— Марти?
Растерянный Лоренс Бертон оглядывал пустую веранду, держа в руках два стакана с холодным пуншем. Его раздражение нарастало. Если это чья-то шутка, а идея принадлежит Марти, он не видит здесь ничего смешного. Он поспешил наверх, как только слуга доставил ему записку, в которой сообщалось, что его ожидает начальник. А, повстречав полковника Дарлингтона, выяснил, что его никто не вызывал!
— Не забывайте, это праздник, майор, — усмехнулся полковник.
— Но, сэр, эта записка подписана вами, и я…
— Какая записка? Я ничего не подписывал. Кто-то подшутил над вами, майор. Похоже, какой-то молодой человек, пожелавший провести время с мисс Кидд, совершил хитрый маневр, чтобы застать ее в одиночестве.
— Нет, сэр, не могу поверить…
— Зато меня это ничуть не удивляет, майор. Вы, вероятно, не замечали, с какой завистью сегодня смотрели на вас большинство мужчин.
— И все же я не допускаю такой мысли, сэр. Полковник Дарлингтон похлопал Лоренса Бертона по плечу:
— Вы счастливчик, майор. Ступайте теперь к своей любимой, пока кто-нибудь из молодых людей не увел ее.
Слегка раздраженный, Лоренс Бертон подошел к столу, где стояла огромная хрустальная чаша с розовым пуншем, велел лакею налить две порции и поспешил назад в надежде сорвать причитавшиеся ему поцелуи.
Но где же она?
— Марти! — позвал он снова. — Марти, где вы? Я принес пунш.
Майор огляделся и внимательно прислушался, но в галерее царила тишина.
— Отзовитесь, Марти!
Раздражение Лоренса Бертона сменилось гневом. Полковник Дарлингтон был прав. Наверняка один из уязвленных мужчин отозвал его под благовидным предлогом и поспешил на веранду, чтобы обольстить Марти. Лоренс Бертон попытался угадать, кто бы это мог быть. Капитан Хайнс? Тот всегда готов обойти товарища. Лейтенант Брукс? Этот — знаменитый дамский угодник. Сэм Бейкер? Его не остановит то, что Лоренс добивается Марти.
Осушив оба стакана с пуншем, майор поставил их на перила галереи и бросился вниз по каменным ступенькам в ночной сад. Стиснув зубы, он искал любимую женщину, намереваясь дать взбучку любому негодяю, уединившемуся с Марти.
Через двадцать минут безрезультатных поисков майора Бсртона охватило смутное предчувствие беды.
Вернувшись в дом, Лоренс Бертон обследовал все нижние комнаты. Его глаза неустанно искали в толпе гостей златокудрую головку и мерцающее платье из белого шелка.
— Прошу прощения, мисс Брэди, мисс Хансон. — Взбегая по лестнице, он наткнулся на спускающихся вниз двух молодых особ. — Не встречали ли вы наверху в дамском салоне мисс Кидд?
— Нет, — ответили они.
— Но, майор, — пошутила мисс Брэди, девушка с каштановыми локонами, — я же знаю, что она вышла прогуляться с вами при лунном свете. Только не говорите, что вы оставили ее там одну и потеряли.
Мисс Брэди расхохоталась, и к ее смеху присоединилась Ширли Хансон.
— Господи! — Майор внезапно осознал, как безответственно повел себя. Сердце его тревожно забилось. Он бросился вниз по ступенькам и отыскал хозяина дома.
Через несколько минут оркестр смолк, танцы прекратились, влюбленные пары вернулись из сада. Дамы, возбужденно перешептываясь и заламывая руки, собрались в просторном бальном зале, а все мужчины отправились на поиски пропавшей гостьи.
Безрезультатно! Марти Кидд исчезла!
Энергичный полковник Дарлингтон собрал конный отряд, чтобы обследовать лес, окружающий его обширные владения. Вскоре несколько десятков молодых джентльменов в вечерних костюмах уже выезжали из конюшни верхом. Во главе отряда скакали полковник Дарлингтон и майор Бертон.
Минуло три часа ночи, когда приунывшие всадники вернулись ни с чем к особняку. Они так и не нашли ее. Мисс Марти Кидд бесследно исчезла.
В половине четвертого ночи гонец с дурными вестями подъехал к дому Эмерсонов. Так и не ложившийся спать полковник Эмерсон пришел в волнение, когда услышал приближающийся цокот копыт. Наконец он ободряюще улыбнулся жене, сидевшей в халате рядом с ним:
— Ну, вот они и дома.
Бетти Джейн с облегчением вздохнула и коснулась руки мужа:
— Дольф, пожалуйста, не будь слишком строг к мальчику.
— Я строг к майору Бертону?! Бетти, да его следовало бы высечь хорошенько! Забрал девушку на всю ночь, а обещал привезти ее домой к…
— Дольф, неужели ты забыл, что такое быть молодым и влюбленным?
Фыркнув, полковник тряхнул лысой головой, а она ласково продолжила:
— Вспомни бал на День независимости в сорок девятом, когда мы…
— Тише, дорогая, они на крыльце.
Дольф Эмерсон быстро прошел в холл и рывком открыл массивную парадную дверь. Однако перед ним стоял не высокий майор и не Марти, а худой молодой лейтенант.
— Что это значит, лейтенант? — осведомился Дольф Эмерсон.
— Полковник, сэр, прошу прощения, но меня прислали с очень плохими новостями.
Примерно в то же время одинокий всадник, осадив коня, остановился на вершине горы, возвышающейся над спящим Денвером. Внизу, в долине, мерцало лишь несколько огоньков. Полная луна уже зашла, а лучи солнца еще не рассеяли тьму на востоке.
Помедлив, всадник натянул поводья. Если он хочет въехать в Денвер и покинуть его до восхода солнца, нельзя ждать ни секунды.
Всадник спускался вниз по лесистому склону горы, в мрачной синеве раннего утра, преодолевая усыпанные галькой расщелины. Про себя он повторял данные ему распоряжения, которые поклялся выполнить:
«Поедешь в Денвер и отправишься прямо на Лаример-стрит, к дому полковника Дольфа Эмерсона. Положи конверт под дверь, постучи несколько раз и убедись, что поднял семейство на ноги. Затем беги назад к своей лошади и скачи прочь, пока дверь не открылась. Сюда не заезжай и домой не возвращайся. Отправляйся на юг, проведи зиму с людьми Бегущего Лося. Увидимся весной».
Поглощенный мыслями о том, чтобы успешно выполнить поручение друга, всадник выехал на небольшое плато и не заметил троих мужчин, залегших в засаде. Они давно услышали, как тот спускается по склону.
Увидев засаду, всадник дернул поводья, но было уже поздно.
— Попался, — крикнул крупный бородатый мужчина, схватив за узду испуганного коня. Всадник пришпорил коня, но ему не удалось ускакать далеко. Мужчины, вскочив на лошадей, пустились за ним в погоню и перехватили его меньше чем в полумиле от того места, где тот впервые увидел их.
Всадник прикрыл ладонью нагрудный карман, где лежало важное письмо. Три пьяных бродячих золотоискателя стащили его с седла и прикончили на месте.
Это было обычное ограбление.
Они нашли в маленьком кожаном кошельке покойника лишь несколько мелких монет. Отодрав от нагрудного кармана сжатые в предсмертной судороге пальцы, бандиты забрали и письмо в красивом белом конверте с блестящей золотой печатью.
Чиркнув спичкой, самый крупный из них, Бенджамин Гилберт, зажал конверт между большим и указательным пальцами, будто драгоценность, с интересом разглядывая его.
Спичка погасла.
— Зажги, черт возьми, спичку, Эли! — велел Гилберт молодому тощему парню, который все еще обшаривал труп.
Вспыхнул огонек, и паренек вместе с Джони Бэтменом, третьим в этой пьяной компании, придвинулись ближе. Верзила отодрал золотую печать от бумаги и вскрыл конверт. Прищурившись, он глубокомысленно уставился на ровный аккуратный почерк, как будто внимательно читал послание.
Джони Бэтмен насмешливо фыркнул, а Бенджамин Гилберт обвел взглядом сообщников:
— Что, разрази меня гром, здесь смешного?
— Будь у тебя в руках карта золотых залежей, — сказал Бэтмен, — все равно никакого толку. Ты же не умеешь читать.
И он вместе с молодым Эли Уиллсом разразились громким хохотом.
Бенджамин Гилберт сначала разозлился, но затем и сам присоединился к ним. Они хохотали до упаду, потому что ни один из них не умел ни читать, ни писать.
— Думаешь, эта золотая печать чего-нибудь стоит? — спросил Бенджамин Гилберт.
— Я бы сохранил ее на всякий случай. Может, что-то ценное, — ответил Джони Бэтмен, поднимаясь. Взглянув на убитого, он пнул тело носком драного сапога и поскреб свой зудящий подбородок. — Интересно, откуда у этого невежественного краснокожего шикарный конверт, запечатанный золотом?
За последний час черные глаза ни разу не отрывались от нее.
Марти лежала там, где он оставил ее, когда добрался до заброшенной пограничной лачуги, — на узкой койке. Голова повернулась набок, лицом к нему, золотистые локоны разметались по подушке, один упал на полную грудь.
Чувственные губы Марти были слегка приоткрыты. Она казалась невинной и беспомощной, как дитя. Длинные тсмные ресницы отбрасывали легкую тень на щеки цвета слоновой кости. Этакий прелестный ребенок с маленьким вздернутым носиком. Но когда, все еще в полудреме, Марти глубоко вздохнула, ее нежные полные груди приподнялись над низким корсажем и переливающееся белое шелковое бальное платье обтянуло плоский живот и округлые бедра.