнулся у порога с Альдо, который уже поднял руку, чтобы позвонить.
– Что это ты тут делаешь? – насупившись, спросил хозяин.
– Можно мне войти? – вкрадчиво осведомился гость.
– Нет времени! Опаздываю!
– Ничего, наверстаешь. Никогда не находил приятными беседы на входном коврике.
– Мне не о чем с тобой беседовать.
– А мне есть! Пойдем-ка, дорогой. – И Альдо властным движением взял друга за плечо, а тот невольно постарался освободиться от крепкого объятия друга.
Очень скоро они оба оказались в рабочем кабинете египтолога, куда Альдо привел хозяина и даже усадил его в любимое кресло, снова слегка нажав на плечи.
– Я не понимаю, что тебе от меня нужно?
– Хочу расставить все точки над «i». Во-первых, ты должен зайти к тете Амели и извиниться за тот спектакль, который устоил вчера. Попросить прощения у тети и у План-Крепэн. Бедняжка вчера чуть не плакала от огорчения!
– Ну ты и наглец! Перевернуть все с ног на голову! Кто вчера вел себя с великой артисткой как последний хам? Да перед ней только на коленях можно стоять!
– Не привык стоять на коленях перед обидчиками! Твоя новая богиня всячески старалась меня оскорбить и унизить. Даже Корнелиус, который перед ней тает не меньше твоего, это понял.
– Он что, сам тебе об этом сказал?
– Во всяком случае, дал понять. И это его очень огорчает, поскольку я устраняюсь от хлопот по поводу химеры. Но ты ведь можешь искать сокровище вместо меня! Почему бы нет? Вспомни о награде! Красавица выходит замуж за того, кто дарит ей химеру. Лично я ей не верю, но вы оба во власти ее чар! В общем, Адальбер, я пришел попрощаться.
– Ты в самом деле уезжаешь?
– Сегодня вечером. Заказал купе. Теперь тебе никто не будет мешать. Торчи, сколько хочешь, у ног своей красавицы. Будете сидеть рядышком с Корнелиусом и петь дуэтом хвалебные оды вашей возлюбленной.
Адальбер покраснел от гнева.
– Значит, ты считаешь, что вчера я вмешался не в свое дело? А сегодня, скажи мне на милость, куда вмешиваешься ты? С какой стати ты мне указываешь, за кем мне ухаживать? Я что, разрешение должен у тебя спрашивать, влюбиться мне или нет?
– Можешь не спрашивать. Но у тебя есть недостаток. По своей душевной близорукости ты принимаешь пробку от графина за бриллиант. Привести примеры? Пожалуйста – Хилари Доусон, Алиса Астор…
– Если ты назовешь хоть еще одно имя, получишь от меня в глаз!
– Не назову, – став вдруг очень серьезным, сказал Альдо. – Та была слишком хороша для того, чтобы жить на земле, и я надеялся, что воспоминание о ней послужит тебе оберегом, потому что с ней трудно сравниться. А Торелли – всего лишь заурядная стерва, но при этом довольно опасная…
– Потому что не стала млеть перед тобой, а отправила куда подальше! Торелли – совершенство. Какой у нее дивный голос! А красота? Изящество? Наконец, обаяние! Перед ней невозможно не преклоняться…