Она глубоко, коротко вдохнула, но мужчина стремительно кинулся к изголовью и зажал ей рот рукой.
Анастасия замахнулась кинжалом, но он вывернул ей руку, и кинжал выпал из обездвиженных пальцев. Димитри научил ее драться, годы тайной деятельности отточили ее мастерство, но этот человек был сильный и быстрый и знал, как отразить любое ее движение.
Наконец она прекратила борьбу, опустила руки на перину, но его рука продолжала зажимать ей рот. Он придвинул к ней лицо – странное заостренное лицо с большими голубыми глазами, которые, казалось, светились собственным светом. Длинные, почти до пояса, волосы темнели на фоне ночи. Он сказал по-нвенгарийски: – Димитри говорил, что вы поможете.
Анастасия лежала неподвижно.
Он изучал ее странными голубыми глазами с расширенными зрачками. Она вспомнила, что однажды видела этого человека у Александра на Беркли-сквер. Она вышла из гостиной со второго этажа, бросила на него взгляд, но к тому времени, как спустилась, его уже не было видно. Александр никогда о нем не упоминал, а Анастасия давно поняла, что если Александр добровольно не даст информацию, ее из него клещами не вытянешь.
Она медленно кивнула, давая знать, что если он уберет руку, она не будет кричать. Он так и сделал, но оставался настороже.
– Что вы знаете о Димитри? – спросила она.
– Димитри сказан, что вы поможете.
– Да, это мы уже выяснили. – Анастасия села, оперлась на подушки; сердце учащенно билось. – Откуда вы знаете Димитри?
– Когда-то он был моим другом. Я его многому научил.
У нее слезы хлынули из глаз, как всегда, когда она думала о муже, погибшем на поле боя в Испании. Австрийские командиры оставили его на верную гибель, и за это она ненавидела всех, кто был связан с Меттернихом и австрийской армией. Ненавидела и намеревалась заставить их заплатить.
Пылкий красивый нвенгарианец, который соблазнил юную австрийскую дебютантку Анастасию и научил ее жизни во всей полноте, ее Димитри был убит. Он был слишком молод, чтобы умирать, и Анастасия обратила свое горе в оружие мщения тем, кто отнял жизнь у Димитри.
– Он был вашим другом, – ошарашенно повторила Анастасия. – Когда?
– Давно. Он приезжал в горы охотиться.
Анастасия подумала о своей жизни в Нвенгарии, где она была безумно, но слишком недолго счастлива.
– Да, он любил горы. Но он ничего мне о вас не говорил.
Мужчина промолчал, только вскинул голову.
– Почему он сказал, что я вам помогу?
Он протянул руку и дотронулся до ее лица.
– Он говорил, что вы великая красавица.
У Анастасии задрожали губы. Мужчина провел пальцами по скулам.
– Пожалуйста, не трогайте меня, – быстро сказала она.
– Другим вы разрешаете. Тем, кого ненавидите. Я вижу, что вы истекаете ненавистью, а они не знают.
– Откуда вы это знаете? Откуда вы знаете меня?
– Я следил за вами.
Она отодвинулась.
– Этого не может быть. Я осторожна, и за мной никогда никто не ходил.
У него на губах промелькнула легкая улыбка.
– Я следил за вами. Куда вы ходите, с кем разговариваете. Я следил, как вы спите. Вы меня никогда не видите.
– Неправда, – возразила Анастасия; у нее начиналась паника. – Сегодня я вас почувствовала. Я всегда знаю, когда за мной шпионят.
– Сегодня я хотел вас разбудить. – Он опять притронулся к ее лицу.
– Кто вы? – прошептала она. – Вы из людей Александра?
– Я Мин. – Он отнял свою руку, и Анастасия задрожала. – Я никому не принадлежу, Александру тоже. Я принадлежу Нвенгарии.
Какое странное выражение. Его речь вызывала у Анастасии легкое головокружение.
– Я тоже ей принадлежу.
Мин мотнул головой, длинные волосы качнулись.
– Вы из другой земли.
– Нет, я ивенгарийка. Я родилась в Австрии, но в Нвенгарии мое сердце.
Мин положил руку ей на грудь.
– У вас в сердце ничего нет. Оно пусто.
Большая рука грела грудь сквозь ночную рубашку. Анастасия позволяла мужчинам себя трогать, в этом Мин не ошибся, но при этом ей всегда приходилось бороться с тошнотой. Она делала это по необходимости, для получения нужной информации, с целью удержания Австрии подальше от Нвенгарии, и ненавидела мужчин, которые ее лапали и считали безмозглой куртизанкой.
У Мина было другое касание, не властное, не победное. Мозолистая рука спокойно лежала на груди, и тепло от нее шло к сердцу и дальше по всему телу.
Леди Анастасия откинулась на подушку, давая понять, что больше не требует от него убирать руку.
– Почему вы говорите, что в моем сердце нет Нвенгарии? Я ее люблю. Люблю с того момента, как Димитри меня туда привез.
– Потому что вы там не живете.
У нее на глазах выступили слезы.
– Я ее защищаю.
– Я защищаю Нвенгарию. Я и мои люди. Вы из других краев.
Она выпрямилась.
– Как вы смеете говорить мне, что я люблю, а что нет? Убирайтесь из моей комнаты.
Мин сделал слабый жест рукой, и мгновенно в комнате ожили свечи, колеблющийся свет обрисовал его высокую фигуру и твердые мышцы под полотняной рубашкой. Он сел на кровать, прислонился к столбу и скрестил ноги в потрепанных ботинках.
– Димитри – вот кто любил Нвенгарию. И вас.
Анастасия прижала руки к груди, сотрясаясь от ярости.
– Я больше не хочу с вами разговаривать.
– Мне необходимо, чтобы вы поговорили со мной. Я не понимаю ваш язык, и вы должны мне сказать, что означают некоторые слова.
Неожиданная смена темы ее насторожила. Она поняла, что он не подчинится ее желанию и что он слишком силен, чтобы с ним бороться. Наконец-то ей противостоял человек, которым она не могла управлять.
– Что-то по-немецки? Он кивнул.
– Двое мужчин. Они разговаривали. Я не понял. – Он устремил взгляд вдаль и начал медленно и старательно, с прекрасным произношением повторять разговор на венском диалекте. Анастасия слушала в изумлении.
Глава 9
Симона была довольна, что Александр прислал за ними карету для поездки на прием, но разочарована, что сам он не будет их сопровождать.
– Жених должен сопровождать невесту и будущих тещу с тестем в поездках по городу, – говорила Симона, когда они катили по Суррею в просторной карете. – Вот как поступают женихи. Когда мы были помолвлены, сэр Хилтон Траск повсюду брал меня с матерью. Но конечно, после свадьбы я редко видела этого противного человека.
Майкл обнял Симону за плечи. Он всегда утешал жену, когда она вспоминала о неприятностях, доставленных первым мужем.
– Великий герцог занят, дорогая. Он дипломат, ему надо посещать много собраний.
– Да, но я желаю проводить с ним больше времени. Хочу, чтобы герцогиня Гауэр позеленела от злости. У нее испортится цвет лица, разве это не замечательно?
Майкл сдержанно повторил, что у великого герцога мало времени для развлечений, но Миган хорошо знала, почему Александр их избегает. Любовный приворот тянул их в объятия друг друга, где бы они ни находились. Если инцидент в Гайд-парке о чем-то говорит, то любовные чары будут посылать им эротические видения, пока Александр их не осуществит.
Миган мучили сны, она просыпалась с ноющим телом. Она думала, что, наверное, как только священник объявит их мужем и женой, Александр перекинет ее через плечо, побежит к карете и логически завершит брачную церемонию прямо там.
Воображение начинало рисовать ей подробности их интимной встречи, и она щипала себя за ногу. Это был эффективный способ остановить видения. У нее все ноги были в синяках.
Карета остановилась у дома Толботов. Толбот купил у обедневшего лорда развалины дома, при котором были сады, спланированные Брауном. Лорд Толбот потратил огромные деньги на то, чтобы восстановить сады и сделать их лучшими в Англии, превосходящими по роскоши сады Чартсворта и Бленхейма. Каждую весну Толботы устраивали прием, где гостям за непомерную цену разрешалось гулять по саду. Поступления шли на благотворительность, которой активно занималась леди Толбот. Толботы были не только богатыми, но и щедрыми людьми. Казалось, сам Бог благоволит им. Например, Толботам всегда везло с погодой; никогда еще прием в саду не срывался из-за дождя. Вот и сегодня до горизонта простиралась нежная голубизна апрельского неба. Пока карета Миган тянулась в длинной очереди из экипажей, Симона кивала на каждого, кто занимал веское положение в обществе.
– Герцог Йорк! Принцесса Эстергази! Смотрите! – Она кидалась от окна к окну, а Миган сидела неподвижно, желая и боясь увидеть Александра. Она гадала, какие сплетни пойдут после их встречи – или не встречи, если Александр решит спасти свой рассудок и не видеть ее до свадьбы.
Но когда они выходили из кареты, Миган уже сомневалась, что сумеет найти Александра в этой давке.
Доминик и еще один охранник прижались к Миган и грозно смотрели на любого, кто к ней приближался. Лорды и леди обрушились на сад Толботов – то ли хотели отдать должное благотворительности леди Толбот, то ли непременно желали быть свидетелями фейерверка, который должен разгореться в честь свадьбы великого герцога Нвенгарийского и Миган.