– Вот теперь вы мне все расскажете! Что случилось и почему вы меня так срочно вызвали?
– Вызвала, чтобы ты ответил на несколько вопросов. Сначала моих, разумеется, а потом комиссара Ланглуа, который задаст тебе их в самом непродолжительном времени.
– Ланглуа? Он будет задавать мне вопросы здесь?
– Избавляя тебя от необходимости отвечать на них на набережной Орфевр. Комиссар наш друг, ты ведь знаешь.
– А он что хочет знать?
– Правду. Из факта, что ты и Полина сели на один и тот же поезд, был сделан вывод, что вы уехали вместе.
– В Венецию? Я был бы просто сумасшедшим, если бы отправился туда с ней!
– Согласна. Ты не сумасшедший. Однако вы все-таки сели на один и тот же Орьент-экспресс в тот же день и в тот же час.
– Да, но я не подозревал об этом.
– Как это? Разве вы не договорились?
– Ни словом не обмолвились. Тетя Амели, вы все-таки меня знаете! Повезти Полину в Венецию, то есть к себе домой, для чего, подумайте сами? Чтобы спрятать ее в тихом уголке, на каком-нибудь острове лагуны и крутить с ней любовь? Чуть ли не на глазах у моей жены?
– Но ты все-таки встретился с нею?
– Да, встретился, не отрицаю. Но для меня это был шок!
– Судя по твоим словам, Полина без твоего ведома последовала за тобой?
– Я понимаю, что поступаю не по-джентльменски, признаваясь в этом, но именно так все и было. Вам я могу в этом признаться.
– Где ты ее увидел? В вагоне-ресторане?
– Нет, она взяла соседнее со мной купе, эти купе сообщались между собой.
– Вот оно что!
Альдо встал, закурил сигарету, сделал несколько шагов туда и обратно, а потом остановился перед старой дамой.
– Отвечаю на вопрос, который вертится у вас на кончике языка: да, я провел ночь с Полиной. Постарайтесь меня понять, тетя Амели! Клянусь, я понятия не имел, что она едет со мной в поезде. И только когда дверь открылась… Как же она была хороша в белом муслине, с распущенными по плечам волосами!..
Он кашлянул, пытаясь избавиться от внезапной хрипоты.
– А я? Я же всего-навсего мужчина, – прошептал он, чувствуя себя таким несчастным, что маркиза встала, взяла бутылку, налила в бокал шампанское и протянула ему.
– Мы, черт побери, не деревянные, как говаривал мой дедушка!
– Выпей! Тебе станет легче!
Альдо взглянул на маркизу, увидел ее понимающую улыбку и выпил вино залпом. Маркиза тем временем снова уселась в кресло.
– А потом? Что было потом?
– На рассвете мы расстались. Поначалу Полина собиралась выйти в Милане, но это означало, что она должна просидеть несколько часов, запершись у себя в купе. Она подумала и сошла в Бриге, где легче легкого сесть на поезд до Лозанны, а оттуда доехать до Парижа. Я завтракал в вагоне-ресторане и видел в окно, как она прошла по платформе к выходу.
– Если я правильно поняла, вас вместе никто не видел? Даже в вагоне-ресторане?
– Никто. Полина заказала завтрак в купе. Даже проводник нашего вагона ничего не видел.
– На этот счет, я думаю, ты заблуждаешься. Проводники обычно знают куда больше, чем мы предполагаем. А что ты делал потом, после… завтрака?
– Мне было очень тяжело. Я был страшно счастлив, но терзался угрызениями совести.
– Думаю, эти угрызения были сильны… Малоприятное положение.
– Мне становилось еще хуже при одной только мысли, что вечером я окажусь рядом с Лизой и малышами. К тому же я умирал от усталости. Мне уже не двадцать лет, и две бессонные ночи подряд…
– Две ночи?
– Я не сомкнул глаз после Оперы. Ссора с Адальбером взбудоражила меня не на шутку.
– Но вы же ссоритесь не в первый раз. Ты что, не знаешь Адальбера?
– Да, мы ссорились, но на этот раз все было иначе. Может быть, потому, что я ненавижу Торелли. Она меня тоже ненавидит и сделает все, чтобы настроить Адальбера против меня. У меня возникло ощущение, что он готов стать моим врагом. В общем, мне было так плохо, что я решил сойти в Милане. Поскольку я никого не предупреждал о своем приезде, то моя задержка не имела особого значения. Так мне, по крайней мере, казалось. Я прекрасно выспался, взяв номер в «Континентале», и на следующий день спокойно вернулся домой.
– Продолжение я знаю. Мне кажется, что с дороги тебе неплохо бы привести себя в порядок, – добавила госпожа де Соммьер, взглянув на маленькие часики-брошку, приколотые к платью. – Ланглуа навестит нас всего лишь через полчаса. Ты знаешь, насколько он пунктуален.
Когда Альдо шел по анфиладе комнат из зимнего сада к вестибюлю, он чуть было не наткнулся на Мари-Анжелин. Но обошлось. Она уже вернулась из церкви и стояла, спрятавшись за напольными часами. Услышав, что каблуки гостя стучат по мрамору вестибюля, План-Крепэн появилась перед маркизой.
– Как я поняла, наш князь уже приехал, – начала она. – Слышала, как он поднимался по лестнице наверх.
– Рассказывайте об этом кому угодно, милая, но только не мне! – прервала ее маркиза. – Вот уже четверть часа, как вы стоите за часами, потрудившись предварительно снять туфли. Вы уже все знаете!
– От вас ничего не скроешь, – вздохнула неисправимая и отважная Мари-Анжелин, – и пора бы мне к этому привыкнуть! Однако забавная выходит история!
– Вот уж забавной я бы ее никак не назвала, – возразила маркиза. – Для меня это образец одной из тех коварных неожиданностей, какие судьба всегда готова преподнести несчастным смертным.
– Хотелось бы знать, поверит ли рассказу Альдо комиссар.
– Почему бы и нет? Он тонкий психолог и успел узнать нашего Альдо. К тому же каждое слово нашего мальчика дышит правдой.
– Но вы должны признать, что я была права, когда не доверяла этой красавице Полине! Подумать только! Настолько обнаглеть, чтобы преследовать его в тот миг, когда он направляется к своей семье, в поезде, где князь Морозини всегда на виду, где каждый служащий его знает, и с таким бесстыдством предложить ему себя!
– План-Крепэн! Никто не спорит, что это было безумством, но так она его любит – безумно! Я поняла это еще в Версале, как только увидела, как она на него смотрит.
– А поскольку у американок нет никаких представлений о морали, нетрудно понять, чего она добивается: она хочет, чтобы он развелся и женился на ней.
– Довольно, Мари-Анжелин! Альдо не мальчишка, которого можно водить за нос. Он не отрицает, что не остался равнодушным к ее шарму, но, дорогая моя, от этого еще очень далеко до… Впрочем, вы сами все слышали. И еще я вам напоминаю, Полина исчезла!
– Может, она сама и устроила свое исчезновение. Что лучше страха и волнений за жизнь близкой женщины может раскалить интерес мужчины? И зачем выходить в Бриге, когда куда удобнее было выйти в Лозанне. Поезд ведь там останавливается.
Зазвенел дверной звонок, возвещая о приходе комиссара. Госпожа де Соммьер сердито стукнула тростью об пол:
– Довольно злоязычия, План-Крепэн! Постарайтесь сдерживать свой змеиный язык, если не хотите отправиться к Приске помогать доить коров!
Ланглуа, по своему обыкновению элегантный – в костюме цвета антрацит с таким же галстуком в едва заметную белую с красным полоску, сочетающимся со скромной розеткой Почетного легиона, – поцеловал руку маркизе и пожал руку дю План-Крепэн, осведомившись об их здоровье.
– О своем здоровье нам сказать нечего, – улыбнулась маркиза. – Я провожу вас в библиотеку, куда любил уединяться мой муж. Мужчинам там будет удобнее разговаривать, чем в саду, среди моих растений. Огонь в камине разведен, и Сиприен принесет все, что вы пожелаете.
– Ваша доброта для меня драгоценнее всего, и я глубоко благодарен вам за помощь, которую вы согласились мне оказать.
– Не меняйте нас местами. Это я вам бесконечно благодарна, что вы избавляете Альдо от расспросов у вас в кабинете, который, я не сомневаюсь, с утра до ночи осаждают репортеры.
– Репортеров хватает, не скрою. Добрый вечер, Морозини! – поздоровался комиссар с вошедшим Альдо. – Огорчен, что вынудил вас проделать снова путь от Венеции до Парижа, но мне необходимо срочно с вами поговорить.
– Не стоит извиняться, тем более что мы встречаемся по-дружески в доме маркизы. Но я не скрою, что нахожусь в растерянности…
Маркиза де Соммьер проводила мужчин в библиотеку и тихонько удалилась, прикрыв за собой дверь. Мужчины опустились в кресла, стоящие по обеим сторонам камина, глубокие, удобные, обитые английским зеленым бархатом. И невольно посмотрели на низкий столик, заставленный всевозможными бутылками и бокалами. Приятная обстановка, располагающая к мирному отдыху…
Маркиза не спеша направилась к себе в сад, но шум голосов в вестибюле привлек ее внимание. Она заглянула туда и увидела План-Крепэн в обществе Теобальда, слуги Адальбера Видаль-Пеликорна, известного мастера на все руки. Теобальд ревел в три ручья.