— Несказанно рад, что вы пришли в себя, мадемуазель, — промолвил он по-английски с легким акцентом.
Алекс вскочила, разбросав подушки.
— Кто вы? Как я сюда попала? Что вам нужно?
Уж не он ли все подстроил? Он ее похитил? Он собирается сделать ее белой рабыней?
— Меня зовут Гастон Риго, — представился мужчина. — Вы англичанка?
— Нет, я… француженка, — скрестив руки на груди, солгала Алекс. — И требую, чтобы вы освободили меня немедленно. Я — гражданка Франции. У меня есть права — неотъемлемые права, и вы посмели нарушить их все до единого!
— Хм-м-м. Готов поклясться, что вы либо англичанка, либо американка. — Он с любопытством присмотрелся к пленнице. — Ах, какая неистовость! Какая красота! Да, с вами у меня не будет затруднений.
Алекс чрезвычайно не понравились эти слова и тон, какими они были сказаны. Но куда больше ее испугал оценивающий взгляд, скользнувший по ее фигуре. Она попыталась держаться храбро:
— Что означает этот сексуально озабоченный взгляд?
— Что? — слегка растерялся тот.
— Сексуально озабоченный взгляд. Почему меня держат здесь?
— Вы не похожи ни на кого — вы просто уникальны! — все шире улыбался негодяй. — Пожалуй, за вас я получу изрядную сумму!
Алекс лишилась дара речи. Да нет, наверное, ей снится весь этот кошмар. Не могло же это случиться с ней на самом деле!
— Вам совершенно не стоило ходить по улицам Триполи одной — да еще в такой одежде, — мягко, но без тени сочувствия заметил Риго.
— Вы не посмеете, — прошептала Алекс, обливаясь холодным потом.
— О, конечно, я посмею, — возразил он. — Честно говоря, я уже успел известить кое-кого из самых выгодных клиентов. Такую красотку нетрудно будет сбыть с рук.
Алекс показалось, что она вот-вот упадет в обморок. Колени подгибались. Судорожно глотая воздух, она заставила себя стоять прямо. Пот, щекоча, тек по спине.
— Но ведь вы не можете продать меня, как будто я… как будто я какая-то вещь…
— Напротив, очень даже могу, — рассмеялся он, — и непременно продам!
— Отпустите меня, — попросила Алекс. — Обещаю, что никому ничего не скажу. И не пойду в полицию.
— А вот отпустить вас я никак не могу, — ухмыльнулся Риго. — Правда, есть еще возможность выкупа. У вас есть богатый муж? Богатые родственники? Богатые друзья?
Алекс чуть было не ляпнула «нет», но в последний момент предпочла промолчать.
— Насколько я могу судить, их нет. — Риго направился к двери, бросив на ходу: — Отдыхайте. Зендар принесет вам еды и вина. Если захотите, можете прогуляться в саду.
И он скрылся, улыбнувшись на прощание.
Алекс рванулась было следом, но дорогу преградил один из чернокожих слуг. Физиономия у него оказалась столь ужасной, что она застыла на месте, трясясь от страха.
О Господи, что же теперь делать? Случилось самое худшее. То, о чем ее предупреждала Бет. Ее похитили и теперь продадут. Белая рабыня. Словно со стороны, Алекс услышала собственный стон.
Вдобавок она чувствовала себя больной и измученной.
Слезы брызнули из глаз. Куда подевался Блэкуэлл?! Пусть он не способен помочь физически, оказал бы хоть моральную поддержку! Алекс попыталась мысленно призвать его дух. Без толку.
Резким движением она вытерла слезы: распуская нюни, она ничего не добьется. Ей необходимо быть сильной и постараться придумать, как отсюда выбраться. Ведь она совсем не глупая. Не может быть, чтобы ей не хватило ума обвести вокруг пальца этого негодяя и смыться.
Повернувшись спиной к молчаливым стражам, она направилась к противоположной двери. Через эту дверь можно было попасть во внутренний садик: пышные фруктовые деревья, каменные скамьи и выложенный мрамором пруд. Алекс оглянулась на слуг, но те не обращали на нее внимания. Она шагнула за порог. Ведь хозяин разрешил ей гулять по саду.
Оказывается, дом Риго находился на вершине холма. И если встать в самом центре сада — можно выглянуть за внешние стены. В глаза бросилась пестрая мешанина ярких черепичных крыш Триполи, а за ними — неясные в знойном мареве вершины гор. Значит, в этом направлении находится материк.
Однако, поскольку Триполи с трех остальных сторон был окружен водою, повернувшись, Алекс оказалась лицом к лицу с морем, отделенным от нее новым тесным нагромождением черепичных крыш и мрачной громадой дворца, в который она собиралась сегодня сходить. Поблизости от дворца должен быть и магазинчик, где она познакомилась с Жозефом и купила лампу.
Взор Алекс скользнул дальше. В гавань, где она ожидала увидеть катера и шлюпки, суетившиеся между стоявшими на рейде торговыми судами и громадными траулерами.
На какой-то миг она остолбенела. Дыхание перехватило. В голове зашумело.
Словно само время остановило свой бег. Или потекло вспять. Триполитанская гавань оказалась заполнена парусными судами девятнадцатого века!
У нее по спине побежали мурашки. Не может быть! Не может быть! В голове все плыло и кружилось — наверное, вот так и сходят с ума. Или же ей каким-то образом удалось попасть в иное время, в начало девятнадцатого века!..
Нет, невозможно. Это безумие.
Алекс снова посмотрела на гавань — все то же.
А вдруг она не сошла с ума? Вдруг она вернулась назад, в прошлое? И теперь находится в Триполи девятнадцатого века? О Господи! Ведь здесь сейчас должен быть и Ксавье Блэкуэлл!
Алекс вцепилась в край скамейки. Сердце так бешено билось, что казалось, вот-вот выскочит наружу. Она все еще с трудом верила собственным глазам — хотя уже понимала, что именно видит. Необходимо успокоиться и как следует подумать. Похоже, самые дикие мечты обернулись явью, не так ли?
И тут Алекс поняла, почему ни разу с тех пор, как очнулась, она не смогла дозваться духа Блэкуэлла. Потому что сейчас он живой, а не мертвый. И теперь остается лишь разыскать его.
Она глубоко вздохнула. Страх отступил. Конечно, она сумеет его отыскать. Разве иначе она смогла бы совершить это невероятное путешествие во времени? Здесь вмешалась сама судьба. Их союз предречен — и неизбежен.
И тут новая, ужасная мысль сверкнула в голове: Блэкуэлла ждет казнь по приказу паши! Примерно в середине июля 1804 года!
Какое сегодня число? Она знала, что Блэкуэлл еще жив. Знала, и все тут. Иначе путешествие потеряло бы смысл.
Алекс оглянулась на двоих чернокожих часовых, оставшихся в комнате. Теперь-то было ясно, что оба они — рабы. Что француз оказался настоящим работорговцем. И что он всерьез намерен продать ее.
Алекс облизала пересохшие губы. До сих пор она не совсем понимала, что ее ждет. А на поверку выходило намного хуже, чем участь женщины двадцатого века, попавшей в рабство. В девятнадцатом веке еще не была принята Декларация прав человека, а о правосудии можно было лишь мечтать. Ничего удивительного, что она попала в плен и скоро станет чьей-то рабыней. Но тогда, лишившись свободы, она не сможет разыскать Блэкуэлла!